Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье [litres]

— Какая честь! — брякнул Корсо.

Фраза прозвучала глупо, хотя трудно было требовать от человека особого красноречия в такой час и с учетом выпитого им джина. Лиана Тайллефер уже успела сделать несколько шагов по комнате и остановилась перед письменным столом, где лежала папка с рукописью Дюма — рядом с компьютером и дискетами.

— Вы все еще занимаетесь этим делом?

— Разумеется.

Она оторвала взгляд от «Анжуйского вина» и неторопливо оглядела книги на стеллажах, затем те, что были свалены повсюду. Корсо сообразил, что она искала фотографии, какие-нибудь мелочи, которые помогли бы составить хоть малейшее мнение о хозяине дома. Так ничего и не обнаружив, она подняла бровь — досадливо и надменно. Наконец внимание ее привлекла сабля.

— Вы коллекционируете шпаги?

Такой вывод назывался логическим умозаключением. Индуктивного типа. По крайней мере, подумал Корсо с облегчением, способность Лианы Тайллефер выходить из затруднительных ситуаций не соответствует ее великолепной внешности. Если, конечно, она над ним не издевается. Поэтому он счел за лучшее криво и двусмысленно улыбнуться:

— Да, коллекционирую — вот эту. И называется она саблей.

Женщина рассеянно кивнула. Понять, дура она или хорошая актриса, было невозможно.

— Семейная реликвия?

— Приобретение, — соврал Корсо. — Мне показалось, что она украсит стену. Когда вокруг столько книг, надо чем-то перебить однообразие.

— А почему у вас нет ни картин, ни фотографий?

— Потому что нет людей, которых мне хотелось бы вспоминать. — Он подумал о фотографии в серебряной рамке: издатель Тайллефер, надев фартук, готовится разрезать поросенка. — У вас, понятно, все иначе.

Она пристально посмотрела на него и, наверное, попыталась оценить, не слишком ли дерзко прозвучали его слова; в голубых глазах появился стальной блеск, и они сделались такими ледяными, что даже повеяло холодом. Она еще раз прошлась по комнате, поглядела на книги, поинтересовалась видом из окна и снова остановилась у письменного стола. Потом провела кроваво-красным ногтем по папке, где лежала рукопись Дюма. Казалось, она ждала от Корсо какой-нибудь реплики, но он молчал, выбрав выжидательную тактику. Если ей что-то нужно — а ведь что-то ей наверняка нужно, — пусть сама выпутывается из затеянной игры. Облегчать ей задачу он не намерен.

— Вы позволите мне сесть?

Голос чуть хрипловатый. Следствие дурно проведенной ночи. Сам Корсо продолжал стоять посреди комнаты в выжидательной позе, сунув руки в карманы брюк. Лиана Тайллефер сняла пальто и шляпу. Потом неторопливо, со свойственной ей бесконечной медлительностью, поискала глазами, куда бы сесть, и выбор ее пал на старый диван. Она двинулась к нему, неспешно уселась и закинула ногу на ногу. Юбка для такой позы оказалась коротковатой, и тут уж кто угодно, даже охотник за книгами, выпей он вполовину меньше джина, был бы убит наповал.

— Я пришла поговорить о делах.

Еще бы! Естественно, весь спектакль разыгрывался не без корысти. Корсо не страдал недостатком самомнения, да и дураком его никто бы не назвал.

— Что ж, давайте поговорим, — согласился он. — А вы уже обедали с Флавио Ла Понте?

Она ответила не сразу. И несколько секунд смотрела на него с холодным и презрительным высокомерием.

— Нет еще, — наконец промолвила она все также бесстрастно. — Сперва я хотела увидеть вас.

— Ну вот вы меня и видите.

Лиана Тайллефер позволила себе слегка откинуться на спинку дивана. Одна ее рука лежала на прорехе, которая зияла в кожаной обивке, откуда торчал пучок конского волоса.

— Вы ведь продаете свои услуги, — сказала она.

— Истинная правда.

— И отдаете предпочтение тому, кто больше платит…

— Когда как. — Корсо скривил губы и показал клык; он находился на своей территории и мог обойтись без улыбки симпатичного кролика. — Как правило, я берусь лишь за какое-нибудь очень конкретное дело. Как Хамфри Богарт в кино. Или как проститутки.

Для респектабельной вдовы, которая воспитывалась в колледже и вышивала там крестиком, Лиана Тайллефер слишком спокойно отнеслась к столь рискованному сравнению.

— Я хочу предложить вам работу.

— Замечательно! В последнее время все кинулись предлагать мне работу.

— Я хорошо заплачу.

— Надо же! Все вдруг возмечтали хорошо мне заплатить.

Она потянула за конец конского волоса, который торчал из разорванного подлокотника, и рассеянно принялась наматывать его на указательный палец.

— Сколько вы должны получить от своего друга Ла Понте?

— От Флавио?.. Ничего. Посмотрел бы я на того, кто выманит у него хоть грош.

— Тогда почему вы на него работаете?

— Вы сами только что сказали — он мой друг.

Корсо уловил, как она задумчиво повторяет его слова.

— Странно слышать такое из ваших уст, — произнесла она после паузы и еле заметно улыбнулась. При этом на лице ее отразилась смесь любопытства и презрения. — А подруги у вас тоже имеются?

Корсо медленно прогулялся взглядом по ее ногам — от щиколоток до бедер. И сделал это с вызовом, очень нагло.

— Я довольствуюсь воспоминаниями. Например, воспоминание о вас может пригодиться мне нынче ночью.

Она стойко снесла и эту грубость. Хотя, подумал Корсо, вдова, наверное, просто не поняла тонкого намека.

— Назовите вашу цену, — предложила она холодно. — Я хочу получить эту рукопись обратно.

Дело принимало интересный оборот. Корсо сел в кресло, стоявшее напротив дивана. Теперь он мог с еще большим успехом разглядывать обтянутые черными чулками ноги визитерши; она сбросила туфли и опустила ступни на ковер.

— В прошлый раз мне показалось, что эта глава вас не больно-то волнует.

— У меня было время подумать. Мне эта рукопись…

— …дорога как память? — закончил Корсо с издевкой.

— Что-то вроде того. — Теперь в ее голосе прозвучал вызов. — Но не в том смысле, в каком это понимаете вы.

— И что вы готовы сделать ради нее?

— Я уже сказала. Заплатить вам.

Корсо нахально ухмыльнулся:

— Вы меня обижаете. Я профессионал.

— Да, профессионал, продающий свои услуги… Но ведь такие легко переходят из лагеря в лагерь. Я тоже читаю книжки.

— Я зарабатываю столько, сколько мне нужно.

— Теперь речь идет не о деньгах.

Она полулежала на диване и пальцами одной ноги поглаживала подъем другой. Сквозь черную сеточку чулок просвечивали ярко-красные ноготки. Она чуть изменила позу, и юбка поползла вверх, приоткрыв белую полоску кожи над черными подвязками и соблазняя тем, что скрывалось еще выше — там, где все тайны сливаются в одну-единственную, древнюю, как само Время. Охотник за книгами с усилием поднял взгляд. Льдисто-голубые глаза по-прежнему неотрывно смотрели на него.