Франсин Тун - Дочь ведьмы [litres]

Кто-то целует его в шею. Чьи-то холодные руки тянутся сзади и закрывают ему глаза. Тонкие мягкие пальцы. Холод металлического кольца на веке. Еще один поцелуй, теплое дыхание, волосы щекочут кожу. Задний край футболки ползет вверх, и по спине прокатывается холодок. Он замирает. Еще несколько поцелуев в спину, уже скользкую от пота. Она целует его татуировки! Рука движется вдоль его позвоночника и опускается все ниже…

Он пытается повернуться, но чьи-то руки толкают его обратно на кровать. Над ним нависает едва различимый силуэт, длинные волосы касаются его. Это ее запах! Он точно знает. Когда Найл поворачивается набок, ее дыхание щекочет его шею и плечо. Он чувствует, как ее обнаженное тело прижимается к нему. Затем тело отстраняется. Он резко поворачивается и отбрасывает одеяло на пол. Разглаживая руками простыню, он опускается на колени и прижимается головой к матрасу. Он плачет.

На дороге снова мелькают огни автомобильных фар…

Когда утром Найл приходит к дому Катрионы, то под старым камнем у стены сада не находит, как обычно, запасного ключа. Он переворачивает камень, острые края которого со временем сточились. Внизу совершенно пусто, лишь влажная почва и несколько розовых дождевых червей, ползают муравьи. Он проходит к двери, заметив, что трава вокруг камня примята, и звонит в дверь.

Подождав несколько минут, он решает написать Катрионе эсэмэску, но, когда только начинает набирать сообщение, она открывает ему дверь.

– Привет, Найл, – хрипло говорит Катриона. На ней серый вафельный халат, а волосы зачесаны назад и собраны в хвост. – Я сегодня неважно себя чувствую. – Обхватив себя руками, она поворачивается обратно к лестнице.

– Не выспались после вечеринки? – бормочет он.

– Вы про что? У меня весь нос заложен.

– Просто хотел спросить, – спохватывается он, – не поухаживать ли за вами, может быть, нужна помощь?

– Нет, спасибо, я в полном порядке.

– Я настаиваю, вид у вас неважнецкий, – мягко говорит он, надеясь, что она услышит заботу в его голосе. Ей действительно не помешало бы согреться, выпить чая с перечной мятой, которую она обожает. – Вы уверены?

Ущипнув себя за переносицу, она кивает. Глаза у нее опухли, губы потрескались, но она по-прежнему прекрасна. Найл помнит, как она наблюдала за их выступлением на сцене, и втайне надеется, что она больше не считает его неотесанным работягой и не обратила внимания, когда он неожиданно удалился со сцены.

Когда она со скрипом поднимается по лестнице, Найл остается на кухне один. Он на мгновение замирает среди чистых белых стен и полированного хрома. От прошлого визита на душе остался неприятный осадок. Нужно как-то объясниться. Он уже все заранее обдумал. Найл осторожно наполняет эмалированный чайник водой и находит нужный шкафчик с кружками, которые вынимает и осторожно, как только может, ставит на блестящую стойку.

Взяв одну кружку, он окликает Катриону из коридора. Стены здесь по-прежнему голые, на них нет ни картин, ни фотографий – ничего. Некоторое время он размышляет о том, что она могла бы на них развесить, – скорее старые фотографии или карты, но только не картины. Занимаясь ремонтом домов и квартир, он начал немного разбираться в таких вещах. Сквозь витражную дверную панель пробивается солнечный свет. Это необычное изделие из стекла, которое, по-видимому, относится к 1905 году, когда и был построен фермерский дом.

Во второй раз он зовет Катриону по имени, но, не получив ответа, медленно поднимается по лестнице, постоянно прислушиваясь. На лестнице солнца больше, чем в коридоре. Он останавливается, видит перед собой пять дверей и снова прислушивается. За одной из них раздается шорох, он стучит и осторожно открывает дверь спальни. Сквозь желтую занавеску тускло светит солнце.

Катриона крепко спит, слегка приоткрыв рот. Найл смотрит на свои тяжелые рабочие ботинки, серые от пыли и краски, – он стоит на светлом ковре. Затем Найл тихонько подходит к кровати с латунной спинкой и ставит мятный чай в новой белой кружке на тумбочку рядом с желтыми тюльпанами. На пустой подушке двуспальной кровати покоится тонкий мобильный телефон. В углу покрывала лежит планшет, на экране которого мелькают кадры какой-то мелодрамы. Тело Катрионы, свернувшейся калачиком под одеялом, выглядит каким-то маленьким и совсем детским. Он стоит и смотрит, как поднимается и опускается ее грудь. Она в футболке без лифчика. В углу стоит акустическая гитара, а у большого зеркального шкафа валяется пара красивых туфель с блестящими каблуками.

Он слышит шорох, и Катриона поворачивает к нему голову. На ее лице отражаются паника и страх.

– Найл…

– Нет-нет, не волнуйтесь, – шепчет он, направляясь к выходу. – Я просто хотел извиниться. Дело в том, что…

Она делает глубокий вдох.

– Я хотел сказать…

– Пожалуйста. Прошу вас, оставьте меня в покое. – Ее голос звучит отстраненно и жестко. Какое-то мгновение они молча смотрят друг на друга.

– Надеюсь, чай вам понравится, – уходя, бормочет он себе под нос.

На следующий день, возвращаясь от Катрионы к себе домой, Найл вспоминает свой разговор с Сэнди. Конечно, он понимает, что его дочь Лорен заслуживает большего. Особенно теперь, когда он узнал, что, оказывается, в школе у нее не все гладко.

– Ловкач, – тихо бормочет он, качая головой.

Он понятия не имел, что у Сэнди есть племянница, но теперь представил себе их счастливую семейную поездку. От размышлений его отвлекает красота окружающего пейзажа. Он с восхищением разглядывает рыжевато-коричневые леса, простирающиеся вдаль на много миль по обеим сторонам дороги. Он сбрасывает скорость, глядя на замшелую мозаику холмов, на петляющую среди них и сверкающую серебром речушку, на стадо пасущихся оленей и огненно-оранжевый папоротник. В такие редкие минуты он чувствует блаженство.

Он едет вниз по склону холма, чувство восхищения постепенно покидает его, и он вновь становится обычным человеком. Взрослым мужчиной, у которого есть дочь. Он не часто задумывается, как ему на самом деле повезло, что у него дочь. Хотя одна мысль ему все-таки неприятна, и он всегда гонит ее прочь. Мысль о том, что однажды Лорен его бросит, уедет куда-нибудь. Он хочет как-то порадовать ее. Например, что-нибудь приготовить. Испечь огромный мясной пирог. Наподобие любимых пирогов Отчаянного Дэна [5], с двумя торчащими из теста рогами.

Вернувшись домой, Найл прислоняется к столешнице у духовки и вспоминает, как Кристина выпекала в ней разные вкусности. Этот дом он унаследовал от своего бездетного дяди, который скончался от сердечного приступа. А ее родственники с западного побережья помогли обставить дом, они постоянно присылали ей подарки. Она была избалованна и привыкла к тому, что ей во всем потакают, что ей так много сходит с рук. Поэтому она была так самоуверенна и отчасти поэтому так сильно нравилась ему.