Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

Мне нужна пятерки по истории и по литературе/русскому языку, потому что «серебро» можно получить, имея не более одной четверки. А четверки от «Дмитрия» – не избежать, так что тут и суетиться нечего…

Что делать с литературой – я знаю. Но нейтрализовать Орангутангу можно только с помощью ее мужа.

Вопрос – как можно понравиться ее мужу – первому секретарю райкома партии?

Я задумался. Потом взгляд мой упал на «Панасоник», выглядевший в обстановке моей комнаты чужеродно, и я подумал…

А если перенос магнитофона – не случайность? Если всему, что попало сюда со мной, кем-то определена некая роль?

Тогда… Внезапно мне пришла в голову мысль – уличный оркестрик! И я в качестве солиста. У меня ведь был (да что это я – есть!) сильный голос, так что…

Я записал:

4. Организовать из Бульдозера, Моцарта и девчонок уличную рок-группу.

Для чего из моих записей выбрать песни для репертуара.

Но – как я буду проигрывать их ребятам? Не на «Панасонике» же – да и попробуй я, ничего не выйдет – они и не увидят магнитофон, и не услышат ничего… Значит, мне нужен магнитофон нынешней эпохи.

Тут я вспомнил, что вот уже с полгода, как в районный универмаг завезли первые тогда катушечные магнитофоны. Это была «Чайка-М», стоимостью 114 рублей (деньги по тем временам огромные – мой папа-судья получал 130 рублей в месяц).

Но проблема решалась, и, возможно – отнюдь не через папу…

Я записал под следующим пунктом:

5. Выпросить у деда магнитофон и десятку на гитару.

И принялся размышлять дальше.

Через полгода отца переведут в Барнаул – заместителем председателя краевого народного суда.

А в сентябре 1968 года отцу предложат перевод в Волгоград – на высокую должность председателя Волгоградского областного нарсуда.

В моей прошлой жизни он не поедет из-за меня. Значит, я сделаю все так, чтобы они с мамой уехали, оставив жилье нам с женой.

Но жена должна быть… Тут я не думал – я ведь здесь оказался, чтобы жениться на Варьке.

Но сделать это необходимо лишь в августе 1968 года, причем Варвара должна быть студенткой, у нас не должно быть детей, мы должны КРЕПКО СТОЯТЬ НА НОГАХ (материально!) и быть прекрасной парой.

Тогда родители уедут, а нам останется наша общая квартира. В советское время это было самой в общем-то, обычной практикой.

Потому что чиновникам ранга отца при переводе всегда предоставлялось жилье – из фонда номенклатурного жилья обкома партии.

Должность отца была номенклатурной.

Из вышеупомянутого я не знал лишь одного – каким образом, будучи студентом, я смогу не просто как-то обеспечивать семью, а крепко стоять на ногах?

Я отложил эту проблему в памяти. Как говорится, до срока еще два с половиной года, так что – жизнь покажет…

Что еще я бы хотел изменить? Я хотел бы измениться сам.

Я – слабак, поэтому – трусоват, хотя, конечно, меня уважают за интеллект. Но интеллект – вот он, при мне. А физическое развитие мне может обеспечить быстро… занятие каратэ.

В прошлой жизни я изучал его в 70-е годы, неплохо владел тогда приемами, но навыки утратил с возрастом. Но теперь у меня было молодое тело, значит, нужны тренировки.

Я быстренько прокрутил в голове – что мне нужно?

Во-первых, снаряды. Из всех моих знакомых боксерская груша и мешок были лишь у Вовки Глазина. Но Вовка закончил школу в прошлом году и учился теперь в сельхозинституте в Барнауле.

Стоп! Он же наверняка приехал на праздник домой, в Боговещенку!

Значит, утром я беру за попу Миута (они с Глазиным дружили), и мы идем к Вовке. И я уверен – он не откажется одолжить свои снаряды всего на полгода! Все равно они висят у него здесь без дела.

Рассуждаем далее – нужно разрешение родителей на некоторые изменения в доме – пропустить через потолок крюк, и натянуть нитки на потолке в гостиной.

Деды на днях уезжают в Казахстан, и по всей видимости – надолго. Так что – уговорю, блин!

Предположим, все это удалось. Каков же план моих действий?

Итак, я пообещаю родителям, что закончу школу с медалью, но взамен мне нужно:

– Согласие на изменения в доме;

– Магнитофон и гитара;

– Разрешение на репетиции у нас дома днем, в их отсутствие;

– Возможность жить согласно пунктам «Режима дня».

Для начала набросаем этот «Режим дня».

Я вырвал пару листков из тетради и долго писал, черкал – и снова писал… А в конце концов аккуратно написал его и тут же прикрепил кнопками на стенке печки – то есть на самом видном месте! Так, что «Режим…» был виден мне с кровати, а родителям – при входе в дом от двери из коридора.

Родители должны знать своих детей-героев! И если что-то им способно об этом все время напоминать – грех не использовать.

РЕЖИМ ДНЯ

Б У Д Н И:

1. 8—00 – 14—00 – посещение занятий в школе;

2. 14—00 – 15—00 – тренировка;

3. с 15—00 – обед;

4. 15—30 – 16—30 – выполнение домашних заданий

5. 16—30 – 18—00 – репетиция оркестра;

6. 18—00 – 19—00 – домашние задания;

7. 19—00 – ужин

8. После ужина – свободное время!!!

В О С К Р Е С Е Н Ь Е:

1. 8—00 – 9—00 – тренировка;

2. с 9—00 – завтрак;

3. 9—30 – 11—00 – домашние задания;

4. 11—00 – 13—00 – посещение библиотеки и личное время.

5. 13—00 – обед.

6. И – (УРА!!!!) – свободен, как сопля в полете!!!!

После этого на маленьком листке я написал убористым почерком план действий на два года вперед. Этот документ не должен был и не мог увидеть никто, кроме меня. Поэтому я достал из стола пластилин, размял тюбик и отщипнул от него четыре кусочка.

Я повернул магнитофон обратной стороной, открыл панель, закрывающую пространство внутри «Панасоника» – там должны были быть шесть круглый батарей, но было пусто, – и прикрепил листок на пластилине на задней крышке батарейного отсека, а потом защелкнул его на место.

Часы на моем столе показывали половину четвертого. Рядом с ними стояла фотография – Валюха Разина со снимка смотрела на меня.

«Прощай, Валюша!» – негромко сказал я, вставая со стула и подходя к выключателю.

Я выключил свет, поворочался и, наметив план на завтрашний день, вскоре уснул.

Утро 2-го было еще выходным днем. Проснулся поздно, печи уже вовсю шумели – в них горел уголь.

Я спросил родителей, не собираются ли они уходить, получил ответ: «Нет», и договорившись о том, что мне нужно сделать им чрезвычайное сообщение, пошел к бабушке на кухню.

Там я позавтракал, позвонил Миуту и надевая «Москвичку», сказал родителям, чтобы они посмотрели на стенку печки в моей комнате.

– Вам это понравится! – крикнул я уже из-за порога.

Миута пришлось дожидаться у него дома – он еще не ел. Я поболтал с его мамой и отцом – на удивление мне далось это легко, словно я и не был гибридом шестидесятилетнего мужчины и подростка. Они ничего не заметили, потому что разговаривали, как обычно – а я помнил памятью 17-летнего Толика, как они обычно с ним говорили.