Андрей Родионов - Святой воин

Нет, вы поняли? Католики выступили вместе, каждый горел и рвался в бой. Сил было столько же, сколько и у Руси перед монголо-татарским игом, зато противника — не сорок, а шестьсот тысяч, в пятнадцать раз больше! И это были не дикие кочевники-монголы, а ярые воины, фанатики, несущие огонь истинной веры! В итоге европейцы надавали маврам так, что те и думать забыли соваться в Европу, и никакого мавританского ига здесь не было! На Европу нахлынули в 1212 году, на Русь — чуть позже. Одно время, одно вооружение, отчего же Русь покорилась намного более слабым врагам, а Европа дала отпор? Да оттого лишь, что русские бились поодиночке, а не скопом.

Рыцарские ордена, плотной сетью покрывшие Европу, состоят из воинов-монахов, призванных силой защищать католическую веру. Они даже врагов убивают не из мести или выгоды, а во славу Божью. Их не перечесть: госпитальеры, Мальтийский орден, орден Звезды, Немецкий орден и многие, многие другие. Но и обычные, простые монахи здесь понимают служение Богу как готовность немедленно встать с оружием в руках за правое дело. Я вспоминаю лица знакомых францисканцев, в них нет ни грамма покорности, ни капли смирения, они — воины. Пусть только к стенам монастыря подступит враг, все как один выступят на защиту. Почему лишь русские терпят до последнего, не осмеливаясь восстать, распрямить спину? Что за проклятье висит на моем народе!

Я тяжело вздыхаю. Увижу ли Русь еще хоть раз, побываю ли там?

«А что тебе мешает? — шепчет ехидный голос. — Легко порицать собственных предков издалека, сидя в самом центре Европы. Хочешь попасть в Русскую землю, ищи пути. Вот где пригодились бы твои познания в медицине и огнестрельном оружии. Ну же, решайся!»

«У меня здесь серьезное дело, — отвечаю я сам себе. — Я тут не в носу ковыряю, а спасаю Францию».

«Знаю я твои дела, — затихает голос. — Охотник на принцесс!»

Я нехотя поднимаю кружку с вином и делаю маленький глоток отвратительной кислятины, чтобы промочить горло. Всего месяц меня не было во Франции, а вот поди ж ты, успел соскучиться. Недаром французское слово «ностальгия» расползлось по всему миру. Это оттого, что галлы народ душевно тонкий, легко ранимый, прямо как русские.

Я кидаю беглый взгляд на головорезов, сидящих за соседним столом, и губы расползаются в легкой улыбке. Поистине, надо быть философом, чтобы разглядеть в собравшихся вокруг громилах не то что обладателей души, но и просто братьев по разуму.

Тридцать три дня я провел в Мюнхене под видом странствующего монаха, что готовится пойти в крестовый поход вместе с германским войском. Время от времени я прикидывался приказчиком, воином-наемником, а то и странствующим бардом. Слишком уж покладисто повели себя баварцы, чтобы граф Дюшатель поверил в то, что все уже закончилось. Ведь заговорщики попросту разъехались в указанные им места, даже не попытавшись поднять войско. Сумели ли францисканцы вкупе с дознавателями графа Дюшателя выявить все нити заговора? Сомневаюсь. Остались ли деньги у барона де Рэ после того памятного ограбления? Несомненно. Вот и выходит, что толком ничего пока что не закончилось.

Несмотря на то что маркграф Фердинанд возвратился в Баварию несолоно хлебавши, войско, собранное его отцом, так и не двинулось в Чехию! Более того, отдельные отряды начали перебазироваться поближе к французской границе. Три дня назад, проявив чудеса ловкости и затратив весьма солидную сумму, я узнал о существовании гонца, что скоро повезет некое чрезвычайно важное послание к врагу, затаившемуся подле французского короля.

Вот почему я уже два часа сижу в общей зале деревенского трактира, который расположен в десятке лье от Обиньи. Это заведение общепита называется «Буланый жеребец». Ничем не примечательная грязная дыра, еда здесь дрянь, да и выпивка, как бы помягче выразиться... подкачала, что ли. Похоже, что трактирщику чуть-чуть не хватило терпения. Выдержи он эту кислятину в бочках еще с полгода, она смогла бы растворять не только гвозди, но и самые луженые желудки. А может, все гораздо проще и владелец «Буланого жеребца» мечтает стать отравителем, а потому набивает руку на проезжих. Не будь я на службе, обошел бы подобное заведение за тридевять земель. Увы и ах, сюда меня привел долг перед Францией. Встреча, которая мне предстоит, не из самых приятных, а потому под моим строгим черным камзолом при каждом движении тихонько позвякивает добрая миланская кольчуга.

Курьер еще не знает о предстоящем свидании, но наше рандеву неизбежно. Ближайший в округе трактир расположен в двух лье к северу, на параллельной дороге, ведущей к Мобер-Фонтену, а в том направлении баварскому посланцу абсолютно нечего делать. Мобер-Фонтен славится круглогодичной ярмаркой обуви и конской сбруи, гонец, которого я поджидаю, направляется западнее, в Суассон или Компьень. Эх, знать бы поточнее! В Суассоне собрана освободительная армия Жанны д'Арк, в Компьене сейчас находится резиденция французского короля, но где же затаился предатель? За месяц, что я провел в Мюнхене, французская армия прошла по западной окраине Бургундии, не встречая никакого сопротивления. Крупные города капитулировали перед Жанной, не дожидаясь особого приглашения. Их жители вывешивали белые флаги, преподносили ключи от городских ворот.

Наше войско с севера нависло над Парижем, от Суассона до столицы, пока что занятой неприятелем, каких-то двадцать миль, сущий пустяк. Чтобы их пройти, понадобится максимум неделя, да и то с учетом скорости неторопливо ползущих волов, которые прут тяжелые осадные орудия. А ведь Жанна не будет ждать подхода пушек, у нее совершенно иной стиль ведения войны: быстрая атака, застающая противника врасплох. Дева не ждет, пока супостат изготовится к обороне, рыцарские условности для нее — пустой звук.

В памяти всплывает давний случай, разнесенный молвой по всей стране. Когда разгоряченные французы после битвы при Патэ принялись убивать пленных англичан, те обратились к Деве, проезжающей мимо, прося защиты. Глупцы наперебой кричали, что готовы заплатить любой выкуп, лишь бы остаться в живых. Наивные островитяне отчего-то считали, что женщины мягче, добрее мужчин.

— Не все в этом мире покупается! — жестко бросила им Жанна. — Пусть ваша участь будет уроком для остальных чужеземцев, которые еще топчут землю нашей милой Франции. Не будет вам никакой пощады, — и, оглянувшись на воинов, приказала: — Перебить их всех до единого!

— Уничтожить всех англичан, — тихо повторяю я.

Поймав настороженный взгляд трактирщика, который суетливо вертится поблизости, прошу его принести еще кружку вина, только похолоднее, из погреба. Я расположился в самой глубине зала, спиной к входной двери, остальные семь столов битком забиты, за ними нет ни одного свободного места. Крестьяне, охотники и лесорубы, сидящие плечом к плечу, то и дело посматривают в мою сторону, я чувствую их взгляды так же ясно, как если бы они тыкали в меня пальцами. За столом у единственного окна расположился купец могучего сложения с сыновьями и приказчиками. Огромное блюдо с печеной рыбой уничтожается ими прямо-таки с фантастической быстротой.