Стюарт Тёртон - Дьявол и темная вода [litres]

– Предпочитаю ничего не платить. Уже давно никто не смеет указывать мне, что делать. Вы написали имена, которые я просил?

– Те, которые смог припомнить. Много времени прошло с тех пор, как мы выпустили в мир Старого Тома. Список у вас на столе… но если позволите мне сказать…

– Что, Вос?

– Есть подходящий человек.

– Арент, – подсказал генерал-губернатор.

– Он вернулся, и метка появилась вновь. Таких совпадений не бывает.

– Я понимаю, о чем вы, но не вижу мотива.

– Возможно, он наконец вспомнил, что произошло в лесу и почему у него на запястье метка Старого Тома. Мой господин, он может знать, чем вы заплатили за то, чтобы вызвать демона.

На корабле шли шумные поиски. Все ящики вскрыли. Матросы жаловались, что все их пожитки перетряхнули. Паруса были убраны, якоря брошены, к борту причалили шлюпки. Капитаны флотилии неохотно, с ворчанием, поднимались по веревочным трапам на палубу флагманского корабля. Ларм старался не попадаться им на глаза.

Он забрался на деревянного льва на самом носу корабля и, болтая коротенькими ножками над волнами, хмуро стругал деревяшку. Так далеко больше никто не забирался. Недоставало проворства.

А еще там ужасно воняло.

Ларм сидел прямо перед бикгедом – маленькой решетчатой площадкой, стоя на которой матросы облегчались за борт. Все вокруг было загажено, но Ларм считал это небольшой ценой за возможность полностью уединиться.

Он крутил ножом и так и этак, но упрямая щепка никак не поддавалась. Настроение у него было паршивое. Впрочем, как и всегда, но сегодня на то имелась веская причина. Считалось плохой приметой становиться на якорь посреди путешествия, при попутном ветре и хорошей погоде. Ветер мог решить, что он больше не нужен. Но еще хуже была угроза пиратского нападения. Пираты рыскали в этих водах, а тяжелогруженая флотилия на якоре – лакомая добыча.

– Прокаженные, – сплюнул Ларм, наконец одолев непослушную щепку. – Других бед им мало. – Он погладил корабль, будто любимую собаку.

«Саардам» был не просто досками, сбитыми между собой гвоздями, равно как и бык – не просто мясо на костях. У корабля было брюхо, набитое специями, крылья-паруса и рог-бушприт, указывающий путь домой. Каждый день матросы умасливали шкуру этого зверя смолой и врачевали его раны. Латали тонкие парусиновые крылья и осторожно вели его сквозь невидимые опасности.

Неужели кто-то на борту не любит свой корабль? Как такое возможно? Корабль – их дом, источник существования и защитник. От людей столько благ не дождешься.

Ларм ненавидел мир за пределами корабля. На улицах Амстердама его били, грабили, над ним потешались. Пинали так, что он летел кувырком на потеху толпе.

В то мгновение, когда его нога ступила на борт галеона, он понял, что это – его дом.

В этом мире не обращали внимания на его рост. Да, большинству он был по пояс, зато умел менять галсы. Да, над ним посмеивались за спиной, но тут над всеми посмеивались, иначе с ума сойдешь еще до середины десятимесячного плавания.

Если ветер собьет его с ног на палубе, здесь ему помогут подняться и протянут крепкую руку, а упади он на улицах Амстердама, запинают до смерти.

С будущей фигурки упала очередная щепка. Ларм пока не знал, что это будет. Не настолько искусным он был резчиком, чтобы знать заранее, но у фигурки уже были ноги. Четыре, а раньше и такого не получалось.

Услыхав сзади топот, Ларм обернулся. Капитан стражи гнал вверх по трапу мушкетера и матроса.

Матросом оказался Генри, подмастерье плотника. Тот, кого Йоханнес Вик избил за разговоры с Сарой Вессел. Лицо его, все еще опухшее, походило на перезрелую репу.

Мушкетером был Таймен. Это он разгневал Арента Хейса тем, что толкнул знаменитого ловца воров. Сейчас он отделался не так легко, как в то утро. Под глазом у него расцветал фингал. Очевидно, Генри и Таймен из-за чего-то сцепились.

Ларм спрыгнул со статуи, обошел заляпанный нечистотами бикгед и через поручни перемахнул на полубак.

Дрехт грозно глянул на него из-под полей шляпы и взялся за шпагу.

Исаак Ларм был не из пугливых – старший помощник принимал на себя всю злобу, предназначенную капитану, – но все же сжал нож покрепче. Они давным-давно не виделись, но карлик был из тех, которых не забудешь.

– Да никак ты, Ларм? – спросил Дрехт.

– Ну я, – презрительно бросил тот.

– Как же, помню твою кислую образину, – дружелюбно усмехнулся Дрехт, но, не увидев ответной улыбки, посуровел.

– Сцепились? – спросил Ларм, теребя амулет у себя на шее.

Похоже, толку от него было мало. Боси вторая половинка совсем не помогла. Правда, он был тем еще недоумком, однако вовсе не заслуживал страшной смерти в порту.

– Я слыхал, у вас на корабле свои правила для таких случаев, – ответил Дрехт.

– На «Саардаме» ссоры решаются кулачным боем, – подтвердил Ларм. – Из-за чего повздорили?

– Он рубанок у меня украл, – выпалил Генри, негодующе глядя на Таймена.

Оглядев обоих опытным взглядом, Ларм вздохнул. Он любил хорошую драку, но от этих двоих толку не будет. Обычно такие перебранки ни к чему, кроме бестолкового махания кулаками, не приводили. А эти двое и вовсе похожи на бурдюки с ссаками – сшибутся да расплещутся.

– Это доказано? – спросил Ларм.

– Его видели, – прошипел Генри.

– А ты что, отрицаешь?

– Нет, – признал Таймен, пиная палубу. – Украл, поймали. Все справедливо.

– Обратно отдашь? – спросил Ларм.

– За борт выбросил.

– Зачем же? – спросил Дрехт.

– Он говорил гадости про мушкетеров. За такое сами за борт отправляются. Так ведь не одобрите, вот я решил, что лучше уж пусть рубанок.

Дрехт еле заметно ухмыльнулся.

– Явитесь сюда, как бросим якорь, – сказал Ларм голосом человека, на своем веку повидавшего немало и рубанков, и таких болванов. – Таймен, ты признал вину и понесешь наказание. Одну руку тебе привяжут за спину.

– Да ладно вам, это же… – начал Таймен.

– Таковы правила! – рявкнул Ларм. – Виноват – ответишь. Будете драться, пока один из вас не упадет. Народ будет делать ставки, так что постарайтесь, чтобы было на что поглазеть.

– Вот и славно. – Дрехт похлопал обоих по плечам. – А теперь ступайте отсюда.

Когда спорщики с ворчанием удалились, Дрехт достал из кармашка перевязи щепотку чего-то вонючего. Собрался поднести понюшку к носу, однако вспомнил о манерах и предложил Ларму.

Карлик отмахнулся.

– Это правда, что Кроуэлс умеет предсказывать шторм? – Дрехт нюхнул свою смесь и сморгнул выступившие слезы.

– Ага, – сказал Ларм.

– И теперь говорит, что нас скоро накроет?

Ларм кивнул. Дрехт задрал голову к голубому небу и фыркнул:

– Ошибается.

– Ни разу еще не ошибся, – возразил Ларм, направляясь к трапу. – Ну, я пойду искать лохмотья.