Ширли Джексон - Птичье гнездо [litres]

– Такой дивный вечер. Я любуюсь садом.

Мистер и миссис Эрроу, уверенные, что все окна загорожены спинками стульев и папоротниками в горшках, расставленных на небольших столиках, вскочили со своих мест в противоположных концах комнаты и поспешили к гостье. Мистер Эрроу отодвинул стул, чтобы она могла подойти к окну, а миссис Эрроу подвязала штору.

– Розы в этом году не такие пышные, как обычно, – как бы извиняясь, сказала миссис Эрроу, а ее супруг сообщил, что сирень тоже не оправдала их ожиданий.

– Зато изгородь, – добавил он, – изгородь изумительная. Эта бирючина, – он повернулся к Морген, – ты не поверишь, просто чудо какое-то.

– Эдмунд, – с нежностью произнесла миссис Эрроу. – Вон там, под розовым кустом.

– Можно я выйду ненадолго? У вас в саду так хорошо.

– Спасибо, милая, – ответила растроганная хозяйка. – Пойдем, я тебя провожу. – Не волнуйся, у нас высокий забор, – кивнула она Морген и, покраснев, добавила: – Я хотела сказать, можно не бояться, что кто-то заберется в сад. – И миссис Эрроу поскорее вышла из гостиной.

– Надень свитер, детка, – велела племяннице Морген.

– И покройте чем-нибудь голову, – посоветовал доктор.

– Сад в такие вечера – одно удовольствие, – сказал мистер Эрроу. – Я сам люблю ненадолго выйти. Посидеть на скамейке и все такое. – Он опустился обратно на диван и, повернувшись к доктору Райту, спросил как мужчина мужчину: – Что вы думаете об этих новшествах в уличном освещении, доктор? Лично я считаю их пустой тратой денег. Если посмотреть…

В комнату торопливым шагом вернулась миссис Эрроу.

– Все прекрасно, – доложила она Морген. – Одета тепло, спокойно сидит в укромном месте и так мило общается с Эдмундом. Знаешь, она ему очень понравилась.

– Мы позволяем ей делать то, что она хочет, – пояснила Морген.

– По крайней мере, выглядит она лучше, – понизив голос, сказала миссис Эрроу. – Честно признаться, Морген, когда я видела ее в последний раз – почти год назад, верно? – я встретила вас в ресторане, и она еще громко смеялась, – в общем, мне показалось, что девочка совершенно не в себе. У нее было… – Миссис Эрроу тактично замолчала на середине вопроса и показала глазами на доктора Райта.

– Нервная лихорадка, – невозмутимо ответила Морген.

Миссис Эрроу развернулась и открыто посмотрела на доктора Райта.

– Я думала, доктор Райан… конечно, он моложе, я понимаю.

– Мы доверяем доктору Райту, – Морген слегка повысила голос, чтобы ее услышали в другом конце комнаты. – Полностью доверяем.

– Чем-то похоже на обычай, – рассказывал доктор Райт мистеру Эрроу, – когда человека сажают на майское дерево. Доставляет неудобство только жертве, и то, если она не впала в беспамятство. Однако, не думаю, что в наши дни…

– Только не с нашей системой управления в том виде, в каком она существует в большинстве городов, – решительно заявил мистер Эрроу.

Миссис Эрроу положила руку на руку Морген.

– Я просто хотела сказать, что считаю тебя очень смелой, Морген, очень смелой. Мало кто решится на такое. – И она многозначительно кивнула.

– Интересно, как она там. – Морген встала со своего места. – Пойду посмотрю из окна кухни.

– Конечно, – понимающе улыбнулась миссис Эрроу. – Хотя я уверена, с ней все хорошо. Напрасно ты так беспокоишься.

– Я просто хочу проверить, на месте ли она.

Покачав головой и тихонько вздохнув, миссис Эрроу повернулась к мужчинам.

– Может, по бокалу шерри?

– А? – рассеянно переспросил мистер Эрроу.

– Шерри, доктор Райт?

– Благодарю, благодарю. С другой стороны, хотя я крайне мало осведомлен в подобных вопросах, я бы сказал, что мандрагора, которая, как вы помните, кричит, только когда ее вырывают с корнем…

– Все в порядке, детка? – спросила Морген, выглянув в сад из окна кухни.

– Да, спасибо, тетя Морген.

– Чем занимаешься?

– Сижу на скамейке. Розы такие красивые.

– Тебе не холодно?

– Нет, спасибо.

– Хорошо. Зови, если что-то понадобится.

– …и думаю, Морген согласится со мной в том, что колдовство – это не более чем разумное управление сверхъестественным.

– И правда, – сказала Морген, садясь обратно. – Все хорошо.

– Разумеется. Ты слишком ее опекаешь, Морген. Наш ягненок не уйдет из загона, тем более с таким высоким забором. Интерес Морген к тому, что называется современным искусством…

– Лично я называю это современной ересью, – перебил его мистер Эрроу, задетый за живое. – Не знаю ваших музыкальных предпочтений, сэр, но я всегда говорю, что десятилетний мальчишка и тот может лучше.

– Ты говоришь с человеком, который хотел сжечь все мои картины, Верджил, – вмешалась Морген. – Пока я не предложила следом сжечь его самого.

– У меня нет ни малейшего желания, – с иронией заметил доктор, – быть принесенным в жертву творческому самовыражению Морген. – И он с удовольствием пошевелился в своем неудобном кресле.

– Я бы не возражала, – отозвалась Морген.

– Всякая жизнь, на мой взгляд, стремится к уничтожению других жизней, чтобы продолжиться самой. Принципиально новым в ритуальном жертвоприношении как виде коллективной деятельности была его организация. Делить жертву на всех в высшей степени прагматично.

– Прямо светское мероприятие, – пробормотала Морген. – Я так и вижу тебя там, Виктор.

– И вы не первый. – Мистер Эрроу изо всех сил старался не выпасть из беседы. – Возьмите Киплинга и всех великих музыкантов. Им никто не помогал.

– Киплинга? – опрометчиво переспросил доктор Райт.

– Я имею в виду его «Мандалай». Если вы не слышали, я мог бы…

– Замечательно. – Морген сверлила доктора недобрым взглядом. – Виктор с удовольствием послушает, как ты поешь.

– С превеликим удовольствием, – согласился доктор Райт. – Я говорил об обычае человеческого жертвоприношения. Я пришел к пониманию, что, хотя в наше время он широко осуждается, тот, кого приняли в тайное общество…

Миссис Эрроу подошла к Морген с подносом.

– А что с ней все-таки было? – спросила она слишком громко, и в комнате воцарилась тишина. Миссис Эрроу сконфуженно огляделась, после чего набралась смелости и сказала: – Вообще-то, мы знаем ее с тех пор, как она была вот такой крохой, и, по-моему, проявили достаточно интереса, чтобы знать правду.

– Старинные друзья, – подтвердил мистер Эрроу.

– Нервная лихорадка, – ответила Морген.

Доктор говорил медленно, ровно, взвешивая каждую фразу – годится ли она для ушей мистера и миссис Эрроу.

– Человеческое существо, живущее во враждебной среде, должно изменить либо свою защитную окраску, либо среду. Из всех средств вооруженное лишь не самым острым умом… – Доктор замялся, видимо, пораженный мыслью о зыбкости собственного величия, – человеческое существо пытается управлять окружающим миром с помощью магических символов, выбранных произвольно и зачастую недейственных. Представим газель, которая вдруг обнаружила, что она синяя, тогда как остальные газели…