Валерий Роньшин - Девочка с косой и другие ужасные истории [litres]

Они вышли на улицу. Тимыч сразу же узнал Невский проспект.

– Ну ты и приколистка, – хмыкнул он. – Какой же это тот свет? Это же Невский.

– А ты что ожидал увидеть? Гробы с покойниками? Если хочешь знать, тот свет ничем не отличается от этого света. Только на этом свете все живые, а на том – мертвые. Вот и вся разница.

– Ого, сколько мертвецов, – снова хмыкнул Тимыч, глядя на потоки людей и машин.

– Мертвых всегда больше, чем живых, – ответила Крутая. – Ну что, едем?

– Куда?

– К тебе домой, на Аптечную.

– Тут и Аптечная есть?

– Естественно. Я ж тебе говорю: тот свет и этот свет – две стороны одной медали.

Они вскочили в троллик и приехали на Аптечную. Тимыч слегка заволновался. А когда они подошли к дверям его квартиры, Тимыч заволновался уже не слегка: а вдруг и впрямь он сейчас увидит родичей.

– Звони, – сказала Крутая.

– Да что толку, – слабо заупирался Тимыч.

– Звони, звони.

Тимыч позвонил.

За дверью послышались шаги. Дверь отворилась. На пороге стояла Тимычева мать.

– Мама? – удивился Тимыч.

– Тимочка? – удивилась и мать. – И ты тоже уже здесь?.. – И она крикнула в глубь квартиры: – Андрюша, смотри, кто к нам пришел!

В прихожей появился отец Тимыча.

– Тимоха? Вот так сюрприз! И тебя тоже дядя Федя застрелил?

– Э-э… м-э… – не мог вымолвить Тимыч ни слова.

– Нет, мы сюда ненадолго, – ответила за Тимыча Любка. – В гости.

– А вы, простите, кто? – осведомилась у нее Тимычева мать.

– Крутая! – бойко представилась Крутая.

– А-а, – сразу вспомнил отец Тимыча, – я вас перед смертью по телевизору видел. Вы победили в конкурсе красоты «Российская русалочка».

– Ага, – подтвердила Любка, чмокнув жвачкой.

– Ой, а что ж мы в прихожей-то стоим! – воскликнула мать. – Идемте в комнату.

Все прошли в комнату.

– Значит, это и вправду тот свет? – обрел наконец Тимыч дар речи.

– Тот, тот, Тимоня, не сомневайся, – сказал отец. И добавил: – Кто бы мог подумать, что он окажется точной копией этого.

– Да уж, – со смехом подхватила мать. – Люди во все века головы ломали: куда же это человек после смерти попадает? А оказывается, вот куда, в свою собственную квартиру.

– А здесь уже никто не умирает? – поинтересовался Тимыч.

– Еще как умирают, – сказал отец. – Больше, чем там.

– А если здесь умрешь, то куда тогда попадаешь?

– Опять туда, – отец махнул рукой.

Тимыч уточнил:

– Значит, если умрешь на этом свете, то попадешь сюда, на тот свет. А если умрешь тут, на том свете, то попадешь на этот свет. Так, что ли?

– Так, – подтвердили родители.

– Но тогда получается, что человек вовсе не умирает, – сделал вывод Тимыч. – А просто переходит с этого света на тот, а с того на этот.

– Ну да, – покивали отец с матерью.

А Тимыч дальше соображал:

– Значит, тот свет для вас этот свет?

– Нет, сынок, – ответила мать. – Этот свет для нас тот.

– Ты не права, Маша, – возразил отец. – Тот свет для нас и есть тот свет, а этот свет для нас этот.

– А тот свет разве для вас не этот? – спросил Тимыч.

– Тот свет только тогда для нас этот, когда мы попадем на тот, – объяснил отец. – А этот свет для нас будет тот, когда мы попадем на этот.

– Что-то я совсем запутался, – сказал Тимыч.

В комнату вошла Тимычева бабушка.

– Ой, да какая разница. Тот не тот, этот не этот. Идемте лучше блинчики со сметанкой кушать. Я уже напекла.

И все отправились на кухню есть блины со сметаной.

Тудух-тудух… тудух-тудух… – стучали колеса. Тимыч ехал в вагоне метро, погруженный по самую макушку в свои невеселые размышления. Что же с ним такое творится?.. Перед его мысленным взором проплывали воспоминания: вот он превратился в таракана и бабушка смывает его в канализацию; вот на его глазах велосипед прыгает с крыши, унося с собой Ля; вот его могила на Мартышкином кладбище; а вот он на том свете; уплетает там свои любимые блины со сметаной… После каждого из этих воспоминаний в памяти Тимыча следовал провал… Вот и сейчас тоже – откуда он, спрашивается, едет? И куда? С того света на этот?.. А где Любка Крутая? Осталась на том свете?.. Ни-че-го Тимыч не помнит. Как отрезало.

Мысли текли. Поезд бежал. Тимыч сидел.

В вагоне, кроме Тимыча, никого не было. А соседние вагоны – справа и слева – и вовсе пустые. Тоже странно. Тимыч глянул на часы и понял, что в этом-то как раз ничего странного нет – просто уже поздно.

Короче, время приближалось к полуночи, и Тимыч ехал непонятно откуда и неизвестно куда.

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля… – заиграл мобильник.

Это был Димыч.

– Тимыч! – кричал он, – у тебя лопата есть?!

– Какая лопата?

– Любая! – орал Димыч. – Я в ящик сыграл, прикинь!

– В какой ящик?

– Ну в гроб, в гроб! Я сейчас лежу на кладбище! Меня надо срочно выкапывать!

Та-а-к, – понял Тимыч, – начинается очередная бредятина.

А Димыч продолжал орать:

– Я в гробу реально лежу!

– А как ты там оказался?

– Ты что, с Луны свалился? Ни фига не знаешь?!

– А что я должен знать?

– Про заморочки в школе!

– Про Аллупалну?

– Нет, про остальных преподов. У них у всех тоже крышу снесло!

– У всех? – ахнул Тимыч.

– Вот именно! Как начали палить из автоматов!

– По двоечникам?

– Не только! И по троечникам, и по четверочникам, и даже по пятерочникам!

– Круто! – выдал Тимыч любимое словечко Любки Крутой.

– Не то слово! – кричал Димыч. – Это была настоящая бойня! Хорошо, у меня пуля навылет прошла. Я отрубился, а когда снова врубился – гляжу, а я уже в гробу лежу. В могиле. Прикинь, родичи не врубились, что к чему, и похоронили меня.

– А откуда у тебя в гробу мобильник?

– Без понятия! Я его схватил и тебе звонить. Дуй скорее меня выкапывать!

– А на каком ты кладбище?

– На Мартышкином!

«Там же, где и моя могила», – машинально отметил про себя Тимыч. А вслух спросил:

– А где ты там похоронен?

– На двадцать втором участке.

«Рядом с моим – двадцать первым», – опять машинально отметил Тимыч. И спросил:

– А откуда ты знаешь, что на двадцать втором?

– Квитанция в гробу есть, понял?! В ней и написано!

– А… – начал Тимыч.

– Бэ! – перебил Димыч. – Ты до утра собираешься свои дурацкие вопросы задавать? Учти, если я сейчас кроссовки отброшу – это будет на твоей совести!

– Ладно, – сказал Тимыч, – еду.

И он помчался на кладбище.

Примчался.

На кладбище не было ни души. Если, конечно, не считать покойников. И Димыча, который не в гробу лежал, а у кладбищенских ворот стоял.

– Димыч, – спросил Тимыч, – а почему ты не в могиле?

– Меня уже выкопали.

– Кто?

– Родичи. Я им звякнул, они прикатили, откопали меня и обратно домой укатили.

– А ты чего с ними не поехал?