Валерий Роньшин - Девочка с косой и другие ужасные истории [litres]

– Ну хорошо… – Девушка достала мобильник и позвонила. – Алло, котеночек, это я, – сказала она ласковым тоном.

Динамик в мобильнике оказался таким сильным, что в кабинете без труда можно было слышать каждое слово Кофейникова.

– Мой черный заинька, – обрадовался профессор. – Я так по тебе соскучился, ушастик.

– И я по тебе, котеночек, соскучилась.

– Ты меня любишь, зайчонок?

– Очень, котенок!

– Очень-очень?

– Очень-очень. А ты меня?

– И я тебя очень-очень…

Тимыч слушал воркование влюбленных, и его терзала совесть. А он-то, придурок, как с девчонкой свой мечты по телефону разговаривал: «Че тебе надо?.. Не фиг мне мозги полоскать…» «Попрошу у Ля прощения, – твердо решил Тимыч, – если она, конечно, еще позвонит».

Димыч же, слушая Соню и профессора, кривился как от кислого: котеночек, зайчоночек… тьфу!.. телячьи нежности.

А Любка Крутая вздыхала завистливо. Вот она, настоящая любовь. Как в сериалах.

Между тем влюбленные продолжали ворковать:

– Ты обо мне думаешь, любимый?

– Постоянно, любимая.

– И я о тебе постоянно думаю.

– А я тебя сегодня во сне видел.

– А я тебя вчера во сне видела.

В этот момент в кабинете появился капитан Кипятков.

– Товарищ майор, – козырнул он.

– Тс-с, – приставил Гвоздь палец к губам и вполголоса распорядился: – Гони, дружище, опять к пеленгаторщикам, пусть запеленгуют… – кивнул он украдкой на Соню.

– Слушаюсь! – козырнул Кипятков и вновь умчался.

Майор метнул испытующий взгляд на девушку: не услышала ли она его распоряжение? Но влюбленная по уши Соня слышала лишь голос своего любимого котеночка.

– Не простудись там, заинька, в этом холодном Питере, – заботился Кофейников.

– А ты, котеночек, не перегрейся на этих жарких Канарах, – заботилась и Соня.

– Целую тебя, любимая: чмок-чмок, – чмокал профессор в трубку.

– И я тебя, любимый: чмок-чмок, – чмокнула в ответ Соня и спустилась с седьмого неба на землю. – Ой! – смущенно закрыла она черное лицо черными руками, – простите, я совсем забылась.

– Ну что вы, что вы, – добродушно бурчал Гвоздь. – Это так трогательно. Вы с профессором прямо как Ромео и Джульетта.

– Скорей уж, как Отелло и Дездемона, – тихонько сказал Димыч Любке.

– Почему? – тоже тихонько спросила у него Крутая.

– Так Дездемона же черная была.

– Сам ты черный, – щелкнула Димыча по носу Любка. – Классику надо внимательней читать. Черным был Отелло.

Соня Мармеладова ушла.

А капитан Кипятков пришел.

– Запеленговали? – спросил у него майор.

– Так точно! – козырнул капитан.

– И откуда Кофейников говорил? С Канарских островов?

– Никак нет! С Мартышкиного кладбища!

– Вот так номер, чтоб я помер, – подкрутил Гвоздь правый ус.

– Это еще не номер, товарищ майор, – сказал Кипятков. – Знаете, куда звонил начальник метрополитена?

– Куда?

– Сюда. В ФСБ.

– Чем дальше в лес, тем больше дров, – подкрутил Гвоздь левый ус. – И кому он звонил?

– Пеленгаторщикам не удалось установить. Они запеленговали нашу контору в целом.

– А Мартышкино кладбище они тоже в целом запеленговали или конкретную могилу?

– В целом, товарищ майор.

– Угу-у… – Гвоздь, щелкнув зажигалкой, погасил ее.

– Выходит, дядя Федя не на Канарах, а на кладбище, – удивленно промолвил Тимыч.

– Выходит, так, – кивнул Гвоздь. – Вопрос в том, что он там делает.

– Товарищ майор, разрешите вернуть Мармеладову и еще раз ее допросить? – козырнул Кипятков и было кинулся к дверям.

– Отставить! – остановил его Гвоздь. – Я думаю, что Мармеладова не в курсе профессорских делишек. Она уверена, что он на Канарских островах.

– Не только она, – сказал Тимыч.

– А кто еще? – спросил Димыч.

– Мои родичи. Они регулярно звонят дяде Феде на Канары.

– А он им отвечает с Мартышкиного кладбища, – усмехнулся Гвоздь.

– Товарищ майор, разрешите тогда допросить начальника метрополитена! – козырнул Кипятков, снова кидаясь к дверям.

– Тоже отставить, старина.

– Но почему? – закипятился Кипятков.

– Не кипятись, Жора. Этим мы только спугнем более крупную птицу, затаившуюся здесь, в ФСБ.

– Неужели у нас завелся предатель? – снова закипятился капитан.

– Не кипятись, Кипятков, – опять остудил его Гвоздь. – Разберемся. А пока что дай мне телефончик бывшего начальника метрополитена.

– Бамбамчикова?

– Так точно.

Кипятков продиктовал номер. Гвоздь позвонил.

Никто не ответил.

– Значит, убит, – сделал привычный вывод майор.

– А может, просто погулять вышел, – сказала Крутая.

– Или водки купить, – прибавил Тимыч, вспомнив, что Бамбамчиков – алкоголик.

– Сейчас мы это выясним… – задумчиво произнес Гвоздь. – Погнали, орлы!

– Куда? – спросили все.

– На Фимфимчикова.

…Дверь квартиры бывшего начальника метрополитена была распахнута.

– У него сегодня день открытых дверей? – сострил Димыч.

В квартире было хоть шаром покати. Видимо, Бамбамчиков все пропил. Лишь на кухне стояли стол и стул, а за ними, у плиты, валялся Бамбамчиков.

Рот у него был открыт, глаза закрыты. Мертвец, короче.

Любка так примерно и выразилась:

– Покойник.

Гвоздь, присев на корточки перед «покойником», похлопал его по щекам.

– Да он просто пьян в сосиску.

И верно – Бамбамчиков зашевелился, сел и тупо уставился на непрошенных гостей.

– Вы кто? – спросил он.

– Госбезопасность, – ответил Гвоздь.

– Очень приятно познакомиться. А я Бомбам… тьфу… Бамбом… да тьфу ты… Бамбамчиков я, – с трудом выговорил он собственную фамилию.

– Гарик Иваныч, у нас к вам будет несколько вопросов, – официальным тоном объявил майор Гвоздь.

– А закурить у вас не будет?

– Еще чего!

– А я уж третий день квашу, – показал он на пустые бутылки, валявшиеся по полу.

Гвоздь взглянул на бутылочные этикетки. Это была водка самого низкого пошиба.

– Зачем вы пьете такую гадость?

– Как же мне ее не пить, родимую, – Бамбамчиков нежно погладил одну из бутылок, – если она мне жизнь спасла… – И он стал рассказывать: – Я как-то водочки накушался и на работу не пошел, а в моем кабинете потолок обвалился, прямо над моим столом. Так что если б не она, – любовно прижал он бутылку к груди, – я б сейчас на кладбище лежал.

– Кстати, о кладбищах, – с ходу зацепился Гвоздь. – Вы в курсе, что на Мартышкином кладбище есть вентиляционная шахта?

– А как же, – сказал Бамбамчиков, приосанившись, – я же все-таки был начальником метрополитена. Это вам не хухры-мухры.

Все радостно переглянулись. Но радость оказалась преждевременной, потому что на вопрос Гвоздя: «А откуда там взялась шахта?», Бамбамчиков ответил: