Андрей Родионов - Святой воин

— К ярмарке, — повторяет сьер Луи. — А на кой нам сдалась ярмарка?

— Богатая ярмарка! — поясняю я. — Там в изобилии присутствуют жирные английские купцы, менялы, ростовщики и торговцы драгоценностями. Уйма состоятельных людей! Куча денег, в которых мы позарез нуждаемся, будет собрана в одном месте. Нам остается только прийти и взять их. Мы заберем у них столько, что окупим все наши потери!

— Ежегодная ярмарка, — по буквам повторяет сьер де Бушаж, глаза которого азартно горят. — Там соберется чертова куча всяческого народа, который по делу и без дела шляется туда-сюда, среди них так легко затеряться... Понимаете?

В наступившей тишине первым начинает ухмыляться сьер Габриэль, за ним расплываются в улыбках остальные. Отнимать золото у купцов и прочих смердов — излюбленное развлечение дворянского сословия. Любой из нынешних вельмож и сановитых старцев в молодости хотя бы раз шалил на большой дороге, скромников у нас днем с огнем не сыщешь. А уж если представляется возможность ощипать английских купцов, то ни один истинный француз не пройдет мимо подобного богоугодного дела.

— Молодец! — довольно рычит наш бравый командир. — Недаром я тебя спас! Признаюсь, что был против, когда тебя навязывали в мой отряд. Что ж, человеку свойственно ошибаться!

— Скажите, шевалье, а вы точно лекарь? Замашки у вас — как у заправского головореза! — с простодушным недоумением поражается Лотарингский Малыш.

Я хмуро улыбаюсь в ответ. Эх ты, дитя наивного века, пусть жестокого и кровавого. Твои потомки волком взвоют от грабителей в белых халатах, что все соки из них выжмут медицинскими страховками, лечением зубов и липосакциями!

Согревшись, мы отрываемся от живительного огня и отправляемся на поиски ближайшей рыбацкой деревни. Судя по кольям, торчащим из песка, да рыбачьим сетям, развешанным для просушки, селение должно быть где-то рядом. Как авторитетно заявил мэтр Жан, до него не более полумили. Я бросаю прощальный взгляд на лежащую через пролив Францию, и губы шепчут:

— Ты только береги себя, любимая, а я уж тебя не подведу. Клянусь, ты будешь мной гордиться!

Печальные крики чаек навевают уныние, холодные серые волны равнодушно лижут сырой песок. Покосившись на ушедших вперед спутников, я посылаю в сторону далекого Орлеана воздушный поцелуй. Ну вот и все, прощание закончено. Я прибавляю шаг, пытаясь догнать собратьев по борьбе. Нас только пятеро, это все, что осталось от отплывшего из Нанта отряда, но и этого за глаза хватит, чтобы исполнить поручение. Сколько бы нас ни было — мы все равно последний довод короля. Англии не удастся нас схарчить, подавится она, словно пес куриной костью.

Но если остальные просто выполняют полученное задание, то у меня к нему примешивается и кое-какой личный долг, а потому, как и подобает истинному рыцарю, перед началом битвы я должен бросить вызов. Эх, жаль, что под рукой нет ни витого рога, ни сияющей трубы, ни даже завалящего боевого барабана. А потому придется ограничиться голосом.

— Слушай меня, английское королевство! — кричу я. — Вы, король Англии, его лорды и бароны. Вы, епископы и аббаты. Вы, рыцари и оруженосцы, воины и все свободные йомены! Я, Робер де Армуаз, французский дворянин, объявляю вам войну на вашей территории. И пусть не будет в ней места для жалости и сочувствия к побежденным, и да запылают британские деревни, опустеют улицы городов, обветшают и рухнут церкви и соборы!

Громадная волна обрушивается на берег, захлестнув меня до пояса. Ла-Манш гневно ревет, пытается ухватить меня покрепче, уволочь на дно, стянуть горло канатами водорослей. Меня услышали, понимаю я, а потому, уже негромко, четко произнося слова, добавляю по-русски, чтобы проняло:

— Сбылся худший из кошмаров твоих правнуков, Англия. По британской земле — русские идут!

Почтительно отпрянув, стражи распахивают высокие резные двери и тут же мягко прикрывают их за стройной женщиной в роскошном шелковом платье, усыпанном драгоценными каменьями. В комнате полутьма, в кресле у камина развалился высокий молодой мужчина с кубком вина в левой руке. Правой он подпер голову, отсутствующий взгляд обращен на огонь, пожирающий дрова. Женщина элегантно присаживается на резную скамеечку из красного дерева, стоящую рядом с креслом, аккуратно расправляет шелестящие юбки. Она дивно хороша и прекрасно это знает.

— Ты решился наконец? — небрежно интересуется красавица.

Мужчина долго молчит, затем, не отрывая взгляда от пляшущего в камине огня, глухо отвечает:

— Неужели нельзя поступить иначе?

— У нас нет иного выхода. В стране растет недовольство. Крестьяне не понимают, отчего Дева не ведет их в бой, рыцари требуют не допускать ее в армию, духовенство разделилось во мнениях. Помедлишь чуть, упустишь момент, за тебя все решат другие! — настаивает женщина.

Мужчина тяжело вздыхает:

— Это была твоя идея — призвать Жанну.

— И она прекрасно сработала! Ныне англичане разбиты и отброшены, ты — коронован. Главное теперь — не допустить ошибки, само время работает на нас, ослабляя твоих врагов!

— Но как поступить с Девой?

— Дать ей в командование небольшой отряд и бросить в бой. Ни подкреплений, ни денег Жанна не получит. Вот тогда и посмотрим, так ли пастушка непобедима, как о том говорят. А когда все убедятся, что она больше не та Дева-Победа, которой была раньше, мы отдадим ее англичанам!

Мужчина вздрагивает и, залпом осушив кубок, искоса смотрит на мать. Отблески пламени падают на прекрасное лицо Изабеллы, со стороны кажется, что глаза женщины пылают подземным огнем. Содрогнувшись, Карл отворачивается к камину.

— Нет, — говорит король. — Ни за что, — но в голосе его больше растерянности, чем убежденности.

Женщина молча смотрит на сына, в мрачном пламени ее глаз можно прочесть: «Слабак. Такой же нерешительный рохля, как и твой отец. Как жаль, что Клод родилась девочкой, вот кто воистину достоин трона, но тут уж ничего не поделаешь!» Вслух же Изабелла Баварская говорит:

— Операция «Пастушка» подходит к закономерному финалу, и Жанне д'Арк суждено пожертвовать собой ради победы. Какая это будет красивая смерть: преданная королю крестьянка погибнет от руки проклятых захватчиков! Возмущение всколыхнет страну, и тогда все галлы от последнего смерда и до самого чванливого из вельмож сплотятся вокруг короля Франции, Карла Седьмого Валуа!