Валерий Роньшин - Девочка с косой и другие ужасные истории [litres]

– А туалет был в квартире твоих родителей или в квартире профессора Кофейникова?

– Кажется, в квартире родителей… Точно не помню.

– Постарайся вспомнить.

Тимыч постарался… И вспомнил.

– Туалет был дядифедин, – сказал он, – а остальная квартира была родительская.

– Ясненько… – задумался Гвоздь.

– А что вам ясненько, Петр Трофимыч? – спросила Любка.

– А то, что дело здесь, скорее всего, в унитазе.

– А может, в бабушке? – спросил Димыч.

– Может, и в бабушке, но вряд ли, – ответил Гвоздь. – Короче, орлы, дело ясное, что дело темное.

– Но на мистическую атаку это не похоже, – сказала Крутая.

– Да, мистикой тут и не пахнет, – согласился майор и добавил, обращаясь к Тимычу. – Скорее всего, парень, у тебя крыша слегка поехала.

– Крыша не поехала, – ответила за Тимыча Любка. – Я проверяла.

– Ну что ж, тогда надо выяснить, что за всем этим кроется.

– А может, ничего не кроется? – сказал Димыч. – Может, все это – просто так?

– Ничего просто так не бывает. Верно, Жора?

– Так точно, товарищ майор! – козырнул Кипятков. – Просто так и муха на варенье не сядет!

– Тимофей, – вновь обратился Гвоздь к Тимычу, – значит, все началось с того, что ты превратился в таракана?

– Ага, – кивнул Тимыч, – а вслед за этим пришла Ля и сорвалась на велосипеде с крыши.

– А потом, – покуривал майор, – ты нашел свидетельство о своей смерти. И посетил собственную могилу на Мартышкином кладбище.

– А после мы с Тимой съездили на тот свет, – добавила Крутая.

– А затем я столкнул Тимыча в свою могилу, – прибавил Димыч.

– А Аллапална меня застрелила, – подхватил Тимыч. – А Люба мне нож в сердце всадила.

– А твой дядя Федя тебя отключил, – заключил капитан Кипятков.

– А на самом деле ничего этого не было, – констатировал майор Гвоздь. – Верно?

– Верно, – кивнул Тимыч. – Родичи мои дома, дядя Федя на Канарах, Аллапална в школе… Вот только с Ля непонятно.

– А чего тут непонятного? – сказал майор. – Твоя Ля вполне могла в послезавтра угодить. Со мной произошла похожая история, когда мы с Жорой распутывали дело о белых перчатках. Помнишь, старина?

– Так точно! – козырнул Кипятков.

– Весьма запутанное было дельце, – пустился в воспоминания Гвоздь. – Банда грабила банки и бесследно исчезала, оставляя на месте преступления белую перчатку…

– А зачем? – спросил Димыч.

– Понты́ кидала. Дескать, вот мы какие крутые. Я и так голову ломал, и этак – куда они деваются? И вот однажды сижу дома, завтракаю гречневой кашей с молоком и вдруг – фьють! – попадаю в завихрение времени. И переношусь на месяц вперед. Прихожу на работу, а дело о белых перчатках уже в архив сдано. Оказывается, я его две недели назад раскрыл.

– А как вы потом обратно в наше время вернулись? – поинтересовалась Крутая.

– Хочешь верь, Любаша, хочешь не верь, но я еще раз попал в завихрение времени и меня кинуло назад, прямо к моей недоеденной гречневой каше.

– И что?

– И ничего. Доел кашу, допил молоко и пошел продолжать расследование. Ну здесь уж мне легко было расследовать, зная все наперед. Короче, взяли мы с Жорой банду за мягкое место и посадили на твердую скамью подсудимых. Верно, дружище?

– Так точно! – козырнул Кипятков.

– Круто, – сказала Крутая.

– Значит, и Ля может вернуться из послезавтра? – с надеждой спросил Тимыч.

– А почему нет, я же вернулся… – лукаво подмигнул Тимычу майор Гвоздь. – А сейчас давайте займемся унитазом и могилой. Ты, Жора, с Любашей и Дмитрием поезжай на Мартышкино кладбище… Где ты там похоронен? – обратился Гвоздь к Тимычу.

– На двадцать первом участке, – ответил Тимыч. – В могиле под номером шестнадцать.

– Вот и поглядите, кто в этой шестнадцатой могилке лежит, – велел майор. – А мы с Тимофеем подскочим домой к профессору Кофейникову, посмотрим на его унитаз. Что-то он мне внушает ба-а-льшие подозрения.

– Унитаз внушает? – спросил Димыч.

– Нет, Кофейников. Короче, по машинам, орлы!

И все разъехались кто куда. Майор Гвоздь и Тимыч на фээсбэшной бээмвэшке погнали на квартиру профессора Кофейникова. А капитан Кипятков, Димыч и Любка на общественном транспорте помчались на Мартышкино кладбище.

Когда Тимыч с Гвоздем пригнали в квартиру Кофейникова, майор обошел все комнаты, заглядывая по пути везде, куда только можно было заглянуть: в шкафы, тумбочки, ящики… На кухне бравый майор заглянул в холодильник; в ванной – в ванну; в туалете долго смотрел на унитаз. Так долго, что Тимыч спросил:

– А что вы на него смотрите, Петр Трофимыч? Унитаз как унитаз.

– Никогда не делай скороспелых выводов, Тимофей, – назидательно поднял указательный палец майор.

После этого Гвоздь еще раз обошел всю квартиру.

– Кофейников женат? – спросил он у Тимыча по пути.

– Нет, не женат.

– Вот так номер, чтоб я помер. Холостяк, а квартирка-то не холостяцкая.

– Почему?

– Потому что здесь явно чувствуется женская рука. Как бы мужик ни старался, все равно будет заметно, что это берлога холостяка.

– Может, у дяди Феди домработница есть? – предположил Тимыч.

– Возможно, возможно, – покивал майор. – Но в любом случае: шерше ля фам.

– Чего? – не врубился Тимыч.

– «Ищи́те женщину», как говорят французы. Пошли.

– Куда?

– Женщину искать… – И Гвоздь направился к выходу.

Они вышли на лестничную площадку.

– А здесь кто живет? – указал майор на дверь соседней квартиры.

– Какой-то композитор. Слышите?..

Из квартиры доносились звуки музыки.

Гвоздь позвонил. Музыка оборвалась. Дверь отворилась. На пороге стоял немолодой мужчина.

– Чем могу служить? – интеллигентно спросил он.

– Здравия желаю! – козырнул майор и показал свое удостоверение. – Госбезопасность. Можно задать вам парочку вопросов?

– Пожалуйста. – Мужчина впустил их в квартиру.

– Вы композитор? – поинтересовался майор.

– Да какой я композитор? – самокритично ответил мужчина. – Композиторы – это Бах, Бетховен, Моцарт… А я так – песенки сочиняю. Сочинял, одним словом.

– А как ваша фамилия?

– Шостакович.

– Шостакович… Шостакович… – повторил Гвоздь. – Где-то я вашу фамилию уже слышал. Вы у нас, в ФСБ, ни по какому делу не проходили?

Композитор рассмеялся.

– Нет, не проходил. Я однофамилец великого композитора Шостаковича. К тому же еще и полный тезка – Дмитрий Дмитриевич.

– Дмитрий Дмитрич, – приступил к допросу Гвоздь, – вы знаете своего соседа?

– Профессора Кофейникова? Конечно, знаю. А что случилось?

– Ничего не случилось. Просто надо кое-что уточнить. У него есть домработница?

– Нет.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– А знакомая какая-нибудь имеется?