Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

Судя по реакции, народ не совсем осознал, что его знакомят с классикой русского романса. Дворовые песни он воспринимал не в пример живее. Но для моих целей мне нужно было исполнять именно серьезные вещи.

– «Я люблю под вечер помечтать…» – сказал я.

Моцарт легким движением мехов баяна задал тональность.

Припев здесь я исполняю, забирая голосом на октаву выше, что называется – «жилы рву». Так что сейчас меня многие услышат…

Мы повторили второй куплет припева: «Я люблю тебяе – Россия-мать…», причем последние строчки его мы с Моцартом пели на два голоса.

После проигрыша я тихо и задушевно продолжил:

А заканчивали мы песню словами: «Станет лучше жизнь» с использованием эффекта голосового эха, а слова «Да уже без на-а-ас!» я вновь спел, поднявшись на октаву вверх и тянул «нас…» сколько смог.

Ну, похлопали. И потихоньку начали расходиться.

И тогда я решился.

– Трамвай последний! – сказал я.

Это была вещь на стихи Есенина, малоизвестные, почему – вы поймете сейчас сами. Исполнял я ее «на надрыве», очень громко, причем все наши инструменты также выкладывались полностью.

ОБОРВУТСЯ РЕЛЬСЫ… и так далее.

Мы допели припев, и в полной тишине стали собирать инструменты. Нам не потребовалось много времени, и когда в толпе начались перешептывания и разговоры, мы уже шли домой.

Я мог быть доволен – мы наверняка привлекли к себе внимание.

Дело было за немногим – выследить, когда нас придет послушать наш секретарь райкома комсомола Гоша Герлах…

1—9 мая 1966 г.

Именно в эти дня бродвейские выступления заняли все наше время и наши мысли.

Мы не пели каждый день; назавтра после каждого концерта мы собирались у меня и анализировали выступление. Женя Моцарт, который, играя на баяне, мог наблюдать реакцию публики, делал это. Но как художественный руководитель он также внимательно анализировал нашу «работу» – он фиксировал ошибки, допущенные упущения и недочеты – определял наши ф а л ь ш т о ч к и.

Именно поэтому после первого вступления на следующей день нам было о чем поговорить. Тем более, что назавтра мы собирались выйти на Бродвей вновь, причем, учитывая, что это праздник трудящихся, мы собирались значительно политизировать репертуар.

Женя указал нам на основные ошибки.

Мне – пока еще недостаточно в унисон звучит мое пение – и игра остальных на инструментах.

– Вы все должны следить за баяном, – говорил он нам. – Именно я, вне зависимости, какую партию веду – сольную или лишь создаю музыкальный фон, задаю ритм. И в такт моему исполнению должен работать и ты, Бульдозер, и в особенности ты, Толь. Голос у тебя сильный, поешь ты легко…

– Что, и «Трамвай последний?» Я думал, голос сорву…

– Это тебе кажется! На самом деле пел ты легко, естественно, но иногда теряешь ритм мелодии. Совсем чуть-чуть, народ, конечно, вряд ли заметит, но мы ведь не халтурщики! Так что давайте сейчас полностью пройдем завтрашний репертуар! Что будем петь?

Обсудили репертуар, «прогнали» новые для нашего репертуара комсомольские песни, решили, что «пустим» их под гитару.

А вот девочкам замечаний от нашего худрука не последовало. Впрочем, из нас троих «класс» девочек мог определять лишь я – о такой части художественного исполнения, как подтанцовка, ребята узнают лишь через 20 лет…

Мы вышли засветло, когда солнце только начало клониться к закату. И собирались закончить в сумерках – сегодня девочки были в «униформе» – в ситцевых белых платьицах с голубыми цветочками, каждая с белым и красным бантом в пушистых волосах. А поскольку было прохладно, мы не собирались «морозить» наших девчонок.

Перед выходом я определил особую задачу Гемаюна.

Мы еще только расчехляли инструменты, девочки, сняв шерстяные кофточки, разминались, с серьезным видом то притоптывая на месте, то вдруг выбивая на асфальте чечеточную дробь, а народ уже стал собираться. Пока, правда, была молодежь, и мы для разминки спели им «В деревеньке маленькой…»

Ну, а заранее пришли и уже ждали нашего прихода мои одноклассники во главе с Миутом…

Гитары звенели, баян тихонько задавал фон, девочки встряхивали маракасами, притоптывая на месте.

После «вот только где-то…» припев мы запели на два голоса, и по-моему, получилось здорово.

Толпа заметно прибавилась, позади нее маячил Гемаюн, выполняющий мое задание – отслеживать слушателей и найти мне… Но о том, кто именно меня интересовал, вы сами поймете чуть позже.