Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье [litres]

— Можно полюбопытствовать, за что ты меня ударил?

Он говорил очень тихо, чтобы вдова со своего ложа ничего не расслышала. Корсо поставил сумку на биде, проверил, чисты ли полотенца, осмотрел туалетную полочку под зеркалом и только после этого с наигранным спокойствием повернулся к Ла Понте.

— За то, что ты интриган и предатель. Ты утаил, что замешан в этом деле. А значит, не без твоей помощи меня обманули, за мной следили и, наконец, избили.

— Ни в чем я не замешан. Избили здесь только меня. — Ла Понте тщательно осмотрел свою физиономию в зеркале. — Господи, глянь, что ты натворил! Ты меня просто изуродовал.

— Я тебя изуродую по-настоящему, если не расскажешь все по порядку.

— Все по порядку?.. — Ла Понте погладил вспухшую щеку и уставился на Корсо так, словно тот окончательно рехнулся. — А тут и нет никаких секретов. Мы с Лианой… — он запнулся, словно подыскивал подходящее слово, — гм… ну, ты же сам видел…

— Вы с Лианой крепко подружились…

— Именно.

— Когда?

— В тот самый день, когда ты уехал в Португалию.

— А кто сделал первый шаг?

— Фактически я.

— Фактически?

— Ну, более или менее. Я нанес ей визит.

— С чего это?

— Обсудить продажу библиотеки ее мужа.

— И это пришло тебе в голову вдруг, ни с того ни с сего?

— Видишь ли, она мне позвонила. Я ведь тебе когда-то уже рассказывал.

— Да, рассказывал.

— Она хотела вернуть рукопись Дюма, которую ее покойный муж продал мне.

— И как она это желание объяснила?

— Сентиментальными причинами.

— А ты, конечно, поверил.

— Да.

— Вернее, тебе было все равно.

— По правде говоря…

— Вот-вот… Главным для тебя было затянуть ее в постель.

— Не без того.

— И она тебе уступила.

— Как миленькая.

— Понятно. И вы решили устроить себе медовый месяц в Париже.

— Не совсем так. У нее были здесь какие-то дела.

— …и она пригласила тебя сопровождать ее.

— Угадал.

— Неожиданная идея, правда?.. Все расходы за ее счет, чтобы продлить идиллию.

— Приблизительно так.

Корсо зло осклабился:

— До чего прекрасна любовь, Флавио! Когда любишь по-настоящему…

— Перестань паясничать. Ты ведь циник… Она такая необыкновенная! Ты представить себе не можешь…

— Могу.

— Не можешь.

— А я говорю, что могу.

— Ты выдаешь желаемое за действительное. Такую женщину…

— Не будем отвлекаться, Флавио. Итак, все мы собрались здесь, в Париже.

— Да, конечно.

— И какие планы были у вас относительно меня?

— Никаких планов не было. Мы думали сегодня-завтра попробовать отыскать тебя. И попросить, чтобы ты вернул рукопись.

— По-хорошему.

— Разумеется, а как же еще?

— А вам не приходило в голову, что я могу заартачиться?

— Лиана такой вариант учитывала.

— А ты?

— Я — нет.

— Ты — нет… Почему же, позволь спросить?

— Я не вижу тут никаких проблем. В конце концов, мы с тобой друзья. И не забывай, «Анжуйское вино» принадлежит мне.

— Теперь я вижу: ты для нее — последнее средство.

— На что ты намекаешь? Лиана — божественная женщина! И без ума от меня.

— Да, я вижу, как она влюблена.

— Правда?

— Дурак ты, Флавио! Тебя ведь надули, как, впрочем, и меня.

И вдруг Корсо услышал в глубине мозга пронзительный сигнал тревоги — настоящую сирену — и, резко отодвинув Ла Понте в сторону, кинулся в спальню. Лиана Тайллефер уже успела встать и как была, полураздетая, спешно швыряла вещи в чемодан. Он поймал ее ледяной взгляд — взгляд леди Винтер — и понял, что все то время, пока он, как последний дурак, фанфаронил перед приятелем, она, затаившись, чего-то ждала — знака или звука. Словно паучиха в центре своей паутины.

— Прощайте, сеньор Корсо.

Он ясно разобрал три эти слова — Лиана произнесла их низким, чуть хрипловатым голосом, который он так хорошо помнил. Но, разобрав, Корсо не понял, означают ли они еще что-нибудь, кроме того, что она собирается улизнуть. Он шагнул к ней, хотя и сам не знал, с какой целью, — и в тот же миг почувствовал, что в комнате находится кто-то еще: слева притаилась какая-то тень, кто-то стоял, прижавшись к дверному косяку. Он начал поворачивать голову, чтобы встретить опасность лицом, хотя уже понял, что опять совершил оплошность и упустил нужный момент. Охотник за книгами еще слышал смех Лианы Тайллефер — так в кино смеются белокурые и злые вампирши. Что касается удара — второго за последние двенадцать часов, — то он снова пришелся ему в ухо, в то же самое место. Но Корсо успел увидеть мутнеющим взглядом, как Рошфор кинулся вон из комнаты.

На пол охотник за книгами рухнулуже без сознания.

Сначала откуда-то издалека до него донесся голос, невнятный шепот, но слов он не разобрал. Он сделал усилие и сообразил, что обращаются к нему и речь о его виде. Корсо понятия не имел, какой у него вид, и его это не волновало. Зато ему было очень удобно лежать вот так — на спине; и он не желал открывать глаза. В первую очередь из страха, что тогда усилится боль, сжимавшая виски.

Он ощутил, как его слегка похлопывают по щекам, и против воли открыл один глаз. Над ним в тревоге склонился Флавио Ла Понте. Он по-прежнему был в пижаме.

— Не трогай мое лицо, — огрызнулся Корсо.

Ла Понте с облегчением выдохнул.

— Я думал, ты уже помер, — признался он.

Корсо открыл второй глаз и попробовал приподняться. И тут же почувствовал, что мозги его колыхнулись в черепе, как желе на тарелке.

— Да, досталось тебе, — зачем-то сообщил Ла Понте, помогая ему встать.

Опершись на его плечо, чтобы сохранить равновесие, Корсо обвел взглядом комнату. Лиана Тайллефер и Рошфор испарились.

— Ты успел разглядеть, кто меня ударил?

— Да. Высокий, смуглый. Шрам на лице.

— А раньше ты его видел?

— Нет… — Торговец книгами в отчаянии наморщил лоб. — Но мне показалось, она отлично его знает… Ведь только она могла открыть ему дверь, пока мы спорили в ванной… Кстати, у этого типа здорово разбита губа. И замазана меркурохромом. — Флавио тронул собственную щеку, где опухоль уже начала спадать, и мстительно засмеялся: — Я смотрю, тут досталось всем.

Корсо, тщетно искавший свои очки, глянул на него с упреком:

— Одного понять не могу: почему они тебя не тронули?

— Было у них такое намерение… Но я сказал, что им это ни к чему. Мне до них дела нет. Я простой турист и оказался тут по чистой случайности.

— Но ведь ты мог…

— Я? Слушай, мне вполне хватило того, что я получил от тебя. Поэтому я сложил из пальцев две буквы V — знак мира, видишь?.. Потом опустил крышку унитаза и сидел себе тихо и спокойно. Пока они не убрались.