Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье [litres]

— А над чем вы работаете сейчас?

— «Дьявол: история и легенда». Своего рода биография, и я надеюсь закончить ее к началу следующего года.

Корсо остановился перед шеренгами книг, и внимание его привлек «Disquisitionum Magicarum» Мартина дель Рио [106] «Разыскания о колдовстве» (лат.). Мартин Антонио дель Рио (1551–1608) — испанский юрист, член ордена иезуитов, знаменитый демонолог. Книга была напечатана в 1599 г. и прославила автора, она была основана на материалах множества процессов над ведьмами и пользовалась огромным авторитетом у юристов; до середины XVIII в. издавалась 20 раз. — три тома, первое издание; Лувен, 1599–1600, классическое сочинение по магии.

— Как вам удалось это добыть?

Фрида Унгерн помедлила с ответом, видимо прикидывая, стоит ли вдаваться в подробности.

— Я купила трехтомник в 89-м году на аукционе в Мадриде. С немыслимым трудом отвоевала его у вашего соотечественника Варо Борхи. — Она вздохнула, словно все еще не пришла в себя после той схватки. — И стоило это больших денег. Кстати, я бы ни за что не заполучила эту книгу без помощи Пако Монтегрифо [107] Пако Монтегрифо — персонаж, впервые появившийся в романе А. Переса-Реверте «Фламандская доска» (1990). , если вам известно это имя… Такой обаятельный человек…

Корсо криво ухмыльнулся. Он не просто знал Монтегрифо, директора испанского филиала «Клеймора», они частенько вместе проворачивали сомнительные и очень выгодные операции: скажем, продали одному швейцарскому коллекционеру «Космографию» Птолемея, готический манускрипт 1456 года, который незадолго до того загадочным образом исчез из университета Саламанки. Книга попала в руки к Монтегрифо, и тот попросил Корсо выступить посредником. Все прошло без сучка и задоринки, тихо и аккуратно; братья Сениса помогли свести печать, которая могла дать след. Корсо лично доставил книгу в Лозанну. И получил за труды тридцать процентов комиссионных.

— Да, я с ним знаком. — Он провел кончиками пальцев по горизонтальным полосам, украшающим корешки «Disquisitionum Magicarum», пытаясь угадать, сколько содрал Монтегрифо с баронессы за содействие на аукционе. — А что касается этого Мартина дель Рио, то раньше я видел подобный трехтомник лишь однажды — в библиотеке иезуитов в Бильбао… Все три тома были переплетены вместе, в кожу. Но издание то же самое.

Рассказывая, он двинул руку влево, и пальцы его коснулись книжных корешков; тут были любопытные экземпляры, в хороших переплетах — телячья кожа, шагрень, пергамен. Но встречались и вполне рядовые книги, и книги в плохом состоянии; при этом было видно, что ими часто пользовались. Из книг торчали закладки — белые картонные полоски, исписанные карандашом, острым, убористым почерком. Рабочий материал.

Рука Корсо замерла, добравшись до хорошо знакомого тома: черный переплет без названия, пять полос на корешке. Экземпляр номер Три.

— А вот это вы давно приобрели?

Корсо, разумеется, умел скрывать свои чувства. Особенно когда события развивались непредсказуемым образом. Но всю минувшую ночь он провел за работой, изучая остатки экземпляра номер Два, и, как он ни старался, баронесса уловила необычную нотку в его голосе. И взгляд ее сразу стал подозрительным, несмотря на добрые ямочки, которые придавали старушке почти что юный вид.

— «Девять врат»?.. Трудно сказать. Очень давно. — Она быстро и решительно махнула левой рукой. Потом без малейшего затруднения вытащила книгу с полки и открыла первую страницу, украшенную несколькими экслибрисами, в том числе — и очень старыми. На последнем стояла фамилия фон Унгерн в причудливом узоре. Сверху чернилами была написана дата. Глянув на нее, баронесса кивнула, словно что-то вспомнила. — Это подарок моего мужа. Я вышла за него совсем молодой, он был старше меня почти вдвое… Он купил книгу в 49-м году.

Вот что было плохо у нынешних ведьм, отметил про себя Корсо: у них не осталось секретов. Жизнь на виду — довольно открыть любой «Кто есть кто» или светскую хронику в глянцевом журнале. Будь они какими угодно баронессами-разбаронессами, все у них стало предсказуемым. И тривиальным. Торквемада свихнулся бы от скуки, доведись ему разбирать дела такого рода.

— Муж разделял ваше увлечение подобными материями?

— Нет, конечно. По правде сказать, за всю жизнь он не прочел ни одной книги. Ему нравилось потакать моим прихотям, играть роль джинна из волшебной лампы.

Корсо вдруг померещилось, что в пустом рукаве шевельнулась ампутированная рука.

— Ему было все равно, что дарить — дорогую книгу или колье из отборного жемчуга… — Она сделала паузу и печально улыбнулась. — Но он был очень веселым человеком, легко заводил интрижки с женами лучших друзей. И умел готовить отличные коктейли с шампанским. — Она опять немного помолчала и оглянулась по сторонам, словно муж мог оставить свой бокал где-то поблизости. — А все это, — она обвела рукой стеллажи, — собрала я. Книгу за книгой. И «Девять врат» отыскала сама — в каталоге одного разорившегося старика, бывшего сподвижника Петэна. Муж лишь подписал чек.

— А почему все-таки дьявол?

— Однажды я его увидела. Да, своими глазами, как вас теперь. Мне было пятнадцать лет… Твердый воротничок, шляпа, трость… Он был очень красив; похож на Джона Бэрримора в роли барона Гайгерна в «Гранд-отеле» [108] Джон Бэрримор (1882–1942) — американский актер. Речь идет о фильме Эдмунда Голдинга «Гранд-отель» (1932). . И я влюбилась, как последняя идиотка. — Она опять задумалась, сунула руку в карман кофты и улыбнулась так, будто вспомнила что-то далекое и очень дорогое. — Наверно, поэтому я так легко смирялась с изменами мужа.

Корсо посмотрел по сторонам, как если бы в комнате они были не одни, а потом наклонился к ней и доверительно сообщил:

— Всего три века назад за такие рассказы вас сожгли бы на костре.

Она издала гортанный звук, заглатывая довольный смешок, затем поднялась на цыпочки, чтобы в свою очередь прошептать ему на ухо:

— Три века назад я не стала бы никому об этом рассказывать. — И добавила: — Но я знаю многих, кто и теперь с великим удовольствием отправил бы меня на костер. — Она улыбнулась, и на щеках ее опять заиграли ямочки. Эта женщина улыбалась практически всегда, отметил Корсо, хотя веселые и умные глаза цепко изучали собеседника. — Да-да, в двадцатом веке…

Она протянула ему «Девять врат» и наблюдала, как он медленно перелистывает книгу. На самом-то деле он сгорал от желания поскорее проверить, какие же изменения внесены в девять гравюр, которые — вздох облегчения — оказались в полной сохранности. Но это значило, что в «Библиографию» Матеу прокралась ошибка: выходило, что последняя гравюра имелась во всех трех экземплярах. Экземпляр номер Три сохранился хуже, чем те, что принадлежали Варо Борхе и Виктору Фаргашу — до того, естественно, как книга последнего попала в камин. Нижняя часть этой, видимо, пострадала от сырости — почти на всех страницах проступили пятна. Да и переплет следовало хорошенько почистить, но книга, судя по всему, была полной.