Александр Плетнёв - Эпохи холст заиндевелый - мазком багровой кисти…

Тем часом Николай II, наконец, имел продолжительный приватный разговор с вице-адмиралом Дубасовым, после которого неожиданно объявил, что изволит отбыть из Архангельска. Намереваясь: "следовать далее горлом Белого моря, всенепременно посетить Соловецкий монастырь, осмотреть берега Мурмана и Кольского залива на предмет удобных гаваней от Александровска плоть до Колы".

Столь скорое решение застало многих из заезжих врасплох, заставив засуетиться. Кто поспешил отбить телеграмму в редакцию или ещё куда…, кто торопился изыскивать места на пароходы, сопровождающие царский вояж.

Архангельску теперь обсуждать приезд и отбытие царя не один месяц, гадая: "когда будет возвращаться и следует ли вообще ждать нового посещения-транзита?". Потому как особо "компетентные умники" поговаривали, что император предпримет возращение в Петербург морским путём, на прибывшей за ним прямо в Колу императорской яхте "Штандарт".

В Александровске, в который по телеграфу уже был сброшен не один десяток сообщений, естественно готовились к приезду Высокого гостя. Время было, учитывая, что административному пароходу "Муром", при его 10–12 узлах хода, трое суток пути. И это без заявленного желания государя сделать крюк на Соловки, захода и осмотра удобных гаваней на Муроме.

И, тем не менее, город и все службы продолжали жить своей жизнью. Всё-таки самый сезон рыбо- и зверопромысла. И конечно браконьерства, требующего всех наличествующих средств для постоянных пограничных охранных рейдов.

Так что, зашедшая третьего дня в Екатерининскую гавань американская трёхмачтовая яхта "Ниагара" (видимо специально к приезду русского царя) не застала ни одного крупного казённого судна.

Получив ворох телеграмм от своих агентов из Архангельска, западная пресса высыпала десяток статей, как это водится с комментариями, домыслами, дополнениями и своими "искромётными" умозаключениями.

Французская "La Press" осуждающе писала:

"Когда Россия ведёт не самую удачную войну на Дальнем востоке, русский царь предпринял совершенно неуместную и авантюру поездку на Север".

В перепечатке с норвежской "Aftenposten" британская "The Daily Telegraph" отвечала:

"Касательно того, что Англия продала японскому Императорскому флоту несколько своих крейсеров, и якобы на островах метрополии уже проходят обучение японские экипажи — это полный абсурд и несостоятельная лож. Великобритания, не смотря на свои союзнические отношения с Японией, будет придерживаться международных правил".

И далее, ерничая:

"Наверное, русские ещё не забыли разорения северных российских поселений, устроенного английскими военными моряками во время Восточной войны.*(Восточная война — так на западе называют Крымскую войну 1853–1856 гг.)И ожидают нечто подобное от японцев, намереваясь передислоцировать с Балтики на Север часть устаревших военных кораблей. "Русский медведь" трясёт поджилками перед самурайской катаной"!

И приписка:

"А уж если русские хотят погубить свой флот во льдах Арктики — это их дело. Адмирал То #769;го только обрадуется, экономя снаряды своих броненосцев".

Путь до Соловков занял 12 часов.

К 10:30 следующего дня "Муром" и сопровождавшие его два судна Архангельского-Мурманского Товарищества был уже в пяти верстах к юго-западу от монастыря, близ Заяцких островов.

Навстречу им вышел монастырский пароход "Соловецк".

При вступлении в гавань Благополучия, под колокольный звон, Августейшую особу приветствовали сонмы иеромонахов и иеродьяконов с архимандритом во главе. *(От автора: язык поломаешь, произнося все эти иедрёнахрениты)

После литургии в Троицкой церкви, Величество и сопровождавшая его свита присутствовали на общей со всеми богомольцами трапезе.

Затем гости осматривали разные монастырские мастерские, кладовые и другие помещения.

Николай между тем имел продолжительную беседу с настоятелем монастыря, вкушая чай. И около часу пополудни, без спешки, откровенно наслаждаясь суровой северной красотой островов, выехал с сопровождением в Макарьевскую пустынь*, отстоящую за пять вёрст от центральной общины. *(Пустынь — монашеское поселение в традиции православия, как правило, удалённое от основного монастыря.)

Засобирались на двух бричках. Государь пожелал к себе в попутчики Дубасова, Рожественского. Во втором экипаже следовал начальник охраны, взяв с собой пару дюжих фельдфебелей из штата Дворцовой полиции.

Поскольку следовать с собой государь более никого не принуждал, чины из свиты (кроме отдельных лиц) были предоставлены сами себе, отправившись — кто на лошади, кто пешком в разные стороны острова, осмотреть другие любопытные места…, скиты, церкви, коих на Соловках было предостаточно.

Моряков особенно заинтересовало устройство местного сухого дока — воистину грандиозного сооружения простых русских мастеров, построенного в 1801 году. Двухстворчатые ворота, отделявшие док от моря, вполне были способны принимать весьма крупные по тем временам суда.

Иностранные гости (некоторые притащившие с собой свои громоздкие фотоаппараты), за невозможностью всё время следовать за главной фигурой — царём, тоже находили себе интересы, особенно уделив внимание знаменитой и богатой монастырской ризнице.

Потом по распорядку был обед с щедрым и сладким церковным кагором.

Люди расслабились. Поговаривали, что набожный Николай решил проехать дальше — до Савватьевского скита, и видимо задержится на сутки.

Затем настало время вечерней трапезы, после которой вдруг выяснилось, что самодержец с близким кругом уже погрузились на пароход и намерены отбыть дальше по пути следования.

Многие из сторонних сопровождавших царский вояж, снова оказались попросту не готовы. Началась маленькая суматоха: кто-то спешил к причалам, кого-то, из сомлевших после обилья еды и возлияния, только будили-тормошили. И всё одно, как потом выяснилось, парочку растерях позабыли, оставив на островах.

"Муром" под Императорским штандартом дал прощальный гудок. Издалека было видно, как Николай помахал рукой со шкафута и отправился к себе в каюту, спеша — пароход разворачивался носом по курсу и дым из трубы ложился, давясь туманом к палубе.

От Соловков держали ход почему-то не больше 9 узлов, а то и того меньше. Поэтому из Беломорской губы до первой стоянки у устья реки Поной тянулись почти целые сутки. Затем двинули дальше, заглядывая во все значимые заливы, кои там были. Сначала мелководный Лумбовский, в очередь — Святоносский.

Против ожидания государь на берег не сходил, обозревая берега в бинокль, принимая с подплывающих лодок и карбасов представителей промысловых артелей, местных исправников, ежели таковые присутствовали.