Лайон де Камп - Стрелы Геркулеса

Сафанбаал взяла совок, зачерпнула из ведра каменного угля и бросила в огонь. Потом еще раз. Немного подождав, она вновь заговорила.

— И теперь подвластные мне духи уже близко. Из сине-голубых морских глубин, из затерянных в джунглях руин древних храмов, из ледяных пещер Лунных гор летят они сюда. Дайте знак, если вы уже здесь!

Наступила долгая пауза. И вдруг угли в костре зашипели, задвигались, будто под ними зашевелился кто-то живой. Вздох благоговейного страха пронесся среди сидящих у костра людей. Зопирион, который наблюдал за происходящим из соседней пещеры, тоже, наверное, удивился бы, если бы не участвовал в приготовлении горючей смеси. Колдунья бросила в огонь уголь вперемешку с квасцами, покрытыми слоем воска. После того, как воск растаял, квасцы вскипели и забурлили, приподнимая угли.

— Они здесь! — закричала Сафанбаал. — Они пришли! Они просят жертву!

Пошарив руками под плащом, она достала аккуратно связанную маленькую птичку из тех, что жили у нее в клетке. Протестуя, птичка успела громко пискнуть. Но колдунья перерезала ей горло. Кровь жертвы тонкой струйкой потекла на угли. В ответ те засвистели еще громче.

— Давайте все вместе обратимся к луне! Посвятим ей наше песнопение! — сказала она. Раздалась чудовищная разноголосая какофония: люди запели:

— Расступитесь, скалы, да явись луна! — закричала Сафанбаал.

Зопирион подтолкнул прижавшегося к нему в темноте Ахирама.

Мальчик, прилагая неимоверные усилия, чтобы не расхохотаться, потянул за нитку и сдернул с кувшина тряпочку.

— Смотрите! Над нами небо! — воздев глаза к небу, закричала Сафанбаал.

Несмотря на то, что Зопирион с Ахирамом отошли в глубину своего убежища, юноше было нетрудно представить, какая картина открылась глазам тех, кто сидел у костра. Свет свечи из кувшина тускло отражался от металлического диска и приклеенных к черному каменному потолку рыбьих чешуек. Сбитым с толку людям и вправду казалось, будто они как сквозь мутное стекло видят настоящую луну и звезды. С благоговейным страхом и криками восторженного удивления взирали они на искусственное небо Сафанбаал.

— Решеф, хозяин грома! Сбрось окутывающее нас темное облако! Возьми нас под покровы своей доброй воли! Дай нам немного твоей силы!

Теперь настало время действовать Зопириону. Он достал пакет с порохом, высыпал немного на ладонь и поставил пакет на полку. Тем временем Ахирам, спрятавшись за камнем, чтобы оставаться незамеченным, приоткрыл пошире занавеску, и Зопирион быстрым движением бросил порох в пламя свечи. С резким звуком порошок загорелся. После яркой вспышки в воздухе осталось только облачко дыма, но и его вскоре унесло сквозняком из пещеры. И тотчас Зопирион подошел к корзине с камнями весом несколько фунтов и начал кидать их на лист бронзы, который лежал на полу тут же в нише. Камни ударяли по металлу, создавая ужасный гул.

Когда затихло эхо страшного грохота, Зопирион взглянул на присутствующих из-за занавески. Половина собравшихся распростерлись на полу, а на их лицах было выражение иступленного восторга и ужаса. И даже судья, которому гордость не позволила, подобно остальным, упасть на пол пещеры, сидел, закрыв лицо руками.

— Боги и духи здесь! — произнесла Сафанбаал. — Они здесь, вокруг нас! Один из них летает вокруг вас! Смотрите! Смотрите! А другой выглядывает из-за плеча господина судьи!

Суфет нервно подвинулся вместе с подушкой и огляделся по сторонам.

— Задавайте вопросы! — сказала ведьма. — Спрашивайте, и вы получите ответы!

— Кто… Кто победит на следующих выборах? — дрожащим голосом спросил суфет.

— Милостивый государь! Боги предсказывают, что один из суфетов будет непоколебимо твердым и честным — человек, чьи помыслы, как и дела, чисты. Другой же — грубиян и демагог. Лестью и обещаниями завоевав доверие горожан, он попытается обогатить себя и друзей за счет казны города. Следующий.

— Что мне сделать, чтобы моя жена понесла? — спросил мужчина.

— Дам тебе чашу с водой из великого Нила. Каждый здравомыслящий человек прекрасно знает, что нет лучшего средства, помогающего в подобных случаях. Но это будет стоить шекель. Следующий.

— Кто украл брошь с моего туалетного столика? — бросилась в бой одна из женщин.

Сафанбаал закрыла лицо руками.

— Вижу ночь, вижу темноту. Дом, хозяева спят глубоким сном. Вижу, как открывается дверь, и в комнату заходит тень. Вот она осматривается, ищет, чего бы стащить.

— Как она выглядит? — спросила женщина.

— Слишком темно и плохо видно. Судя по росту и цвету кожи, это какой-нибудь бродяга-нумидиец. Вот он берет брошь, лежащую на женском туалетном столике, и тихонько уходит. Вижу, как он, верхом на осле, едет по дороге в Карфаген. Нет сомнений, ты запросто найдешь свою брошь на воровском рынке большого города.

— Могу я еще раз поговорить с духом моего умершего ребенка? — спросила другая женщина.

Сафанбаал вздохнула, задрожала, что-то забормотала и вдруг заговорила детским голосом.

— Здравствуй, мама…

Сеанс продолжался. Сафанбаал говорила голосами нескольких людей, и те, к кому она обращалась, были уверены в том, что узнают эти голоса. На большинство вопросов она отвечала с хитроумной двусмысленностью. Потом пропели еще несколько гимнов. Ведьма произнесла небольшую проповедь о силе духов и чудесах магической науки.

— Сила духов растет, не зная преград. Я должна освободить их, пока они не успели причинить зла простым смертным. И особенно Гулголефа, ведь именно с его помощью я творю самые страшные заклинания.

Речь ее полилась бессвязно, колдунья размахивала руками. А потом закричала:

— Именем бога, имя которого нельзя произносить вслух, убирайтесь! Прочь! Прочь!

И в это время Зопирион, следуя полученным наставлениям, привязал к ноге еще одной птички обрывок веревки. Аккуратно держа птаху одной рукой, другой он поднес веревку к горящей свече. Дождавшись, когда она загорится, он отодвинул занавеску и бросил птичку к выходу из пещеры. Она сразу же расправила крылья и полетела, таща за собой объятую пламенем веревку. В полумраке пташку не было видно, казалось, будто яркое пламя летает в темноте. Участники сеанса задрожали от испуга. Птичка сделала три круга над их головами и скрылась в ночи.

— Это пролетел Гулголеф, — совершенно обыденно пояснила ведьма. — Такой тщеславный, он просто не может не устроить представления на прощание. Спокойной ночи, друзья мои. Да помогут вам боги в долгой дороге домой.