Андрей Васильев - Время рокировок

Народ загалдел, предлагая свои варианты, и в этом шуме я вовсе перестал что-то слышать.

Выждав минуту, я окинул взглядом толпу и попросил Азиза, стоящего за моей спиной:

– Угомони их.

– Ти-и-ихо-о-о! – как слон затрубил Азиз и добавил что-то на своем языке. Надо думать, специфическое.

Над площадью установилась тишина.

– Как я и предполагал, – выждав полминутки, обратился я к людям. – Мнений много, а вот толку от этого мало. Потому отныне и до того времени, пока не случится что-то выходящее из ряда вон, вроде падения этих стен или моей смерти, я устанавливаю следующее. Решения о наказании серьезно провинившихся членов семьи принимаю лично я как лидер этой группы. Оно, это самое решение, будет окончательным и обжалованию не подлежит. Но в случае небесспорности вины человека, который совершил преступление, любой член семьи может высказаться в его защиту, предъявив мне весомые доказательства невиновности того, за кого он заступился. Но именно доказательства, а не пустые слова. Равно как и я могу опросить любого из вас, если у меня будут сомнения. Но никаких прокуроров и адвокатов здесь у нас не будет, без надобности это нам. Итак, есть ли желающие оспорить вину этих двух людей? Может, есть кто-то, кто сможет доказать, что помыслы их были чисты и ничего такого они делать не собирались?

Молчание, только костер пускает вверх вихри искр. Молчат все. И девушка эта молчит, как видно, высовываться не хочет. А я сам ее и не потащу сюда, на всеобщее обозрение. Зачем?

– Ну, вот и славно. – Я подошел к двум насильникам. – Все, господа, ваше дело разрешилось. Своим словом и по праву лидера я приговариваю вас обоих к смерти.

– Да мы же ее даже не трахнули! – прорвало Серса. – Ну да, была мыслишка, да, хотели мы ее разложить на травке, но что тут такого? Болезней тут нет, забеременеть она не может… За что убивать-то? За то, чего даже не было, – и убивать сразу двоих!

Народ загудел, не понравились ему такие слова.

– А и правда, – задумчиво сказал я. – Двоих… Да еще самим… Ладно, уговорил.

Я не видел тех, кто стоял и сидел позади, но у людей в первых рядах лица ощутимо вытянулись. Не ожидали они такого.

– Зачем умирать двоим? – Я достал из ножен свой клинок. – Голд, дай мне нож. Жека, развяжи им руки.

Секундой позже, когда эти двое уже разминали запястья, я сказал:

– Все просто и банально. Вот два ножа, вот вас двое. Один убивает другого и дальше свободен. Нет, в нашей семье он не останется, но сможет уйти в степь. Держите оружие.

– Вот же, – озадачился Мокар. – А если мы не захотим?

– Тогда мы вас утопим в сортире, – пояснил ему я. – Я даже двух мешков не пожалею. В один ты, во второй – твой дегенерат-приятель. И вперед, в волшебное царство опарышей. Мерзкая смерть, скажу я вам. Боли тут нет, а с запахами все в порядке.

Не скажу, что был уверен в том, что это выполнимо, но эти двое мне поверили. Правда, решительности им это не добавило.

– Все равно, – упрямо сказал Мокар, поудобней перехватив рукоять ножа. – Мы не гладиаторы. Хотите убивать – убивайте так.

– Да-да, – пискляво подтвердил Серс, делая шаг вперед. – И потом…

И тут же охнул от неожиданности – Мокар нанес ему удар в бок, а после – еще один.

– Да ты что делаешь! – возмущенно заорал он на приятеля, который знай кромсал его тело. – Ты же меня…

Договорить он не успел, истаяв в воздухе.

– Он мертв, – заявил Мокар довольно. – Условие выполнено. Я свободен?

– Как птица. – Я подошел к нему и требовательно протянул руку. – Нож верни. Я не хочу облегчать тебе жизнь и тем более продлевать ее. Без оружия в степи ты долго не протянешь.

Люди зашушукались. Ну да, жизнь уже четко очертила границы между собой и смертью. Времена, когда одиночка мог худо-бедно голым бродить по степи и лесу, почти совсем ушли в прошлое – звери, змеи и кочевники не дремали. Жека сказал мне, что были две ночи, когда на свет костра, который каждую ночь по-прежнему зажигался на холме, так никто и не вышел. Скоро надо будет вообще прекратить его палить – какой смысл впустую расходовать топливо? Так что дурачок Мокар сейчас не билетик в жизнь вытащил, а сообразил себе растянутую во времени смерть.

Люди это видели, и для меня это было важно. Они поняли, что если ты пошел против семьи, то прощения и пощады не будет.

– Удачи не желаю. – Я вытер рукоять ножа мятой рубахой Серса, которая осталась на месте его гибели. – Да и не будет тебе ее. Уходи.

И Мокар ушел через коридор молчавших людей, расступавшихся перед ним.

– А мы будем есть и пить! – громко сказал я, подняв руки. – Ну а после я вам расскажу о Новом Вавилоне. Да и не один я, думаю, мои спутники тоже молчать не будут. Фрау Генриетта, где там угощение?

Люди зашумели – на площадь вынесли огромный противень с лежащим на нем осетром, кастрюли с исходящей паром ухой и какие-то закуски. Это впечатляло.

Я отошел чуть в сторону и присел на каменную лавку, единственную из свободных и, по-видимому, мне и предназначенную.

– А помнишь первый вечер и раков? – прошептала мне на ухо Настя, присев рядом. – Времени прошло-то всего ничего, да? Но как все изменилось!

– Ага, – подтвердил я, обнял ее за талию и попросил: – Найди Китти, пусть она ко мне подойдет.

– Скотина ты, Сват, – почему-то очень печально шепнула Настя и ввинтилась в толпу.

Чего сразу скотина? Что опять не так?

Китти появилась минуты через три, веселая и жизнерадостная.

– Сват?! – Ее хитрое кошачье личико как бы говорило: «Привет! Что от меня требуется?»

– Значит, так, – поманил я ее к себе. – Догонишь этого Мокара, он наверняка далеко не ушел, где-то рядом с крепостью бродит, а то и просто на холме сидит, о жизни размышляет. Не думаю, что у такого слизняка надолго запала хватит, он все, что ему бог отмерил, тут, на площади оставил. Так вот – догонишь его и исполнишь. Не дело, чтобы он к тем же степнякам, к примеру, попал. Что-то этот гад видел, что-то слышал, что-то знает. Поняла меня? И без особой жалости работай, режь его так, чтобы он понял, что умирает.

– Будет выполнено, – мурлыкнула Китти и немедленно удалилась.

– Джебе, – негромко позвал я.

– Сват? – Как всегда, мой ординарец был поблизости. Он, возможно, и сам не знал, что ординарец, но о чем-то таком, несомненно, подозревал.

– Присмотри за ней, глянь, как она отработает этого гада, – попросил я его. – Как быстро его найдет, как именно убьет – сразу или помучает? Если вовсе спасует, подчисть концы сам. И не светись, она тебя увидеть не должна.

– А ее? – уточнил Джебе. – Ну, если она не сможет его убить? Или не захочет?

– Ничего с ней не делай, – помедлив пару секунд, ответил я. – Зачем? Не всем дано убивать. Просто отправим ее в факторию, табак растить. Хотя, думаю, все нормально будет, тогда, в лесу, когда мы их с поляны выводили, она все чисто сделала. Помнишь, мы парочку ненужных ребятишек зачищали, ну, когда ее приятели еще сдулись и не смогли вдвоем одному доходяге глотку перерезать? А она – запросто. Но ты все равно проследи. И вот еще что – сюда не возвращайся, потом иди к дебаркадеру, я к тому времени уже буду там.