Энн Райс - Лэшер

— Сам я знаю и того меньше, — сообщил он. — Раз, правда, слышал, как моя дочь ему молилась. Просила, чтобы он заставил парней обратить на нее внимание.

Я еще долго донимал проводников вопросами, но разговорить их мне не удалось. Больше они ничего мне не сообщили. Настало время как следует осмотреть развалины собора, каменный круг и замок. Дух не давал о себе знать. Я не слышал его голоса и не замечал никаких свидетельств его присутствия.

Когда мы вошли в замок, мною овладел страх. Это место показалось мне чрезвычайно зловещим. Однако дух и на этот раз никак себя не проявил.

Мы с Мэри-Бет долго бродили по развалинам и только с наступлением сумерек вернулись в лагерь. Я постарался как следует рассмотреть все, что смог. Пол собора давно скрылся под толстым слоем земли. Что таилось ниже — неизвестно. Чьи-то гробницы? А может быть, церковные книги и документы? Или ничего?

Мне так и не удалось определить, где нашла свою смерть несчастная Сюзанна. От улиц и рыночной площади не осталось никаких следов. Найти место, где полыхал костер, не представлялось возможным. Обратиться к Лэшеру я не решился, опасаясь вызвать новую вспышку его гнева. У меня была хорошая память, и я живо помнил о том, что случилось вчера.

В Даркирке, маленьком и чистом пресвитерианском городке с белыми аккуратными домиками, мне не удалось отыскать ни одного человека, в достаточной мере сведущего в иерархии католических святых. Расспрашивая местных жителей, я немало услышал о минувших днях, каменном круге, ведьмах, шабашах, что они устраивали в долине, и злобном маленьком народе, похищающем младенцев. Но чувствовалось, что все эти старинные предания мало занимают горожан. С гораздо большим интересом они говорили о поездках по железной дороге в Эдинбург или Глазго. Они не любили ни долину, ни дремучие леса, что ее окружали. Больше всего им хотелось, чтобы в долине построили сталеплавильный завод. Чтобы для этого вырубили все леса в округе. Для них гораздо важнее было заработать на кусок хлеба с маслом.

Неделю я провел в Эдинбурге, улаживая все формальности, связанные с покупкой земли. Наконец необходимые документы оказались у меня на руках. Я стал полноправным владельцем долины и незамедлительно выписал доверенность на имя маленького профессора истории. Он, кстати, пригласил меня на замечательный обед, и мы отметили мое благополучное возращение из горной экспедиции жареной уткой и бутылкой кларета.

Неутомимая Мэри-Бет вновь отправилась в город на поиски приключений и вновь взяла с собой Лэшера. С той ужасной грозовой ночи мы с ним не обменялись ни единым словом. Голос его более не касался моего слуха и не звучал в моем сознании. Я тоже платил ему молчанием. Однако с Мэри-Бет он разговаривал по-прежнему и постоянно находился рядом с ней. Я ничего не рассказал ей о том, что мне довелось узнать, а она не сочла нужным о чем-либо спрашивать.

Откровенно говоря, я боялся даже произносить имя Эшлера. Да, признаюсь, моей душой владел страх. Жуткие картины разбушевавшейся стихии по-прежнему стояли у меня перед глазами. С потрясающей ясностью я видел испуганные лица проводников и исполненный жгучего любопытства взгляд Мэри-Бет, устремленный в темное небо, с которого лились потоки дождя. Причины всепоглощающего страха оставались непонятными мне самому. Ведь пока что победа осталась за мной, в этом не было сомнений. И теперь я знал его настоящее имя. Но был ли я готов рискнуть собственной жизнью, вступив с ним в сражение?

Наконец, обедая в обществе моего лысого очкастого наставника, я посетовал, что, перерыв все библиотеки и просмотрев все жития святых и книги по истории Шотландии, не нашел ни единого упоминания о святом Эшлере.

В ответ профессор расхохотался и подлил вина в мой бокал. В тот вечер он пребывал в великолепном настроении, ибо только что получил от меня несколько тысяч американских долларов — сумму, способную обеспечить не только его собственное безбедное существование, но и будущее его детей. От него же требовалось лишь одно: посвятить себя изучению Доннелейта.

— Святой Эшлер способен на все, — произнес он. — Так иногда говорят школьники. Считается, что этот святой может выполнить любое, пусть даже самое невероятное желание. При этом никаких историй и легенд, связанных с его жизнью, до нас не дошло. По крайней мере, мне они неизвестны. Однако не забывайте, на этих землях давно уже господствуют пресвитериане. Католиков здесь мало, и прошлое покрыто тайной, — со вздохом добавил профессор.

Тем не менее он пообещал, что сразу по окончании нашей трапезы просмотрит несколько книг из своей библиотеки. Пока же, сидя за столом, мы обсуждали проблемы, связанные с созданием специального трастового фонда, средства которого пойдут на сохранение руин Доннелейта и проведение там археологических раскопок. Профессор пообещал, что составит подробнейший план и описание развалин, которые отныне станут постоянным объектом тщательных научных изысканий.

Наконец мы вместе отправились в библиотеку. Среди бесчисленных томов профессор отыскал несколько католических книг, изданных еще до прихода к власти короля Генриха Восьмого. Одна из них, «Тайная история кланов горной Шотландии», представляла, по его словам, особый интерес. Имя автора этой старинной, изрядно потрепанной книги в черном кожаном переплете не было известно даже профессору. Когда он положил драгоценный том на письменный стол, ярко освещенный лампой, я увидел, что разрозненные пожелтевшие листы исписаны замысловатым шрифтом.

Профессор сообщил, что здесь приводятся родословные нескольких кланов, и указал пальцем на соответствующее место.

— Вот, видите? Хотя что я — это же по-гаэльски. Вы не можете это прочитать. Но здесь говорится об Эшлере, сыне Олафа и муже Джанет, основателе клана Драммард и Доннелейт. Да, именно Доннелейт! Подумать только, все эти годы я не обращал внимания, что здесь упоминается клан Доннелейт. Хотя имя Эшлер встречается на многих страницах. Судя по всему, именно он стал впоследствии святым Эшлером.

Ученый муж принялся бережно переворачивать ветхие страницы, пока не добрался до нужной главы.

— Эшлер, — произнес он, с трудом разбирая замысловатые письмена. — Да, Эшлер. Здесь его называют королем Драммарда.

Профессор пробежал глазами несколько строк, потом вслух перевел их для меня и карандашом сделал какие-то пометки в своем блокноте.

— Эшлер, король язычников, горячо любимый своим народом, супруг королевы Джанет, правил в Верхнем Дирмахе, к северу от Великой долины, в лесах горной Шотландии. В пятьсот шестьдесят шестом году его обратил в католическую веру святой Колумба из Ирландии. Да, вот она, легенда о святом Эшлере. Умер он в Драммарде, где был построен огромный собор, получивший его имя. Впоследствии, как вы понимаете, Драммард стал Доннелейтом. Та-а-ак… мощи… исцеление недужных… Да, вот еще любопытный факт. Его жена, королева Джанет, не пожелала отречься от язычества и в наказание за свое упорство была сожжена на костре. Здесь говорится, что великий святой горько оплакивал потерю супруги и что в том месте, где полыхал костер, забил родник. Тысячи язычников приняли в нем крещение.