Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

Она как-то неуверенно поднесла стакан ко рту.

– Пей! – я своей рукой помог ей постепенно до конца опрокинуть стакан и выпить содержимое до дна. – Это хорошее вино!

– Да-а! – сказал она.

– А теперь пей чай. Ты думаешь, я буду считать свой день рождения удачным, если ты в результате заболеешь? Ну почему ты не зашла сразу? Ведь на день рождения не приглашают!

– Ты меня и не пригласил… – Она пила чай и одновременно всхлипывала и дрожала всем телом. – С днем рождения…

– Но ведь ты мне как бы и не друг? – ответил я. – Вон, по школе бегаешь задрав нос, даже не поздороваешься…

– Да, не друг… – она опять всхлипнула.

И я не выдержал. Я взял в свои руки ее лицо, повернул к себе и…

– Ну что? – дверь распахнулась – видно, впопыхах я не задвинул щеколду как следует. – Оттаяла мерзлянка?

В дверях стояла моя мама.

Ей не потребовалось много времени, чтобы кое о чем догадаться.

– Ей нельзя сейчас на мороз! Пусть, если что, ночует здесь!

– Нет-нет, я домой! – Варвара попыталась встать.

– Ну, пойдем к ребятам, поешь, отогреешься до конца… – попытался я привести ситуацию к компромиссной.

– Нет, мне надо идти!.. – Рукавишникова настойчиво пыталась встать.

– Ладно, – сказал я. – Мам, вы уходите? Дай мне, пожалуйста, трешку. Я ее провожу.

Моя мама, не говоря ни слова, вытащила из сумочки три рубля и дала мне.

Я заглянул в гостиную – веселье было в разгаре! Играла радиола, четыре пары медленно двигались в середине комнаты. Галя и Валя сегодня выступали как взрослые девы, и были нарасхват!

Я сказал, что выйду минут на сорок, и пошел одеваться сам и одевать Рукавишникову.

– Ты хоть отогрелась, горе мое? – спросил я Варвару, помогая ей надеть пальто.

Она кивнула, не поднимая головы. Моя мама все еще стояла рядом и смотрела на нас.

У автовокзала, как обычно в это время, стояло несколько легковых автомашин. Мне не составило труда договориться, чтобы нас отвезли в Заготзерно и тут же – меня обратно.

За три рубля.

Мы сидели в полутьме салона на заднем сидении. Я смотрел в окно, и вдруг почувствовал, как маленькая горячая ладошка нащупала мою руку и сжала ее. И так и держала до конца, пока мы не доехали до ее дома. И все это время я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее. И был так благодарен ей за это робкое проявление нежности ко мне!

Машина остановилась.

– Я сейчас! – сказал я, выходя и подавая руку Варваре.

Я так и держал ее за руку. Подвел к крыльцу. Потом повернул ее к себе и легонько коснулся губами ее теплых и нежных губ.

– Спасибо, что пришла! – шепнул я.

И побежал к машине.

Когда я вернулся, то увидел, что ничего как бы и не изменилось. Ребята также танцевали, но лишь две пары – девчонки шустро уносили посуду и сервировали стол к чаю.

Я сел в сторонке, на диван и вытянул далеко вперед ноги. Они гудели.

– Ну, как она? – спросила, подсаживаясь ко мне, Надя.

– Да ничего… – я прикрыл глаза. – Довез ее до дома, может быть, и обойдется – не простынет…

– Капризная она, – сказал Надюха. – И гордая слишком – это же надо, готова замерзнуть – а не зашла! Намаешься ты с ней, Толька!..

– Не боись, обломаем! – буркнул я.

Тут на столе появился торт с горящими свечками, все закричали – давай, туши! И я встал с дивана.

Я налил всем вина, и поднял свой стакан со словами:

– Этот тост – за вас, моих друзей! Спасибо, что пришли!

Я выпил стакан до донышка, поставил на стол и сказал:

– Тушу свечи! – набрал воздуха и принялся дуть.

– Ну давайте есть торт! – сказал я, задув свечи и садясь на место.

Миута ловко разрезал торт, и вскоре все забыли о происшествии с Рукавишниковой.

А через несколько дней мы с неменьшим энтузиазмом отметили мой день рождения еще раз, вместе с моими одноклассниками.

И суетился теперь – Миута, а я был на положении гостя. Хорошо, блин!

Ну, а 23 февраля – день, как известно, не красный – обычный, рабочий. Ну, а у нас – учебный. И, конечно, день, когда пацанов поздравляют девушки.

Скромно, но трогательно – хотя и по стандартной схеме. Утром мы, мальчишки, пришли в школы и зайдя в свой класс, каждый обнаружил в парте книжку с надписью.

Но не все. В смысле – книжку. Я обнаружил две книжки.

Одна была скромной, как у всех. А вот вторая…

Это был богато иллюстрированный том «Путешествия. Экваториальная Африка».

Я такие книги листал в библиотеке, а покупать – нет! Она стоила около 10 рублей.

Необычный подарок! И надпись была сделана не нашими девами.

ДОРОГОЙ ТОЛИК!

ПОЗДРАВЛЯЮ ТЕБЯ С ДНЕМ ЗАЩИТНИКА

ОТЕЧЕСТВА! СЧАСТЬЯ И ЛЮБВИ ТЕБЕ!

23.02.66 ВСЕГДА ТВОЯ…

И – размашистая подпись, из которой невозможно понять ни имени, ни фамилии дарительницы.

Я было открыл рот, чтобы начать открытое расследование – ведь книгу положил мне кто-то из наших, от кого бы ни был подарок. А потом подумал – не стоит.

Одно точно – почерк был не Жанны. А тогда – чей? Ну, прям тайны индийской гробницы, блин!

март 1966 г.

Будни я описывать не буду – я всячески выдерживал свой режим (план), и это почти всегда мне удавалось.

В школе у меня резко поднялась успеваемость. Еще бы! Представьте, как учится ученик, ежедневно аккуратно выполняющий домашние задания!

Кроме того, у меня повысился авторитет в классе. Я постепенно становился признанным своеобразным третейским судьей.

У нас постоянно возникали какие-то мелкие конфликты, споры, ссоры. Как на уровне школьно-учебном, так и на внутренне-бытовом. Как исправить оценку по химии, если преподаватель… Шли ко мне, мы вместе садились и придумывали, на каком уроке, каким именно способом решить проблему. И почти всегда я в своих советах оказывался прав.

Или – назревает групповая драка между классами, а зачем она нужна? Миута влезает в конфликт, предлагает разобраться, я анализирую ситуацию, нахожу и с т о к и вражды, и предлагаю не всем! а лишь двум пацанам разрешить между собой спор в схватке один на один. А уж драку будет судить Миут, он и любит это, и является авторитетом в силовых спорах.

И вот так потихоньку я стал общепризнанным арбитром. Ну, а что вы скажете, ведь жизненный опыт не пропьешь…

Что касается нашей «вокально-инструментальной группы», то репетиции продолжались, и без срывов. Даже когда один раз простыл Бульдозер и дважды пропустил наши встречи, мы продолжали репетировать без него. А Борьку посещали Моцарт и девочки и «подтягивали» до нашего общего уровня.

Мне очень нравились девчонки. Наверное, они теперь танцевали дома каждую свободную минуту, потому что синхронности движений, красоте пластики, какой-то особенной женственности (откуда она в четырнадцатилетних подростках?) можно было только завидовать.