Стюарт Тёртон - Дьявол и темная вода [litres]

– Арент, у вас есть шрам с меткой Старого Тома?

Он вздрогнул, будто его ударили. Рука с фонарем дрогнула.

– Да. – Арент повернулся к ней. – Он появился после исчезновения моего отца, но как, я не могу объяснить. Потому что сам не знаю.

– Вы как-то связаны с нашим врагом, – укоризненно сказала она. – Почему вы скрыли от меня этот факт?

– Не знал, как вам признаться. – Арент поглядел на запястье. – Еще в детстве мой дед велел мне хранить эту тайну, и я послушался. Мне нелегко об этом говорить, даже с вами.

По трюму вновь прокатилось глухое рычание. Арент и Сара замерли.

– Боже, хотела бы я быть такой же большой, как вы, – сказала Сара, у которой в ушах гулко стучала кровь.

– Я почти всегда становлюсь мишенью. – Арент возобновил шаг навстречу опасности, фонарь в его руке покачивался. – Поверьте, нет ничего хорошего в том, чтобы выделяться на поле боя. Все вражеские лучники метят в тебя.

– Скучаете?

– По тому, чтобы быть мишенью?

– По войне.

Арент покачал головой, внимательно вглядываясь в темноту:

– Никто не скучает по войне, Сара. Это все равно что скучать по побоям.

– Но как же слава, доблесть? Ваш подвиг во время осады Бреды…

– По большей части ложь, – почти рассерженно проговорил Арент. – Войну славят только поэты, чтобы власть имущие не чувствовали себя виноватыми в резне, устроенной на их деньги. А простому солдату суждено погибнуть на чужбине за короля, который не дал бы ему и крошки со своего стола.

– Тогда зачем вы пошли в солдаты?

– Нужна была работа, – ответил Арент. – Я ушел из дома, не представляя, чем заняться, потом случилось одно, другое – и вот я уже по уши в грязи и крови. Я нанимался клерком, но дед меня каждый раз находил, вот я и стал искать такое занятие, где его имя не имело бы значения. Но что я знал о мире, в который попал? Никогда прежде мне не приходилось ни мерзнуть по-настоящему, ни голодать, ни добывать себе пропитание. Я пошел на работу к первому, кто пообещал заплатить, и стал ловцом воров.

Они зашли глубоко в трюм. Саре становилось все труднее идти из-за намокшего подола.

– И каково было ловить воров? В ваших записках нет ничего о том, как вы жили до встречи с Сэмми.

– В основном улаживал мелкие ссоры. – Голос Арента потеплел. – Первым заданием было пойти в таверну и заставить сапожника жениться на женщине, которую он обрюхатил. Я целый час его уговаривал, а потом понял, что мне велели просто притащить его силком к пастору.

– А как вы попали на службу к Пипсу?

– Это долгая история.

– Нам долго идти.

Арент рассмеялся, признавая свое поражение. Сара удивилась, что он в таких обстоятельствах еще может смеяться. Опасность действовала на них совершенно по-разному. Она пыталась отвлечься разговорами, зная, что стоит ей замолчать, и она в ужасе побежит обратно.

Рука Арента, напротив, была тверда. Как и голос. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что он совершает увеселительную прогулку.

– Я уже год ловил воров, и как-то раз меня отправили выбить долг из англичанина по имени Патрик Хейс, – сказал Арент. – Он напал на меня, и я его убил. Нечаянно… – Он посмотрел на свои ручищи, покрытые шрамами. – Если я прихожу в ярость, то не осознаю своей силы.

– Поэтому вы всегда столь терпеливы?

– Видели бы вы, как я пытался сыграть на виоле «Балладу о Сэмюэле Пипсе». У барда, который ее сложил, наверное, было четыре руки.

– Почему вы взяли себе его фамилию?

– Барда?

– Хейса. – Сара вздохнула. – В память об убитом?

– От стыда. – Арент обернулся. – Чтобы не забывать, каково это – лишить жизни человека.

– Помогло?

– До сих пор его вспоминаю, – признался Арент; откуда-то с потолка на фонарь закапала маслянистая вода. – Я думал, это поможет. Надо лишь поклясться, что больше никогда не станешь виновником чьей-то смерти. Вот только у Хейса были братья, и они пришли мстить. У братьев были друзья, а у друзей – братья. Меня никто не предупреждал, что, если лишишь кого-то жизни, придется убить всех, кто придет за твоей.

В голосе Арента было столько горя, что Сара устыдилась своих недавних сомнений.

– Горе так устроено, что к смерти привыкаешь, – сказал Арент, заглядывая за угол. – Тяжелее всего, когда на твоей совести одна смерть, а когда десять или сотня – уже нет. К тому времени, как я расправился со всеми врагами, мне казалось чем-то естественным пойти в наемники. После того как я спас дядю во время осады, он купил мне чин, так что больше не было нужды участвовать в кровавых заварушках. А потом появился Сэмми. – Арент улыбнулся. – Дело в том, что, когда паутина распутана, Сэмми все равно, куда делся паук. Но, к сожалению, клиенты редко разделяют его мнение. Вот он и нанял меня, чтобы я занимался погонями и драками, в которых он сам участвовать не хочет.

Сара чуть не застыла на месте от удивления. В записках Арента Сэмми всегда выпрыгивал из окна в седло и преследовал негодяя. Неустрашимый и отважный, он настигал преступников, как небесная кара. Не раз она представляла, как участвует в каком-нибудь новом приключении Медведя и Воробья. Так наивно. Ей стало немного грустно оттого, что Пипс оказался совсем другим.

– Тогда зачем вы этим занимаетесь? – спросила она.

– Потому что это благородное дело, – удивленно ответил Арент. – Сэмми борется с несправедливостью, которую другие не замечают. Ему не важно, кто перед ним – нищий, потерявший два медяка, или важный господин, чьи дети исчезли из колыбелей. Если дело интересное, Сэмми за него возьмется. Вот бы в мире было больше таких людей! Чтобы можно было помочь каждому, у кого случилось что-то плохое. – В голосе Арента слышалась тоска, будто он упрекал мир в том, что тот не хочет меняться. – Мой дед считал, что большинство людей никчемны, что ими можно пожертвовать ради богатства и власти. За таких никто никогда не заступался, их никто не защищал. Если ты слаб и беден, будь добр, терпи несправедливость жизни. Мне была ненавистна эта черта в нем. Но еще больше ненавистно, что он прав.

Рычание послышалось ближе. У Сары пробежал холодок по спине. Фонарь в руке Арента качнулся и высветил стенку ящика с нацарапанным на ней рисунком. Сара взяла Арента за руку и приблизила фонарь к ящику. Свет упал на деревянную поверхность, и у Сары похолодело в груди.

На ящике красовалось хвостатое око.

– Метка Старого Тома, – с отвращением произнес Арент и невольно отшатнулся.

Луч фонаря высветил вторую метку подальше. Потом еще одну и еще.

Рычание раздалось где-то в конце прохода.

Арент и Сара резко обернулись и увидели прокаженного со свечным огарком в руках.

Он смотрел прямо на них.

Дав им возможность хорошенько себя рассмотреть, он неторопливо удалился. Сара схватила Арента за руку и с облегчением отметила, что на его лице появилось неуверенное выражение.