Ширли Джексон - Птичье гнездо [litres]

– Так хочется к ним, дорогая. Тоска по близким – почти физическая боль, вот здесь. – Она подняла руку и приложила ее к груди, а потом снова положила на руку Бетси.

Пусть, рассуждала Бетси, они уже знают про чемодан, деньги и автобус (не тетя ли бежит к автобусу, крича и размахивая платком?), но им никогда не придет в голову, что это Бетси разговаривает с печальной женщиной в черных перчатках, накрывшей ее руку своей. Она снова откинулась на сиденье и повернулась к женщине, не желая показаться грубой. Они просто беседуют, обычное дело. И вот мотор завелся, заворчал, водитель кивнул кому-то на станции, двери закрылись, громадина автобуса выкатилась на улицу (не доктор ли выходит из такси, потрясая зонтом?) и, набрав скорость, устремилась к окраине города.

– Ну вот, поехали, – обрадовалась Бетси.

– …очень повезло, – говорила женщина. – Меня, видите ли, никто не ждет в Нью-Йорке. Вам, такой юной, не понять…

Прощай, прощай, думала Бетси, глядя на удаляющийся город. Прощай.

– Если бы только я могла до них добраться.

– А почему вы не можете до них добраться? – Бетси с любопытством посмотрела на женщину, чья рука по-прежнему лежала на ее руке; другой она платком вытирала глаза. – Где они?

– В Чикаго. К сожалению, у меня есть средства только на то, чтобы доехать до Нью-Йорка. Вам, наивной, счастливой и свободной… вам, живущей на полном содержании…

– Меня никто не содержит, – хихикнула Бетси. – Все, что у меня есть, – деньги тети Морген.

– Можно взять немного в долг…

– Спасибо, у меня достаточно денег. Они в чемодане.

Женщина мельком взглянула на полку и сжала руку Бетси.

– Милое дитя. Как вас зовут, дорогая?

– Бетси.

– Просто Бетси?

Внезапно – может, потому, что Бетси слушала соседку и одновременно смотрела на огни за окном, а может, просто новые впечатления притупили ее бдительность – на свободу выбралась Лиззи. И пока застигнутая врасплох Бетси пыталась с ней совладать, она мрачно смотрела на женщину.

– Простите? – Лиззи удивленно озиралась по сторонам.

– Я только спросила, как вас зовут. – Женщина отшатнулась.

– Элизабет Ричмонд, мэм. Как поживаете?

– Спасибо, хорошо, – устало проговорила соседка.

Бетси, дождавшись глубокого вдоха, спрятала Лиззи и сказала как можно вежливее:

– Спасибо, я больше не хочу разговаривать. Вы очень добры, но сейчас я бы хотела помолчать.

Надеясь, что ее слова прозвучали не слишком грубо, Бетси пересела на свободное место в конце автобуса. Она не стала снимать с полки чемодан – автобус ехал слишком быстро. Гораздо важнее сейчас было уединиться и ни с кем не разговаривать, а за чемоданом она спокойно могла присматривать и отсюда. Женщина, от которой Бетси отсела, обернулась и посмотрела на нее, потом, качая головой, взглянула на оставленный чемодан, после чего открыла книгу и стала читать. Вот и славно, подумала Бетси. Может быть, она даже не заметила появления Лиззи. А может, у нее есть своя Лиззи.

Бетси, сколько она себя помнила, никогда не прерывалась на сон, Элизабет же нуждалась в отдыхе. С тех пор как Бетси оказалась взаперти, пока Элизабет спала, она наблюдала. Лежа, точно на дне колодца, где-то в глубине сознания, беспомощная, лишенная возможности действовать, она сквозь дурманящую пелену смотрела на мир снов Элизабет. Видела смутные образы из ее жизни, когда глаза у той были открыты, и жуткие призраки из ее кошмаров, когда они были закрыты. Бетси кричала, но не издавала ни звука, пыталась шевелить руками и ногами, однако тело не слушалось. Страстно желая двигаться, видеть, разговаривать, она оставалась парализованной, погруженной в мучительную тишину. Теперь же, выбравшись из колодца, Бетси снисходительно позволяла Элизабет видеть сны и с наслаждением представляла, как она лежит там внизу, тихая, беспомощная, и ждет спасения. Кроме Элизабет, где-то глубоко, безучастная ко всему, затерянная среди беззвучных теней, дремала Бет. Бетси чувствовала: один яркий образ или резкий звук – и они проснутся, как проснулась она сама. А пока Элизабет спала, слегка наморщив лоб, ворочаясь в мягком кресле и покачиваясь в такт движению автобуса. Бетси, уютно укрытая ее снами, стала размышлять, чем займется на свободе.

Она сойдет с автобуса в Нью-Йорке и вместе со всеми выйдет с автобусной станции на улицу – такую же, как в ее родном городе, предполагала Бетси. (Нельзя позволять страху неизвестности создавать препятствия на ее пути. Она должна быть стойкой перед трудностями, которые приготовил ей этот мир.) Затем возьмет такси, как по пути на автобусную станцию, только теперь уже день, а значит, найти такси будет проще и она сможет смотреть в окно. Она поедет в отель. Тетя Морген однажды жила в Нью-Йорке в отеле под названием «Дрю». Зная от тети, что это приличное место, подходящее для девушки, которая путешествует одна (впрочем, она не уверена, что тетя Морген была одна), Бетси решила начать с него. Потом, когда она разберет вещи и немного освоится в городе, нужно будет переехать в другой отель, название которого тетя Морген не знает. Она не помнила, говорил ли доктор Ронг, что знает какие-нибудь отели в Нью-Йорке, однако могла с уверенностью предположить, что отели для девушек, которые путешествуют одни, ему не известны. Ее воспитали в строгости, и она должна вести себя очень хорошо, с удовлетворением подумала Бетси. Она написала тете Морген и доктору Ронгу, что они ее не найдут, и значит, искать в Нью-Йорке (где ее как раз таки можно найти) они, скорее всего, не додумаются. Ей вдруг пришла в голову мысль (Бетси захихикала, а Элизабет заворочалась во сне): наверное, Лиззи и Бет тоже стоило отправить прощальные открытки. При первой же возможности, решила Бетси, каждой по открытке из отеля – и хватит с них. Элизабет опять зашевелилась и тихо застонала – Бетси притихла, не желая ее будить.

Автобус плавно двигался сквозь тьму, легонько покачивая спящую Элизабет. Чтобы не выделяться среди дремавших пассажиров, Бетси прикрыла глаза и вдруг удивилась самой себе: она одна, посреди ночи, едет в Нью-Йорк. Она впервые доверилась чужим людям, которым не было до нее дела. Села в автобус в надежде, что водитель отвезет ее куда нужно, назвала свое имя женщине, дремавшей впереди. Всю оставшуюся жизнь она проживет в чужой комнате, будет есть за чужим столом, гулять по незнакомым улицам под солнцем, которого она никогда не видела наяву. Скоро никто не узнает Бетси в лицо, доктор Ронг забудет о ней, а тетя Морген будет искать Элизабет. Отныне все, кто смотрят на нее, видят ее впервые. Она – незнакомка среди незнакомцев, и те, от кого она сбежала, для нее теперь тоже незнакомцы.

– Кто я? – прошептала Бетси, так тихо, что даже Элизабет не услышала. – Куда я направляюсь?