Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

– Да ничего не было! Ну, довел ее до дома в пол-шестого, и пошел домой!

– И чо, даже не полапал? Не поцеловал ни разу, что ли?

– Отстань! – сказал я в пространство.

– Ты, Толя, лопух! Она точно из-за тебя приходила!

Он имел в виду – на нашу Новогоднюю вечеринку.

– Отстань, говорю! Голова болит!

– Ладно! – Он выскреб, как всегда, розетку, облизал ложку. – Пошли, мне Чернявский уже звонил, нас ждут! Догуливать будем! Все же осталось! И девы обещали придти!..

– Ты-то как? – спросил его я. – Как управился с двумя?

– Ну, а чего? Довел до общаги, договорился на сегодня!

– Ты что, и Любу пригласил?

– А чо? Она хорошая девка!

– А то, что я никуда не пойду! Сейчас – это точно!

– Ну и ладно! Берик сменился, обещал придти (Берик – тот, кто перед Новым годом выключал во всем поселке электричество).

– Ну, вот и славно! Вот и славно! – сказал я, а Миут вдруг вытаращил глаза.

– Чего – славно?

Я спохватился: оборотец этот речевой – из будущего! Нужно быть осмотрительнее.

Знаете, к этому моменту я уже все понял. Не в деталях – в главном! Я – в теле себя самого, в возрасте 17 лет. И мне придется теперь с этим жить. Т а к жить…

– Ладно! – сказал Миут, вставая. – Я – переодеваться, и пошел к Ратику. Ох, он вчера и злой вернулся!

– Ну, скажи ему, что ничего не было. Я просто довел Варьку до дома!

– Он – не поверит!

– Его проблемы! – ответил я, и вновь озадачил друга.

– Чего? Ты откуда слов таких нахватался?

– Иди! – раздрай во мне нарастал, нужно было хорошо все обдумать, а он мешал. А я совершенно не способен был контролировать ни свою речь, ни вообще ничего.

– Ты приходи! – сказал он, открывая дверь и запуская еще одну волну белого холодного воздуха. – Любка о тебе наверняка спрашивать будет!

– Иди-иди, не холоди! – сказал я ему.

Однако подумать мне не пришлось – буквально через несколько минут к нам в дом ввалилась в полном составе моя компания – Сашка Гемаюн, Борька Бульдозер, Валюха и Галка.

– С Новым годом! – верещали девчонки, дергая меня за тенниску – я хотя бы одеться успел! Борька тоже что-то говорил, а Сашка, как обычно, лишь чуть виновато улыбался.

Как все очень сильные физически мальчишки, он был немногословным. И очень добрым по характеру.

– Тихо! – выглядывая из кухни, сказала бабушка. – Взрослые еще спят!

Пришлось всех моих друзей поить чаем и кормить праздничным пирогом с черносливом…

январь 1966 г.

Был поздний вечер. Давно вернулись родители, и угомонились, и уснули. Давно спали уже и мои дед с бабушкой. Догорала печь, и поэтому у меня в комнате было жарко.

Я смотрел на угол письменного стола – придвинутый к наружной стене дома торцом, он из-за боковых ящиков был расположен весьма своеобразно: чтобы дотянуться до дальнего угла, нужно было наклониться над крышкой стола. Потому что подойти напрямую мешала тумбочка.

У меня ведь четверть комнаты занимала печь, которая отапливала гостиную-зал, где сейчас спали деды, но основное «тулово» печи находилось в моей комнате. А между печью и стеной, у которой торцом стояла кровать, была дверь.

Это – со стороны коридора. А напротив него была наружная стена с окном. Под ним стояла тумбочка. А впритык к ней, между печью и стеной с окном – письменный стол.

Кроме этого, никакого пустого пространства в комнате не было. Только узкий проход шириной метра полтора между столом с придвинутым к нему стулом и моей кроватью.

Так что «Панасоник» я поставил в единственном малодоступном (всего лишь малодоступном – не более!) месте.

А наушники и аудиокассеты в пакете я засунул во внутренне пространство письменного стола, на нижнюю полку.

По крайней мере, если я буду сидеть за столом – писать, читать, кушать – и магнитофон, и кассеты не будут ни для кого доступны. Я ведь не знаю – эти предметы из будущего просто для всех невидимы, или и н е о с я з а е м ы тоже?

Жара в комнате стояла – градусов 35. И так будет почти до утра – печь начнет выстывать лишь часов после трех.

Я лежал на кровати, и думал. Свет был выключен, так что помешать мне никто не мог.

Итак, я очутился в прошлом. Это – факт. Почему я очутился здесь – в общем-то, неважно. Так как я теперь здесь, скорее всего – навсегда. Но это уже не факт, а лишь предположение. Примем его в качестве допущения, и тогда передо мной встает вопрос: что делать?

Ответ, в общем-то, не блещет изяществом и сложностью – жить! Причем ничем не выказывая, что я – в общем-то, не совсем Я.

Но коли уж так получилось, и нечто (или некто?) выполнил мою просьбу и перенес меня в прошлое, невредно вспомнить, для чего это я так сильно хотел вернуться назад, в прошлое.

Чтобы иметь возможность переделать свою жизнь.

Тогда мне нужен план. План, выполняя который, я смогу прожить иную жизнь. По-настоящему счастливую. План, который поможет избежать жизненных ошибок.

Думаю, я не случайно оказался именно в этом моменте прошлого. Где-то здесь я должен начать перекраивать прошлое, потому что из него и начинает вырастать то, что потом будет способствовать моим многочисленным жизненным ошибкам.

Но ведь не все из того, что я пережил, я хотел бы избежать. Значит, начинать нужно не с плана, а с разделения узловых жизненных пунктов на нежелательные и необходимые.

Я встал с кровати, включил свет и босиком (пол был теплым) подошел к столу. Достал чистую тетрадку, авторучку, и сел за стол.

Для начала я разделил листок на две половины. А затем написал на каждой из них:

НУЖНО ИЗБЕЖАТЬ: I НУЖНО СОХРАНИТЬ

1. Срочную службу в С. А. I 1. Службу в Железнодо-

I рожном райотделе мили-

I ции г. Барнаула

2. Учебу в пединституте I 2. Жилье родителей в Бар-

I науле

3. Первичный путь I

личной жизни – «нет» I

женам! I

ЧТО НЕОБХОДИМО СДЕЛАТЬ

1. Если я не хочу (а я категорически не хочу) проходить службу в армии, то мне необходим для обучения факультет института или университета, где имеется военная кафедра. Скорее всего – мне подойдет юрфак Барнаульского университета.

Кстати, это позволит после окончания юрфака работать следователем в Железнодорожном райотделе.

2. Гарантию поступления на юрфак может дать только серебряная медаль. В этом году будет два выпуска (10 и 11 классы), а значит – конкурс во все вузы будет ровно в два раза больше, чем обычно.

3. Для получения медали нужно в первую очередь пересдать экзаменационно «Основы государства и права» за 8-й класс, и как-то нейтрализовать неприязнь Орангутанги. Дмитрий Иванович пятерок не ставит, а значит по математике одна четверка в аттестате – гарантирована. Ну, а геометрию за 9-й класс я пересдам – ее будет принимать Эльвира Георгиевна, а не Дмитрий Иванович. Она нас учила в девятом классе, а не он…