Валерий Большаков - Меч Вещего Олега. Фехтовальщик из будущего

Конунг аж посерел от злости.

– Лодьи жечь, т-тварь?! – выдавил он. – На кол его!

Толпа взвыла от восторга. Пара хускарлов кинулась исполнять приказ.

– Заострите хорошенько! – командовал Эйрик Энундсон. – И салом смажьте – хорошо пойдет!

– Га-га-га-га! – зашлась толпа.

– Не виноватый я! – взвыл Райво, извиваясь в крепких руках великана Белого. – Да какой с меня колдун, вы чего? Гляжу, загорелась лодья! А Оттар и кричит – туши, мол! Лей! Я и лью!

– Врет! – забасил Дюк Славянин. – Лично видел, как он плюнул на палубу – и сразу дым.

Толпа загомонила, исходя злобой. Больше всего свеи хотели покинуть пределы Гардов – вместе с добычей, разумеется! И вот какой-то чудодей из «этих финнов» палит их лодьи. Их надежды, их мечты… Да как такое простить?

– Это я вру? – зарычал Райво. – Ах ты, хряк свейский!

Он вытянулся и харкнул на Дюка. Викинг завизжал, отпрыгивая и с ужасом глядя на плевок, стекавший по кольчуге. Райво захохотал:

– Что – испугался?

Эйрик Энундсон поднял руку, и гвалт утих.

– Так и быть, – сказал конунг с бледной улыбкой, – мы не будем сажать тебя на кол!

Ропот прошел по толпе.

– Мы врежем ему «красного орла»! – гаркнул Эйрик, и войско зашумело, поддерживая и одобряя своего вождя.

Райво побледнел. Надежды на избавление угасли в нем, осыпались золой. Он выпрямился и в упор посмотрел на Эйрика.

– Мою муку я приму, – сказал Райво, – вытерплю, докуда смогу. А ты, сволота венчанная, так ничего и не понял! То не я пожег ваши корыта, а боги. Не любы вы Перуну!

– Ах, вот как! – заговорил ласково Эйрик. – Если Перун так могуч, чего ж он не пожег всех нас?

– А зачем? – ухмыльнулся Райво. – Боги забавляются. Им приятно наблюдать, как тает твое войско, конунг! Как твои хваленые викинги каждый день обсераются от страха, находя дозорных прирезанными. И боги ждут, когда варяги разделаются с вами. О, им недолго ждать! Слышите, вы, сыны свиней? – возвысил голос Райво. – Всем вам выпустят кишки! Все вы сгниете в гардских землях, ибо никому из вас не разожгут последнего костра! А ты, конунг долбаный, может, и вывернешься – больно скользок! – но попомни мои слова: я уйду к предкам мужчиной, а вот ты не нужен более ни одной женщине!

– Заткнись! – трубно взревел Эйрик.

– А я все сказал, – хладнокровно сказал Райво.

– Ты будешь жалеть о своих словах, – измолвил, сдерживаясь, Эйрик. – Но недолго!

– Да пошел ты… – выцедил Райво.

В нем родилось удивительное ощущение инобытия – словно и не его собирались казнить лютой казнью, а другого Райво, а он стоит рядом, не видимый ни для кого, и смотрит, жалеючи.

– «Красного орла» этой падали! – прорычал Эйрик.

Райво схватили и положили лицом вниз на огромное бревно, заготовленное для киля лодьи.

– Дозволь мне! – попросил Дюк Славянин.

– Давай… – буркнул Эйрик, впадая в черную депрессию.

Дюк вытащил нож и встал над Райво.

– Приступай, смельчак! – подбодрил его Райво. – Не бойся, я же привязан!

Дюк оскалился и воткнул лезвие ножа в голую спину Райво. Воткнул неглубоко, рядом с хребтом. Медленно, одно за другим, отделил ребра. Райво не вскрикнул, только утробный сип выдавливался у него из гортани, да пот катился по белому лицу. Дюк вырезал косточки и с другой стороны, сунул пальцы под трепещущую плоть, сочащуюся кровью, и вывернул ребра наружу. А потом показал «кровавого орла» – ухватил пальцами розовые легкие Райво и вытащил их со спины, будто крылышки. Карелу хотелось выть, но не было воздуху в скомканных легких. А потом сердце Райво разорвалось, не выдержав боли.

Кнорр купца Удо потихоньку выгребал в море – и окунался в туман. Скоро уже все окружающее растворилось в белесой мге. Звуки делались глуше, сырой воздух отдавал солью и водорослями. Олег стоял, держась за мачту, и пытался хоть что-нибудь разглядеть за «дымовой завесой», но тщетно.

Покашливая, приблизился Удо, сын Онева. Купец сутулился и выглядел больным.

– Опять все отсыреет… – ворчал он. – Где солнце? Хоть Хорсу молись!

Неожиданно он схватил Олега за правую руку, кто-то, подкравшись сзади, заломил левую, а третий неизвестный ловко выхватил Олегов меч из ножен. Сухов отчаянно рванулся, и его с размаху припечатали спиной к мачте.

– Не балуй! – спокойно посоветовал Удо, разглядывая поданный ему хазарский меч. – Ничего, так, клиночек. Острый…

И он ловко срезал у Олега с пояса кошелек.

– Пусти, сука! – крикнул Олег в бешенстве.

Удо посмотрел на него с укоризной.

– Ругается еще… – вздохнул он и ударил кулаком под дых, коротко, без замаха.

Олег задохнулся на мгновение и ответил, ногой съездив купцу по коленке.

– Ай!

Морщась, Удо отпрыгнул и протянул руку в туман, требовательно пощелкивая пальцами. Из тумана протянулась рука дающего, держащая кнут.

– Экий бычок норовистый! – добродушно проговорил Удо. Замахнувшись, он стегнул Олега, распарывая ему рубаху. Поперек груди набухли капельки крови из рассеченной кожи.

«Только бы грамотку не задел!» – мелькнуло у Сухова.

– Продолжать? – спросил Удо с прежним добродушием.

– Довольно…

– Я тоже так думаю, – согласился Удо. – Боос! Чамота! На весло его!

Два здоровенных морехода, державших Олега, провели его на нос и усадили на скамью у правого борта. Худой, но жилистый старикан с отрезанными мочками ушей и татуировкой на щеке, толстым кожаным ремнем ловко привязал левую ногу Олега к скамье и затянул хитрый узел.

– Людей нехватка, – объяснил Удо, жуя новый кусок сала. – Что сидишь? Греби давай!

Косолапый, перекособоченный Боос выразительно щелкнул бичом. Олег выстроил трехэтажную конструкцию из самых отборных матов, но на Удо с Боосом его монолог не произвел особого впечатления.

– А с тобой что делать будем? – повернулся Удо к Пончику.

– Пончик! – крикнул Олег на русском образца двадцатого века. – Прогибайся!

– Не вели казнить! – завопил Пончик, падая на колени. – Лекарь я! Пригожусь тебе!

– Лекарь, говоришь?.. Правду ли баешь?

– Проверь!

– Хм… – глубокомысленно выразился Удо, поискал и нашел решение вопроса: – А вот у меня в горле першит! Лечи давай!

– Это мы мигом! – засуетился Пончев.

Бросившись к своей сумке, изрядно похудевшей за время пути, он нашел сушеную малину и потребовал:

– Вода потребна! Чашу хорошую и чтобы кипяток!

– Борис! – гаркнул Удо. – Нагрей лекарю воды!

– Много ли? – раздалось тягуче из тумана.

– С полкотелка!

– Подождать надобно…

Олег сцепил зубы и стал тягать весло. Прямо перед ним шевелились лопатки впередисидящего гребца. Всякий раз, наклоняясь вперед, гребец сгибался так, что у него проступали все позвонки, напоминая гребень земноводного. А когда разгибался, на Олега накатывал тяжелый дух давно не мытого тела.