Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье [litres]

Так все было. И теперь, стоя перед дверью комнаты номер 206, Корсо не чувствовал злобы, какую должен испытывать человек, готовый обвинить друга в предательстве; возможно, в глубине души охотник за книгами считал, что в политике, бизнесе и сексе предательство — всего лишь вопрос времени. О политике здесь речи идти не могло, оставалось выяснить, чем именно — бизнесом или сексом — объяснялось присутствие Ла Понте в Париже. Наверное, так сложились обстоятельства. Во всяком случае, даже теперь, сильно разозлившись, Корсо и мысли не допускал, что Флавио впутался в сомнительную историю только из-за денег. Он без труда восстановил в памяти образ Лианы Тайллефер, какой она была во время краткой схватки у него дома: красивая и чувственная, с широкими бедрами, белотелая, изнеженная, пышущая здоровьем — роковая женщина типа Ким Новак. Корсо поднял бровь, как бы в знак того, что понимал мотивы книготорговца. Кстати, дружба проявляется как раз в таких мелочах. Возможно, именно поэтому возникший в двери Ла Понте и не заметил на лице Корсо враждебности. Флавио стоял на пороге — заспанный, босой, в пижаме. Он успел лишь широко открыть рот от изумления, но Корсо сильным ударом кулака тотчас закрыл его, и Ла Понте кубарем покатился в дальний угол комнаты.

При других обстоятельствах Корсо, надо думать, получил бы удовольствие от такой сцены: номер-люкс, в окне — обелиск Согласия, на полу толстый ковер, огромная ванная комната. Ла Понте лежит на ковре и потирает разбитую челюсть, пытаясь при этом сконцентрировать поплывший от удара взгляд. Большая кровать, на подносе — завтрак на две персоны. В постели сидит Лиана Тайллефер — белокурая, неотразимая, пышные белые груди — одна вылезла наружу из выреза шелковой ночной рубашки, в руке — надкусанный тост. Соски диаметром сантиметров пять, бесстрастно прикинул Корсо, закрывая за собой дверь.

— Доброе утро, — сказал он.

Потом шагнул к кровати. Лиана Тайллефер, застыв от неожиданности, по-прежнему с тостом в руке, тупо следила глазами, как он сел рядом с ней, бросил холщовую сумку на пол, окинул взглядом поднос и налил себе чашку кофе. Так прошло полминуты — а может, и больше. И никто не проронил ни слова. Наконец Корсо отпил глоток кофе и улыбнулся вдове.

— Помнится, — небритые щеки Корсо казались более впалыми, чем обычно, а улыбка напоминала лезвие кинжала, — при последней нашей встрече я вел себя грубовато.

Она не ответила. Только положила недоеденный тост на поднос и заправила грудь в вырез рубашки. Лиана Тайллефер смотрела на Корсо невыразительно — без страха, без вызова и без злости; скорее даже безразлично. А охотник за книгами, после того что случилось у него дома, ожидал найти в ее глазах ненависть. «Вас убьют за то, что вы сделали» и так далее… Кстати, им это почти удалось. Но голубая сталь в глазах Лианы Тайллефер выражала не больше, чем выражали бы две лужицы, затянутые льдом, и это встревожило Корсо сильнее, чем если бы он натолкнулся на вспышку гнева. Он без труда представил себе, как бесстрастно она рассматривает труп мужа, повесившегося на крюке от люстры в гостиной. Корсо вспомнил фотографию бедняги — в фартуке, с поднятым вверх блюдом, где лежит молочный поросенок по-сеговийски, которого Энрике готовится разрезать. Что ж, все вместе они сочинили для него отличный приключенческий роман.

— Сволочь, — пробормотал Флавио, все еще лежавший на полу. Наконец он смог сфокусировать взгляд на приятеле. Потом начал неловко подниматься, хватаясь за мебель. Корсо с любопытством наблюдал за ним.

— А ты вроде бы и не рад встрече, Флавио.

— Не рад? — Торговец книгами потирал подбородок и время от времени поглядывал на свою ладонь, словно опасаясь найти там осколок зуба. — Ты сошел с ума. Окончательно.

— Пока еще нет, но очень скоро ты мне в этом подсобишь. Ты и твои сообщники, — он указал пальцем на Лиану Тайллефер, — включая и безутешную вдову.

Ла Понте двинулся к нему, но остановился на безопасном расстоянии.

— Может, ты потрудишься объяснить, о чем речь?

Корсо поднес руку к носу книготорговца и принялся загибать пальцы:

— Речь о рукописи Дюма и о «Девяти вратах». О Викторе Фаргаше, утопленном в Синтре. О Рошфоре, который превратился в мою тень, — неделю назад он пытался прикончить меня в Толедо, а вчера — здесь, в Париже. — Корсо снова ткнул пальцем в сторону Лианы Тайллефер. — О миледи. И о тебе, разумеется, какую бы роль в этой истории ты ни играл.

Ла Понте не сводил глаз с пальцев Корсо, пока тот считал, и моргал в такт счету — пять раз подряд. Затем опять погладил подбородок, но жест этот теперь выражал задумчивость. Он уже готов был пуститься в объяснения, но передумал. И прежде обратился к Лиане Тайллефер:

— Какое мы имеем ко всему этому отношение?

Та презрительно пожала плечами. Меньше всего ей были нужны пустые разговоры, да и помогать ему она не собиралась. Вдова по-прежнему полулежала на подушках, рядом стоял поднос с завтраком; пальцы с кроваво-красными ногтями крошили ломтик поджаренного хлеба; от дыхания едва заметно поднималась и опускалась пышная грудь, которую глубокий вырез щедро выставлял напоказ. А вообще-то она глядела на Корсо, как глядят на противника — в ожидании, что карты первым раскроет все-таки он; и на происходящее реагировала с безразличием сырого окорока.

Ла Понте почесал голову — в том месте, где светлели остатки волос. Вид он имел весьма жалкий: стоял посреди комнаты в помятой полосатой пижаме, левая щека снизу распухла от полученного удара. Глаза Флавио растерянно перебегали с Корсо на Лиану, потом опять на Корсо. Наконец взгляд его остановился на охотнике за книгами.

— Я требую объяснений, — сказал Ла Понте.

— Какое совпадение. Ведь и я пришел сюда за тем же.

Ла Понте молчал, вопросительно взирая на Лиану Тайллефер. Он чувствовал себя униженным, и не без оснований. Изучив одну за другой все три пуговицы на своей пижаме, Флавио опустил глаза на босые ноги. Вид его не слишком соответствовал драматическому накалу ситуации. В конце концов он мотнул головой в сторону ванной комнаты.

— Пошли туда. — Ла Понте постарался придать голосу побольше достоинства, но распухшая щека мешала четко произносить согласные. — Поговорим.

Женщина сохраняла полное спокойствие, на лице ее не отражалось ни тени тревоги; она по-прежнему неподвижно полулежала и с вялым интересом наблюдала за ними, словно по телевизору на ее глазах раскручивался какой-то скучнейший конкурс. Корсо подумал, что оставлять ее вот так, не приняв мер предосторожности, не следовало, но никак не мог сообразить, что надо сделать. Потом схватил с пола свою сумку и прошествовал с ней в ванную. Ла Понте последовал за ним и закрыл за собой дверь.