Гастон Леру - Призрак Оперы [litres]

«Эти бабьи сказки (ну и стиль!) насчет Призрака Оперы, в которые нас так мило пытались заставить поверить с тех пор, как мы стали преемниками господина Полиньи и господина Дебьенна, в конце концов, безусловно, нарушили равновесие моих умственных, а вернее всего, и зрительных способностей, ибо (была ли тому виной необычайная обстановка, в которой мы очутились, и поразившая нас невероятная тишина?.. Или мы стали жертвой своего рода галлюцинации, обусловленной почти полной тьмой в зале и полумраком, царившим в ложе номер пять?), ибо в ложе номер пять я увидел, и Ришар тоже увидел, причем в тот же самый момент, некую фигуру. Ришар ничего не сказал, как, впрочем, и я. Однако мы инстинктивно взялись за руки. Затем подождали несколько минут, не шевелясь и не сводя глаз с одной точки, но фигура исчезла. Тогда мы вышли и уже в коридоре поделились своими впечатлениями, упомянув о фигуре. К несчастью, моя фигура была совсем не похожа на фигуру Ришара. Лично я видел что-то вроде черепа на бортике ложи, в то время как Ришар заметил фигуру старой женщины, походившей на матушку Жири. Тут мы сразу поняли, что действительно стали жертвой обманчивого воображения, и с громким смехом незамедлительно бегом бросились на первый ярус к ложе номер пять, вошли туда, но уже не обнаружили никакой фигуры».

И вот теперь мы в ложе номер пять.

Эта ложа ничем не отличается от остальных лож первого яруса. По правде говоря, она в точности такая же, как соседние.

Господин Моншармен и господин Ришар, демонстративно веселясь и посмеиваясь друг над другом, двигали мебель в ложе, приподнимали чехлы и кресла, с особым вниманием изучая то, в котором имел обыкновение сидеть голос.

Однако им пришлось признать, что это было самое обычное кресло, ничего волшебного они в нем не нашли. Словом, ложа была самая что ни на есть заурядная – с красной обивкой, креслами, ковриком и бортиками красного бархата.

Ощупав тщательнейшим образом коврик и не обнаружив в нем, как, впрочем, и во всем остальном, ничего особенного, они спустились в ложу бенуара, находившуюся непосредственно под ложей номер пять.

В ложе бенуара номер пять, расположенной в углу рядом с первым левым выходом из партера, они также не обнаружили ничего, что заслуживало бы внимания.

– Над нами все смеются! – воскликнул под конец Фирмен Ришар. – В субботу мы даем «Фауста» и оба будем присутствовать на представлении в ложе номер пять первого яруса!

Однако, явившись в субботу утром в свои кабинеты, директора нашли в двух экземплярах письмо от П. О., составленное таким образом:

«Дорогие директора!

Стало быть – война?

Если вы еще дорожите миром, вот мой ультиматум.

Он заключает в себе четыре следующих условия.

1. Вернуть мне ложу – я хочу, чтобы она сейчас же перешла в полное мое распоряжение.

2. «Маргариту» сегодня вечером будет петь Кристина Дое. Не беспокойтесь о Карлотте: она заболеет.

3. Я высоко ценю радушные и добросовестные услуги мадам Жири, моей билетерши, которую вы немедленно восстановите на службе.

4. Дайте мне знать письмом, переданным через мадам Жири, что вы, подобно вашим предшественникам, принимаете мои договорные условия относительно причитающегося мне ежемесячного вознаграждения. Позже я сообщу вам, каким образом следует вручать его мне.

В противном случае сегодня вечером вы будете давать «Фауста» в про́клятом зале.

Имеющий уши да услышит!

– Хватит, он мне надоел!.. Надоел! – возопил Ришар, с угрозой подняв кулаки и с грохотом опустив их на письменный стол.

Тем временем вошел Мерсье, администратор.

– Лашеналь хочет видеть одного из господ, – сказал он. – Дело, судя по всему, срочное, человек этот выглядит крайне взволнованным.

– Кто такой Лашеналь? – спросил Ришар.

– Это ваш старший конюший.

– Как! Мой старший конюший?

– Ну да, сударь, – пояснил Мерсье, – в Опере несколько конюших, а господин Лашеналь – старший над ними.

– И чем же он занимается, этот конюший?

– В его ведении находится конюшня.

– Какая конюшня?

– Ваша, сударь, конюшня Оперы.

– В Опере есть конюшня? Я ничего об этом не знал, честное слово! И где она находится?

– В подвалах со стороны «Ротонды». Это очень важная служба, ведь у нас двенадцать лошадей.

– Двенадцать лошадей! Великий Боже! Зачем они?

– Для шествий в «Жидовке», в «Пророке» и так далее нужны дрессированные лошади, которые «имеют понятие о сцене». Учить их этому входит в обязанность конюших. Господин Лашеналь – весьма сведущий человек в этом деле. Он бывший директор конюшен Франкони.

– Прекрасно. Но что ему от меня надо?

– Не знаю. Я никогда не видел его в таком состоянии.

– Пусть войдет!

Входит господин Лашеналь. В руках у него хлыст, которым он нервно стегает себя по сапогам.

– Добрый день, господин Лашеналь, – говорит изумленный Ришар. – Чему мы обязаны честью видеть вас?

– Господин директор, я пришел просить вас уволить всю конюшню.

– Как! Вы хотите уволить наших лошадей?

– Речь не о лошадях, а о конюших.

– Сколько у вас конюших, господин Лашеналь?

– Шестеро!

– Шестеро конюших! Двое, по крайней мере, лишние.

– Это специально созданные места, – прервал его Мерсье. – Они навязаны нам секретариатом министерства изящных искусств. Их занимают правительственные протеже, и осмелюсь заметить…

– Плевать мне на правительство!.. – решительно заявил Ришар. – Нам не требуется больше четырех конюших для двенадцати лошадей.

– Одиннадцати! – поправил его старший конюший.

– Двенадцати! – повторил Ришар.

– Одиннадцати! – настаивает Лашеналь.

– Но господин администратор сказал мне, что у вас двенадцать лошадей!

– Было двенадцать, но осталось одиннадцать после того, как у нас украли Цезаря! – И господин Лашеналь изо всех сил стегает себя по сапогу.

– У нас украли Цезаря! – воскликнул господин администратор. – Цезаря – белую лошадь из «Пророка»!

– Второго такого Цезаря нет! – отрезал старший конюший. – Десять лет я провел у Франкони и повидал немало лошадей! Так вот, второго Цезаря не найти! И у нас его украли.

– Каким образом?

– Понятия не имею! Никто ничего не знает! Вот почему я пришел просить вас уволить всю конюшню.

– А что они говорят, ваши конюшие?

– Глупости. Одни обвиняют статистов. Другие утверждают, будто это привратник администрации.

– Привратник администрации? Я ручаюсь за него, как за самого себя! – возмутился Мерсье.