Павел Тюрин - Legenda о «писающем британце»

А их родственники – змеи, обзавелись черными крестами на головах, стали церковными «прихожанами» и теперь по великим праздникам ходят, вернее, ползают в церковь и прикладываются к иконам. Небось, отмаливают первородный грех своих сородичей.

В семейном фотоальбоме Блокхэдов сохранилось изображение, на котором можно видеть, как в праздничный день странствующий рыцарь, верхом на прирученном драконе демонстрирует горожанам его удивительную способность регенерации отсеченной головы, а те аплодируют им и криками «Браво!» просят повторить чудо. Эксперты полагают, что это, несомненно, этюд с натуры, настолько точно и достоверно выписаны детали всех персонажей картинки.

Витязь Славный Сильный и Храбрый Еруслан Лазаревич едет на Чудо Великом Змее

Еще одним бесспорным доказательством реальности происшедшего стал генетический анализ образцов краски с изображения крови дракона на картине и слюны Несси – он показал их почти стопроцентное совпадение.

После каждой новой реинкарнации за Несси долго следили ее многочисленные родственники, чтобы какой-нибудь заморский птеродактиль не испортил прекрасный экземпляр породы. Такое раньше, увы, случалось и потому вместо грозных и огнедышащих драконов стали рождаться, трехголовые гидры и аспиды-каракатицы.

Когда она подросла и превратилась в стройную амфибию, то разные водоплавающие стали подолгу крутиться вокруг нее и приглашать на шумные вечеринки в дальние омуты озера. Но в ее сердце уже жило предчувствие скорой встречи с Блокхэдом и потому, посматривая в сторону замка, Несси всегда им отвечала, что ей «надо подумать», и в конце концов, они от « этой дуры » отстали.

Чтобы предстать перед Ричардом своего сердца во всей красе, Несси периодически устраивала себе гигиенический осмотр и для этого полностью раздевалась. И на сей раз она, ухватившись за губы, аккуратно сняла с себя и свернула в рулон комбинезон своей кожи, а затем, расстелив на берегу, скребла, очищая от образовавшихся наростов и разглаживала озерными булыжниками появившиеся кое-где морщинки. Потом принялась за мышцы – снимала их с шеи, живота, спины, чтобы растереть соком глубоководных водорослей. Завершая профилактику, она левую ягодицу за что-то отшлёпала, а правую, не удержалась и ущипнула.

Несси занята гигиеническим осмотром своей фигуры

К своим внутренним органам она относилась не менее заботливо – осторожно вытягивала их гирлянду наружу, с каждым здоровалась, называя по имени (как это принято в медицинских атласах), кого приветливо похлопает по одному боку, кого прижмет, кого-то подбодрит ласковым словом, а затем, разложив на траве и облизав, разминала и массировала. И наконец, оставшись только в скелете, обмазалась целебной озерной грязью, и продолжила снимать онемевшие косточки, оставляла их на часок отдохнуть от вечной привязанности к позвоночнику.

Если бы кто застал ее в таком виде, то наверняка бы подумал, что сошел с ума, посчитав это совершенно невозможным [82]. Но особо удивляться тут не стоит, ведь сила воли Несси была такова, что все части тела, когда слышали ее команду «Разойдись!» – расставались друг с другом, а по команде «Ко мне!» – собирались вместе как солдаты на плацу. Одного взгляда ей хватало, чтоб отдать команду.

Они слушались ее беспрекословно, и лишь иногда сигналили: «Ой, больно!» (больше-то им сказать было нечего) – и приходилось с ними считаться и изредка давать поблажку.

Когда все части туловища были вымыты и высушены, она собирала их заново, и только после этого бралась за голову – вынимала челюсти, глаза, уши, промывала их и смазывала устричным соком. черепную коробку полировала мелким песком, ноздри прочищала морскими ёжиками. Прикладывала свою ушную раковину то к левому, то к правому полушарию, стараясь уловить степень согласованности пения нейронов. Тщательно пересчитывала количество извилин – не добавилось ли или, не дай бог, убавилось. Удостоверившись, что с головой у нее все в порядке, чудовище придирчиво осматривало себя в зеркале озера. Наконец, прежде чем нырнуть в воду, Несси до блеска начищала коготки на лапах так, что те сверкали как пуговицы на мундире – только после этого можно было идти купаться.

И по суше Несси передвигалась замечательно – если никуда не торопилась, то, бывало, как павлин распускала свой роскошный хвост и помахивая им как опахалом, прогуливалась по берегу. Когда же спешила по какой-то надобности, то перепрыгивала с места на место как кенгуру, так, что за один прыжок запросто могла преодолеть пару десятков метров – прыгучесть у нее была хорошая.

А еще Несси могла выворачиваться наизнанку, и в теплые летние дни перед сном она, бывало, в таком виде тайком выходила на вечернюю прогулку, наслаждаясь прохладным ветерком. Тогда взору влюбленных парочек, уединявшихся на противоположном берегу, являлся огненный столб причудливых очертаний, который перемещался по дорожкам замкового парка. Те, кто наблюдали вспыхнувший на острове огонь, говорили, что это пляшут шаровые молнии или огни Святого Эльма . Правы они были только отчасти, потому что не могли предположить, что это пылала душа Несси и светилось ее сознание.

Так она и жила в ожидании верного друга – подрастала, прыгая и выворачиваясь то наружу, то обратно в себя, кружила вокруг острова, пока тут, наконец, не появился уже прославленный Ричард.

К моменту возвращения Рика в замке постоянно уже никто не проживал, Поэтому Несси очень обрадовалась появлению хозяина и, высовывая из воды только голову, старалась привлечь его внимание. И однажды, когда тот пошел купаться, Несси издали робко поклонилась и подплыла к нему, и предложила покататься на ней по озеру. Дик, утомленный ежедневным сиденьем в библиотеке, сразу согласился. Он сбегал в сарай, нашел там что-то из сохранившейся амуниции для верховой езды и, забросив на спину Несси седло и взяв в руки поводья, трижды сплюнув назад через левое плечо, похлопал животное по чешуйчатым бокам – мол, давай, трогай!