Павел Тюрин - Legenda о «писающем британце»

– Ну, тогда буду делать!

– Зачем? Ты же свободен? Можешь ничего не делать.

– Буду делать, что захочу.

– А чего ты хочешь – делать или не делать?

– Не знаю.

– Вот, так и «Дух Божий носился над водою» – носился, метался туда-сюда, не находил себе места, колебался, не мог решить – делать или не делать.

– Если ничего не хочешь, то все равно – делать или не делать.

– Почему же все-таки захотел делать?

– Потому, что «Аз есмь Сущий», а сущее существует существуя, т. е. отказываясь от неопределенности свободы в пользу свободы делать, что хочешь, и не делать, чего не хочешь. То есть избыток творческой силы однажды побудил свободу уступить первенство творчеству – И сказал Бог: да будет! И результатом Творения стало создание еще одного светоносного существа – Люцифера.

– Да, но это означало, что тогда же Небесная Иерархия нарушилась!

– Ну, да!

– Как же так?!

– «Тайна сия велика есть» – сказала она. Непостижимый Господь назвал Свое имя: «Вот имя Мое на веки» – היהא דשא היהא (ehyeh asher ehyeh) – Аз есмь Сущий – Я есть Тот, Кто Есть – «I am that I am». То есть было сказано, что Бог вовеки равен себе самому. Но что означает для Создателя равен себе самому – навсегда останется для нас тайной. И не является ли это тайной для Самого Бога?

Все, услышанное от Несси, Рик собственноручно записал в Гостевой книге замка, и теперь то, что он из этого понял можно в ней прочитать. А там написано, что Бог и Люцифер отличались между собой только одним невидимым свойством: Бог сам причина самого себя, а творение – нет, но увидеть это отличие Люцифер не мог. Свое присутствие в мире он считал ни от чего не зависящим, поскольку не мог допустить возможность своего несуществования, подобно тому, как ни один человек не может представить, что мог бы вообще не появиться на свет. Ведь в сознании нет никакого знания о самом сознании и его происхождении, потому Люцифер был уверен, что появился ниоткуда и был всегда.

И вскоре между ними возник спор – кто же из них Бог. Создатель пытался еще увещевать Люцифера и предлагал вместе продолжать творение мира, но все было тщетно. Разочарование своим лишь внешним подобием с Богом так потрясло его и повергло в смятение, что он стал чувствовать себя обманутым. Он самый прекрасный и светлый – «печать совершенства» , а абсолютной свободы у него нет. К тому же, еще требуют подчиниться какому-то глиняному Адаму! Спор, нарастая, перешел в противоборство, а дальнейшее сопротивление Великому давало ощущение собственной силы. Сознание Люцифера – «Аз есмь»уже никогда не оставляло его, и обратилось в неудержимое стремление к независимости.

Но настало время, когда Создатель решил вытеснить упрямца с небес, а вместо ангельского Себе подобия создать другое, из праха, земное – Адама и Еву, чтобы таких недоразумений больше не случалось, а Люциферу повелел быть им прислугой. Люцифер попытался было воевать – очевидцы говорили, что Люцифер был похож на молнию, и треть ангелов последовала за ним, за что позже поплатились (когда оказались в образе динозавров), понеся кару от крокодилов [86], которые признали волю Всевышнего и стали служить Адамам. А «печать совершенства», «сын зари» был сброшен с вершин мироздания на землю, и стал Сатаной.

Соперничество исказило первоначальную природу Люцифера и не дало ему существовать таким, каким был задуман Создателем. Люциферово братство стало распадаться, мельчать, множиться, так что, в конце концов, они совсем запутались – кто они и откуда взялись. Постоянно раздваиваясь, их характер совсем испортился, они все время спорили – кто главнее-первее, ссорились между собой, и вскоре совсем огрубели. А некоторые вовсе тянулись к хаосу или пустоте.

Очутившись на земле и поселившись в Эдеме, Люцифер обратился змеей и на одном из деревьев устроил себе гнездо, которое стало называться древом познания добра и зла [87]. Там он пребывал в раздумьях – в чем же его отличие от Бога и чем он хуже, а израненное тело после падения на землю подсказывало обиду. И настало время, когда в раю появились веселые соседи, отчего он впал в еще большую депрессию. И тогда, грызя яблоки, он поклялся: «я непременно засяду против них на Твоем прямом пути» . Треск веток и хруст яблока в челюстях змея раздавался по всему саду. Гуляющая неподалеку Ева прибежала на шум и, увидев жующего змея, удивилась – «Что происходит?! По какому праву?!», и спросила: неужели ему ничего за это не будет, ведь Бог не разрешил им есть плодов с этого дерева, чтобы не умерли. В ответ змей сорвал еще одно яблоко, помахал перед ее носом, и сказал: это вам Бог не разрешил, а не мне, потому что это мое дерево , а Его – древо жизни , но вы, если съедите моих плодов, то « Умереть не умрете, Но знает Бог, что в день, в который поедите от него, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» [88].

Расстроенная увиденным, а еще больше услышанным, Ева побежала к Евфрату, где в дальнем углу сада Адам разводил свои цветы. Она застала его поливающим дикие лилии. Ева, заметила их, но решила сорвать их позже, и поспешила рассказать, что на дереве познания увидела змею, которая сидит там в своем гнезде как хозяин и есть его плоды, и что этот их сосед знает многое, чего они не знают. Но Адам, любуясь лилиями, успокоил ее, сказав, что для них эти фрукты еще зеленые, и все, что им нужно Бог сам скажет, когда придет время. Или, добавил Адам, я и сам выращу другое древо, еще лучше змеиного.

Вернувшись, Ева увидела, что яблок на дереве уже не осталось, а самое последнее было уже у змея в зубах, и он уже начал его грызть. Она расплакалась, и змей, утешая, протянул ей яблоко.

Только она откусила от него, как ее охватила сонливость. Она задремала… и что было потом – что же Ева тогда познала, или ей все приснилось – она толком вспомнить не могла. Позднее в книгах напишут, что от этого-то монстра Ева родила Каина.

Вернувшийся за полночь, Адам увидел спящую под деревом Еву (змея он не застал и потому, так ни разу его не видел – тот исчез, будто и не было), а рядом с ней валялся какой-то огрызок. Райские птички на ветках примолкли, хвостики поджали, а их испуганные вытаращенные глазки были устремлены на открывшуюся белизну мякоти яблока, которое от содеянного стало красным [89]. К сожалению, Адам не придал этому значения, а растолкал Еву, и она полусонная, откусив еще кусок, протянула ему остаток яблока – поешь, мол, не такое уж оно и зеленое! Ложись уже! И он, голодный, ел.