Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье [litres]

— Ты у нас герой!

— Знаешь, лучше «на всякий случай», чем «кто бы мог подумать». Да, взгляни-ка. — Он протянул ему сложенную пополам карточку. — Уходя, они оставили это под пепельницей с окурком сигары «Монте-Кристо».

Корсо с трудом зацепился взглядом за карточку. Текст был написан чернилами, красивым — английским — почерком, заглавные буквы со сложными завитками:

Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства.

Вопреки всему Корсо чуть не расхохотался. Та самая бумага, которую во время осады Ла-Рошели получила миледи, просившая голову д’Артаньяна. Потом бумагу у нее под дулом пистолета отобрал Атос: «Теперь, когда я вырвал у тебя зубы, ехидна, кусайся, если можешь». А в самом конце истории, после казни миледи, записка послужила оправдательным документом д’Артаньяну… Нет, с какой стороны ни глянь, для одной-единственной главы — явный перебор. Пошатываясь, Корсо направился в ванную, открыл кран и сунул голову под горячую воду. Потом посмотрел на себя в зеркало: опухшие глаза, щетина, весь мокрый. И еще — в ушах не смолкал гул, будто он попал в осиное гнездо. Теперь бы сюда фотографа, подумал Корсо. В общем, день начался отлично.

В зеркале рядом с собой он увидел Ла Понте — тот протягивал ему полотенце и очки.

— А вот сумку твою они, надо полагать, прихватили с собой.

— Ну ты и сволочь!

— Послушай, не пойму, что ты, собственно, против меня имеешь. Если мне в этом фильме и досталась какая-то роль, то, разумеется, роль простака.

Корсо нервничал. Он шел через гостиничный вестибюль и старался соображать побыстрее, но с каждой секундой вероятность того, что ему удастся настигнуть беглецов, уменьшалась. Осталось только одно звено в цепи — экземпляр номер Три. Им они пока не завладели, что давало шанс выйти на злоумышленников, если, конечно, Корсо будет действовать не мешкая. Он зашел в телефонную будку и, пока Ла Понте оплачивал счета, набрал номер Фриды Унгерн. Занято. Поколебавшись секунду, он позвонил в отель «Конкорд» и попросил соединить его с комнатой Ирэн Адлер. Корсо не был уверен, что на этом фланге все пройдет без осложнений, но, едва он услышал голос девушки, на душе у него сразу стало спокойнее. В нескольких словах он описал случившееся и сказал, что будет ждать ее у дома баронессы Унгерн. Потом повесил трубку. К нему как раз спешил Ла Понте — в большом расстройстве он прятал в бумажник чековую книжку:

— Негодяйка смылась, не заплатив за номер.

— Так тебе и надо — впредь будешь умнее.

— Я ее удавлю собственными руками, клянусь!

Отель был из самых дорогих, и предательство вдовы с каждой минутой казалось Ла Понте все более чудовищным; торговец книгами уже не считал, как полчаса назад, что во всей этой истории он — лицо стороннее. Теперь он сделался мрачнее тучи — и напоминал пылающего местью Ахава. Они сели в такси, и Корсо дал шоферу адрес баронессы. По дороге он рассказал другу всю историю с самого начала: поезд, девушка, Синтра, Париж, три экземпляра «Девяти врат», смерть Фаргаша, схватка на берегу Сены… Ла Понте слушал, кивая головой — сначала недоверчиво, потом все более угрюмо.

— Я жил со змеей, — простонал он.

Корсо пребывал в дурном настроении и в ответ лишь заметил, что змеи очень редко кусают кретинов. Ла Понте, казалось, тщательно взвесил услышанное, но решил не обижаться.

— И все-таки она — отчаянная женщина. А уж тело у нее, скажу тебе! Настоящая королева!

Несмотря на материальные потери, Ла Понте приободрился; глаза его снова похотливо заблестели, он довольно потирал подбородок.

— Настоящая королева, — повторил он с дурацкой ухмылкой.

Корсо смотрел в окошко на проезжавшие машины.

— То же самое сказал герцог Бекингэм.

— Бекингэм?

— Да. В «Трех мушкетерах». В самом конце истории с алмазными подвесками. Ришелье поручил миледи убить герцога, но тот заключил ее в крепость, едва она появилась в Лондоне. Там миледи соблазнила своего тюремщика Фельтона, такого же идиота, как ты, только он был фанатиком-пуританином. Потом она уговорила его помочь ей бежать, а заодно убить Бекингэма.

— Я подзабыл этот эпизод. И что случилось с этим Фельтоном?

— Он всадил в герцога нож. Потом его казнили; не знаю, правда, за убийство или за глупость.

— Но его не заставили оплачивать счет в отеле…

Такси ехало по набережной Конти — неподалеку отсюда у Корсо случилась стычка с Рошфором. В этот самый миг Ла Понте кое-что припомнил:

— Слушай, а не было ли у миледи знака на плече?

Корсо кивнул. Они как раз проезжали мимо лестницы, по которой минувшей ночью он катился вниз.

— Да, — ответил он, — клеймо преступницы, наложенное палачом. Оно уже было у нее, когда она стала женой Атоса… Д’Артаньян обнаружил его, оказавшись с ней в постели, и открытие это едва не стоило ему головы.

— Любопытно, любопытно. А ты знаешь, что у Лианы тоже имеется некий знак?

— На плече?

— Нет, на бедре. Маленькая татуировка, очень красивая — цветок лилии.

— Не врешь?

— Клянусь!

Корсо татуировки не помнил, ведь во время бурной встречи с Лианой Тайллефер — казалось, с тех пор прошли годы — у него не было времени разглядывать такие детали. Теперь его тревожило другое: ясно, что ход событий он уже не контролировал. И речь шла не о случайных забавных совпадениях, а о тщательно разработанном плане — слишком сложном и опасном, чтобы к выкрутасам вдовы и ее подручного со шрамом можно было отнестись как к невинной пародии. Это был настоящий заговор, и он разыгрывался по всем правилам жанра, а значит, должен существовать тот, кто дергает за ниточки. Серый кардинал — лучше не назовешь. Корсо тронул карман, где лежало письмо Ришелье. Нет, это уж слишком. Однако именно в необычности дела, в литературности событий могла крыться разгадка. Он вспомнил однажды прочитанное — то ли у Эдгара Аллана По, то ли у Конан Дойла: «Загадку объявили неразрешимой как раз на том основании, какое помогает ее решить: я имею в виду то чудовищное, что наблюдается здесь во всем».

— Пока трудно сказать, что это — грандиозная шутка или игра случая, — произнес он вслух, подводя итог своим размышлениям.

Ла Понте нашел крошечную дырочку в искусственной коже, обтягивающей сиденье, и теперь нервно расковыривал ее пальцем.

— Называй как знаешь, но все это слишком подозрительно. — Флавио говорил очень тихо, несмотря на то что от водителя их отделяло защитное стекло. — Надеюсь, ты хотя бы знаешь, что делать дальше.

— Если бы, и это хуже всего: у меня нет уверенности в том, что я действую правильно.

— А почему бы нам не пойти в полицию?