Павел Иевлев - Локальная метрика

Удивительно, но слепота давала мне преимущество — спрашивающие говорили слишком громко, сбивая настрой. То, что я их не вижу, давало ощущение, что всё как будто понарошку. Игра. И всё равно я не сразу понял, на что они меня пытаются развести. А когда понял, то очень сильно удивился.

— Зачем вам генератор? Ведь в вашем посёлке есть магистральная электросеть.

— Отключения случаются.

— Отключения только у вас?

— Нет, во всем посёлке.

— Тогда почему генератор только у вас?

Понятно, почему нас так долго держали. Кто-то в это время обыскивал дом. И не только наш.

— У вас пистолет. Откуда?

— Взял у охранника на заправке…

— Зачем? Вы в кого-то собирались стрелять?

Да вашу мать…

— Запасы еды у вас существенно превышают нормальные потребности семьи из четырёх человек…

— И кота.

— Что? — сбился от неожиданности он.

— Четырёх человек и кота.

— Ах да, кота. Точно. Вы всегда держите дома месячный запас продуктов? Разве в вашем обществе это нормально? До магазина менее пяти километров, а у вас был личный автомобиль.

В нашем, значит, обществе. Ишь ты. И чего это «был»? Автомобиль у меня и сейчас есть. Стает же снег когда-нибудь?

А ведь, по сути, и возразить-то нечего. Мои объяснения сводятся к «ну вот такой я» и «ну вот так вышло». Сам бы себе не поверил.

— Зачем вам стационарная радиостанция?

— Это не моя, я её нашел… — Вот вы бы поверили?

— У вас стационарная антенна с заложенным под обшивку дома кабелем — и рация не ваша?

— Это антенна для интернета…

В общем, выглядел я, надо полагать, неубедительно. В конце концов, всё-таки не выдержал:

— Вы всерьёз предполагаете, что я это сам устроил? Специально?

— Нет, мы точно знаем, кто это, как вы выразились, «устроил».

— Тогда к чему эти вопросы?

— А вы не догадываетесь, Иван Николаевич?

— Нет, — отрёкся я, хотя догадывался, конечно.

Тут тупым надо быть, чтобы не догадаться. Они думают, что я подсадной.

Вскоре представилась возможность убедиться. Всё-таки то, что люди подсознательно путают слепоту с глухотой, сыграло в мою пользу — вышедшие в соседнюю комнату особисты говорили достаточно громко, чтобы я разобрал даже сквозь дверь. Или слух у меня уже так обострился?

— Инженер-механик! Специалист по паросиловым установкам! С опытом работы на реакторе! — восторженно восклицал кто-то, чей голос я раньше не слышал. — Да ещё военный! Это ж у нас прямо под него вакансия пустая, как космический вакуум! Семён Маркыч, да что ты тиранишь человека! Отдай ты его нам, на производство!

— Это и подозрительно, Анатолий Сергеевич. Как специально под нас человечка подбирали. Знали, что мы обеими руками за такого ухватимся. Вы и ухватитесь.

— Да кто может знать-то!

— Да кто угодно. У нас же колхоз, все языками почём зря треплют. А мы точно знаем, что сквозит.

— Но вот так, с семьёй, с детьми?

— И с котом. Кота забыли.

— А причём тут кот? — удивился незнакомый.

— А дети причём? Ну что вы как маленький, Анатолий Сергеевич! Против нас такие организации работают, что все дети Мультиверсума их не остановят. А здесь, если вдуматься, и риск-то был небольшой. Ну, посидели две недели взаперти с печкой, подумаешь…

— Да как они вообще смогли в локали зацепиться? Почему не остались в материнской метрике?

— А вот это вопрос вопросов. Сейчас ребята там снег с ситом просеивают, ищут локализатор. В Конторе их научились делать или в Альтерионе технологию подрезали….

— Или Матвеев, — мрачно сказал незнакомый.

— Или Матвеев, — согласился особист. Вот видите — а вы ещё спрашиваете «кто может знать». Да все могут! В доме прибора нет, но, разумеется, за две недели его куда угодно можно было спрятать. Второй вариант — он мощный проводник или оператор-потенциал. Такой мог сам семью удержать в локале. Хотя без гарантий. Ну и третий — чистая случайность. Эспээл. Один на миллион. Не верю.

— Да, маловероятно, — вздохнул тот, кого называли Анатолием Сергеевичем, — значит, не отдадите?

— Не сразу, это точно. Сейчас с его семьёй беседуют, но это формальность. С женой они в любом случае версии согласовали, а дети и не знают ничего.

— Кота забыли спросить.

— Не смешно. Так что — надеемся на тестирование. Если он потенциал или проводник, то, может быть, и не подсадной — хотя тоже не точно.

— Найти такого с нужной нам квалификацией — это слишком сложно, как по мне, — засомневался Анатолий Сергеевич, — их мало же.

— В Конторе не боятся сложностей.

— Пойдёмте, пойдёмте, — потянул Олега за рукав профессор, — от нас с вами тут толку не будет, только под ногами путаться.

Он тащил священника в сторону придорожной посадки.

— Оставьте — как там у вас говорят — кесарево кесарю.

Однако Олег не хотел уходить от машин, предпочитая держаться поближе к полковнику, который командовал в рацию, присев за колесом КШМ-ки. В такие моменты лучше быть в курсе происходящего. Учёный в конце концов бросил его рукав и убежал в посадку один.

Военные горохом сыпались с техники, рассредоточивались и залегали, танки, взревев дизелями и выпустив струи солярной копоти, разворачивались на дороге. Два танка имели на башне зенитные ДШК, и торчащие в люках танкисты быстро приводили их в боевое положение. Третий танк встал поперёк дороги, наведя пушку куда-то вдаль.

Летающий объект выскочил из-за холма внезапно и резко. Большая прямоугольная платформа с закруглёнными углами, где в сквозных шахтах крутятся большие пропеллеры. Похоже на квадрокоптер — только не игрушечный, а размером с автобус. Аппарат завис неподвижно, и Олег разглядел, что за металлическими щитами по бокам сидят стрелки в закрытых шлемах, держащиеся за странные, с горизонтальными пакетами из десятка стволов, плоские станковые установки.

— Не стрелять, — скомандовал Карасов, — ждём их реакции.

— Что за черти? — спросил он в пространство. — Откуда?

— Это вот так-то у местных боевой техники нет? — спросила рация голосом танкового майора. — Головной дозор докладывает, что по дороге идут две больших машины. Похожи на шоссейные танки.

— Это не местные, — ответил Карасов, — это чёрт знает кто такие. Поэтому ждём. Пусть обозначат намерения.

Олегу показалось, что пилоты летающей платформы тоже удивились, увидев колонну. Лиц не было видно за тёмными забралами шлемов, но жестикуляция, которой они обменивались, выглядела растерянной и вопросительной. Платформа медленно плыла вдоль дороги на высоте в десяток метров, с борта рассматривали технику и залегших за ней людей. А потом вдруг винты взвыли, подняв обороты, аппарат резко ускорился и полетел по дуге, одновременно набирая высоту.

Олег не сразу понял, что по ним стреляют. Не было ни пламени, ни дыма, а звук — как будто рвётся прочная ткань. Резкий громкий треск — и борт кунга вскрылся линией сквозных пробоин.