Ольга Елисеева - Российская империя 2.0 (сборник)

– Куда? – вытаращила глаза Лика.

– Туда! – заржал Бегун. – Ах, ты, бокастенькая чернявочка! К тебе под бок корявого польского цуберберга!

Лика угрожающе выставила перед собой нож, но Мавр снова обнял ее, и она обмякла.

– Тогда шляхта к нам притащится, бабла занесут! – вопил Бегун. – А мы со шляхтичей до-о-орого запросим, а с жидов ихних еще дороже! Пусть цуберберги поерзают! Тогда, милая Лика, Мавр тебе новую шаль купит и платьишко в розовый цветочек размером с мой парашют!

– Я слышала, на границе Германии и Чехии нехорошая заваруха, – тихо проговорила Мать. – В Лондон прилетело две ракеты.

– Да, – подтвердила Нина. – Со стороны Марокко. Я слушала в новостях.

– Зато теперь не пидоры в розовом там маршируют. Там долбят брусчатку такие, как мы! Война всех со всеми! Смерть пидорам! – завопил Бегун. – Пусть у британского цуберберга играет очко!

Невдалеке снова ухнул взрыв.

Мавр положил руку Матери на плечо, его бледное лицо сделалось еще белее. Нина поняла: старший брат волнуется.

– Значит, будет еще работа. И для тебя, и для Нины, и для нас с Бегуном!

Рация снова ожила. Картавый голос выкрикивал длинные фразы на мингрельском наречии. Отвечал командирский баритон. Слышался оглушительный треск. Мавр напрягся. Снял руки с женских плеч.

– Картавый фестивалит, – пояснил Бегун. – Эх, Ноя бы сюда! Жаль же, что старик отошел от дел. Что бы было, если б все по монастырям подались?

– Сегодня за Ниной придет Проводник, – просто ответила Мать. – Ваша сестра намерена воспользоваться своим правом и побывать в России.

– А здесь ей не Россия? – вскинулся Мавр. – За что мы кровь проливали?

– Ты воспользуешься правом? Чего это вдруг? – Темные пронзительные глаза Бегуна уставились на Нину. – Конечно! Раз в пять лет каждый из нас может, но почему-то не хочет никто. Вопрос: почему? Собралась, значит. Любопытно: зачем?

– Не твое дело, – вяло огрызнулась Нина.

Улыбка Бегуна очаровывала внезапным добродушием. Вот и сейчас рыжая борода его раздвинулась, и он показал Нине ровный ряд белых зубов.

– Ишь, и мешок собрала! Почему не чемодан? Нынче модно зеленые с желтыми цветами. Самодвижущиеся, с моторчиком – продукт китайских технологий. А у тебя солдатский вещмешок. Модное пальто не забыла прихватить? Или ты из него скатку соорудишь, через левое плечо перекинешь и цветной лентой у пояса завяжешь на манер суворовских солдат? Только в этом случае не забудь беличий-то воротник снаружи оставить, чтобы московским жителям было видно: ты не просто солдатка с границ империи, а модница из первейших и прибыла к ним по законному праву навестить.

– У меня в мешке только самое необходимое. Ну и пара платьев, и туфли. Мама тоже носит платья, но над ней-то ты не смеешься. И Галка твоя носит, и Тамара…

Нина нарочно упомянула Тамару и не промахнулась. Мать сразу же вмешалась в их разговор. Прозрачные глаза ее потемнели, сделались такими же жаркими, как у Бегуна.

– Тамара носит платья? – спросила она.

– Да. Такие… э-э-э… шелковые, – беззаботно отозвался Бегун.

– Ты общаешься с Тамарой? – Мать лишь едва повысила голос, но этого оказалось достаточно.

– А как же? – Бегун заметно сник, заерзал задом по скамье, готовый к бегству. – У нас с ней сын же есть. Вот я и захожу порой…

– Ты заходи ко мне, – проговорила Мать. Глаза ее сделались темнее грозовых туч. – Твой сын неделями живет со мной, пока Тамара носит шелковые платья. Зайди, проведай! Оббегай хоть весь мир, у тебя повсюду сыновья. Иные уж старцы, поди. А ты хоть одного из них проведай! Того, что под боком!

– Проведаю! – Бегун подскочил. Он и думать забыл о сестрином рюкзаке.

– А сейчас сиди смирно! – приказала Мать. Бегун счел за благо сделать вид, будто успокоился и теперь долго намерен сидеть вот так, под нависающими виноградными гроздьями, тише воды, ниже травы.

– И то правда, Бегун! – Голос Мавра, как обычно, звенел металлом. – Завтра разведка боем. Или забыл? Выходим перед рассветом. Отдыхай.

– Приготовить, что ли, долму? – Бегун по-прежнему делал вид, что не намерен покидать отеческий кров без особого на то разрешения.

– Хачапури, жареная картошка, макароны по-флотски, итальянский салат, борщ, – Мавр один за другим загибал мозолистые пальцы. – Я все съем. Но завтра подъем в три часа и выдвигаемся. Погранцы готовы. Отдыхать и не бухать – вот приказ старшего.

– Как я живу? – тихо пробормотал Бегун, изобразив на бородатой морде неподдельное отчаяние. – Все старше меня и никто – младше!

– Нам надо проводить Нину, – напомнила Мать, и все, включая Лику, поднялись с мест. – Проводник явится за ней в айвовую рощу.

Узкая стежка привела их в плодовый сад. Мать долго петляла между пышных, густо увешанных недозревшими плодами дерев айвы. Ее дети вереницей следовали за ней. Нина шла следом за Мавром. За Ниной следовал Бегун. Младший из сыновей Матери почти всю дорогу прошествовал спиной вперед, ловко перешагивая длинными ногами через нечаянные преграды. Его темный, прилипчивый, как туманная влага, взгляд шарил окрест. Длинные, не знающие покоя руки он то засовывал в карманы брюк, то принимался размахивать ими, стараясь сшибить с веток зеленовато-желтые плоды. Время от времени он поворачивался лицом к Нине, хватался за тесемки ее рюкзака, делая вид, что, дескать, в любой момент может развязать его. Нина слышала его хриплый, лающий смех, торопливую, щедро сдобренную матерной лексикой речь. Бегун грозился извлечь наружу девичьи интимности сестры, посмеяться от души над негодящими и, с точки зрения бойца, смешными потугами провинциальной простушки приобщиться к сонму столичных модниц. Нина немного волновалась за свое нехитрое вооружение. В рюкзаке, обернутый в нарядную ткань ее платьев, лежал большой обоюдоострый нож. На самом дне, среди складок батистовой, ни разу не надеванной пижамы притаилась обычная противопехотная граната. Нина не особенно боялась Бегуна. Брат не нанесет вреда, не станет разоружать сестру перед отправкой в неизвестность. Да и Лика, тащившаяся позади всех, памятуя о злых насмешках хулигана, не преминет предупредить ее о посягательствах младшего брата. Нина слышала, как задники стоптанных туфель ее невестки громко хлопают о заскорузлые пятки.

Безошибочное чутье разведчицы вывело Мать в нужное место. Проводник сидел между рядами айвовых деревьев на старом полиэтиленовом ящике. Он сжимал в ладонях надкусанный недозрелый плод айвы. Одетый в темное длиннополое, похожее на монашескую сутану пальто, тяжелые ботинки и смешную пеструю шапочку с помпоном, он выглядел чужаком в плодоносящем саду. Слишком тепло, не по сезону для здешних мест был он одет, слишком белокож, слишком голубоглаз, слишком тонки, не искалечены крестьянским трудом были его пальцы.