Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

Я встал, открыл дверь и увидел знакомое до боли лицо, светлые одежды и капроновые ноги. Вот ведь неугомонная – всю зиму в капроне!

– Здорово, Рукавишникова! – сказал я. – Давай заходи, ты как раз к чаю!

Варвара зашла, сняла пальто и я провел ее на кухню. Усадил за стол и быстро убрал свою обеденную посуду. Затем сервировал стол к чаю, поставил розетки с вареньем и чашки. Налил чай, и мы стали пить. Аккуратно прихлебывая и орудуя маленькими ложечками для варенья.

Когда мы закончили чаепитие, Варвара изъявила желание помыть посуду. И вот когда она собирала чашки, и наклонилась надо мной, я руками поймал ее сзади и притянул к себе, прижав ее грудь к своей голове.

– Ага, попалась! – сказал я. – Давай, целуй меня, Рукавишникова, шесть часов уже не только исполнилось, но и офигенно умножилось!

Она вырвалась, выскочила в коридор и стала быстро одеваться. Потом, не глядя на меня и не говоря ни слова, хлопнула одной дверью, другой – и ушла.

И потом три недели не давала о себе знать, а при встрече со мной в школе надменно задирала нос и молча проходила мимо.

Ну, и ладно!

Из общественно-политических событий районного масштаба можно отметить районную комсомольскую конференцию учреждений образования. Делегация от нашей школы была небольшой, человек восемь, но мы с Миутом в нее попали: я – как интеллектуал, а Миута – как один из лучших школьных спортсменов.

Говорили о многом, упор делали на новые формы воспитания и обучения. Нас с Миутом заинтересовал, в частности, опыт одной из школы по внедрению систему школьного самоуправления.

При этом функции администрации школы значительно сужались, а школьный комитет распоряжался организацией учебного и воспитательного процесса чуть ли не единогласно.

– Слушай, – шепнул мне мой неугомонный друг. – На тебя глаз положила Томка Грунская из КСК.

КСК – Кучукский сульфатный комбинат. Он находился в семи километрах от Боговещенки и был крупным поселком городского типа. Комбинат подчинялся непосредственно Москве, и поэтому и внешне (кирпичные жилые пятиэтажки) и снабжением был на райцентр непохож.

Здесь была своя средняя школа – крупная, современная.

Я посмотрел в сторону, куда показывал Валерка – на меня, почти не скрываясь, смотрели дерзкие (я бы даже сказал – наглые!) черные глаза. Они принадлежали жгучей брюнетке, судя по сидящей фигуре – девушке высокой и, что называется, крепенькой.

– Кто она? – спросил я. Мои мысли все последнее время занимала лишь одна женщина, и это не была какая-то там Грунская.

– Одиннадцатиклассница из КСК. Она там молодежный вожак. Секретарь школьного комитета комсомола, между прочим – перворазрядница по гимнастике.

– Юношеский первый? – уточнил я.

– Ты чо! Взрослый первый разряд!

– Здорово… – не проявил интереса я. – Правда, здорово!

– Подойдем? – предложил Валерка во время перерыва, когда молодежь гуляла по танцзалу. Играл ансамбль РДК, Берик как всегда, подмигивал нам с эстрады. А Грунская в этот момент оказалась рядом.

– Да ну… – протянул я. – Ну чо ты, Валер, меня в новую авантюру втягиваешь? В КСК этот ездить… Нет, на фиг!

– Ну как хочешь… – Миут откровенно рассматривал Тамару, глаза его масляно блестели, и он по-моему, мысленно спортсменку раздевал. Вот ведь паразит, она же не на него, а на меня посматривает?

После перерыва вместо концерта нам показали спектакль. Что-то о проблемах школьной жизни. И тут случился конфуз.

– Но кто сможет разобраться во всем этом? – раздавалось со сцены. – Кто сможет помочь нам?

И вот в наступившей на несколько секунд тишине в зале кто-то громко прошептал:

– Пе-лютя!

Это было прозвище одиннадцатикласника из паралленльного класса по фамилии Пелютин.

«Пе-лю-тя!!!» разнеслось по залу, и вдруг зал разразился гомерическим хохотом. Выходит, этим, на сцене, мог помочь только лишь наш Пелютя…

Ну, и до конца спектакля то там, то здесь в зале раздавались приглушенные взрывы хохота.

Но главное, о чем я постоянно думал всю первую половину февраля – это как мне познакомиться с Жанной Игоревной. Я знал, как можно понравиться симпатичной мне врачице-преподавательнице, но не знал, как познакомиться с ней. Наши жизненные орбиты не то, что не касались друг друга – они проходили совершенно в разных плоскостях. Трудность была также в том, что я никого не мог привлечь себе на помощь – возможные в дальнейшем свидания должны были осуществляться при режиме строжайшей секретности.

Выход подсказала мне мама.

Она как-то пожаловалась, что зарплата выдается одновременно всем педагогам райцентра – и учителям, и всем другим, и ей приходится бежать, чтобы успеть получить деньги, с одного конца поселка – на другой. Ну, то есть из нашей школы – в ПТУ.

– А что, и медучилище получает вместе с вами? – небрежно спросил я.

– Я же говорю – все педагоги!

«Ага! – сказал я себе. – Вот как мы поступим…»

16 февраля, в день выдачи аванса, я прямо из школы вышел на тропу слежения. Я зашел в универмаг, который находился рядом со зданием училища, и через стекла огромных окон некоторое время наблюдал за всеми выходящими из него.

Я ждал, когда Жанна Игоревна выйдет с деньгами и зайдет в дежурный продмаг за покупками.

Темнело все еще рано, и часов в шесть я вышел из универмага и вынужден был стоять на морозе; иначе я мог пропустить свой объект!

Жанна Игоревна вышла из училища около восьми часов и, как я и думал, зашла в продмаг.

Я оставался снаружи. И дождался того, чего ждал.

Она вышла с сумками, полными продуктов, и тут мне повезло. Спускаясь по скользким ступеням, она поскользнулась, но я был рядом и подхватил ее за локоть, не давая упасть.

– Что же вы! – сказал я, помогая ей спуститься по ступеням. От нее приятно пахло какими-то незнакомыми духами. – Ну-ка, давайте-ка сюда сумки!

Я забрал из рук оторопевшей от такой настойчивой галантности женщины обе сумки и сказал:

– Пойдемте, таким женщинам не пристало самим носить тяжести! С ними рядом должен быть паж!

Она сказала, искоса глядя на меня:

– Это вы в смысле моего возраста? Мол, самой не донести?

– Это я в смысле своего возраста! Мол, не тяну ни на что более, как быть вашим пажом!

Она улыбнулась. Мы уже шли, свернув с площади, по улице Ленина. Фонари еще не горели, и мы не видели лиц друг друга.

– Ну, коли так, давайте знакомиться. Меня зовут…

– Жанна Игоревна! – закончил за нее я. – Кто же не знает такую симпатичную и молодую женщину! А я – Анатолий!

– Ну, тогда и вы называйте меня просто Жанной, – судя по голосу, она улыбалась. – А то я буду думать, что вы и вправду считаете меня старушкой.

– Только наедине, Жанна! Я все-таки пока еще школьник, и не могу компрометировать преподавателя. Хотя восемнадцать мне уже исполнилось, точнее – исполнится ровно через пять дней.