Гастон Леру - Призрак Оперы [litres]

– Но прежде чем уйти, ты позволишь заглянуть в твой карман?

– А как же иначе, Моншармен! Это просто необходимо!

И Моншармен стал ощупывать карман.

– Ну что? – спросил Ришар.

– Ничего, я чувствую булавку.

– Разумеется, не ты ли справедливо говорил: обокрасть нас так, чтобы я не заметил, уже не смогут.

Но Моншармен, руки которого шарили вокруг кармана, завопил вдруг:

– Булавку-то я чувствую, но не чувствую больше банкнот!

– Оставь свои шутки, Моншармен!.. Момент неподходящий.

– Да ты сам потрогай.

Ришар мгновенно скидывает фрак. Оба директора рвут друг у друга карман!.. Но карман пуст.

А самое любопытное то, что булавка была приколота на том же самом месте.

Ришар с Моншарменом побледнели. Никаких сомнений относительно колдовства не оставалось.

– Призрак… – шепчет Моншармен.

Но тут Ришар набрасывается внезапно на своего коллегу:

– Только ты прикасался к моему карману!.. Верни мне мои двадцать тысяч франков!.. Верни мне мои двадцать тысяч франков!..

– Клянусь жизнью! – вздыхает Моншармен, едва не лишившийся чувств. – Клянусь тебе, что я их не…

И так как в дверь снова стучали, он, шагая, словно автомат, машинально пошел открывать и с трудом узнал администратора Мерсье, обменявшегося с ним какими-то словами; ничего не поняв из того, что тот ему говорил, Моншармен бессознательным движением вложил в руку оторопевшего служащего английскую булавку, ставшую теперь бесполезной…

Войдя в директорский кабинет, полицейский комиссар прежде всего справился о певице:

– Кристины Дое нет здесь?

За ним, как я уже говорил, следовала плотная толпа.

– Кристины Дое? Нет, – отвечал Ришар, – а в чем дело?

Что же касается Моншармена, то он не в силах был произнести ни слова… Его состояние духа было гораздо более серьезным, нежели у Ришара, ибо Ришар мог еще подозревать Моншармена, в то время как Моншармен очутился перед лицом великого таинства, того самого, что заставляет содрогаться человечество от рождения: Неведомое.

Ришар между тем продолжал говорить, ибо толпа, окружавшая директоров и полицейского комиссара, хранила впечатляющее молчание:

– Почему вы спрашиваете, господин комиссар, здесь ли Кристина Дое?

– Потому что ее нужно найти, господа директора Национальной академии музыки, – торжественно заявляет полицейский комиссар.

– Как это найти! Значит, она исчезла?

– В самый разгар представления!

– В разгар представления! Невероятно!

– Не так ли? Но еще невероятнее то обстоятельство, что именно я сообщаю вам об этом!

– В самом деле… – соглашается Ришар и, обхватив голову руками, шепчет: – Это еще что за история? О! Тут есть отчего подать в отставку!.. – И безотчетным движением он вырывает несколько волосков из своих усов. – Итак, – говорит он, как во сне, – она исчезла в разгар представления…

– Да, ее похитили во время сцены тюрьмы, в ту минуту, когда она взывала о помощи к небесам, однако я сомневаюсь, что ее унесли ангелы.

– А я в этом совершенно уверен!

Все оборачиваются.

– Я в этом уверен! – повторяет бледный, охваченный волнением молодой человек.

– В чем именно вы уверены? – спрашивает Мифруа.

– В том, что Кристину Дое похитил ангел, господин комиссар. Я даже могу назвать вам его имя…

– Ах, вот как, господин виконт де Шаньи! Вы утверждаете, что Кристину Дое похитил ангел и, безусловно, ангел Оперы?

Рауль оглядывается по сторонам. Он явно ищет кого-то. В тот момент, когда ему кажется столь необходимым обратиться за помощью для своей невесты в полицию, он был бы совсем не прочь вновь увидеть таинственного незнакомца, который только что советовал ему молчать. Но того нигде нет. Что ж! Придется, видно, рассказать все!.. Однако не может же он объясняться в присутствии этой толпы, разглядывающей его с назойливым любопытством.

– Да, сударь, ангел Оперы, – отвечает молодой человек господину Мифруа. – И я скажу вам, где он живет, после того как мы останемся одни…

– Вы правы, сударь! – И усадив Рауля, полицейский комиссар выставляет всех за дверь, за исключением, естественно, директоров, которые между тем и не подумали бы возражать в противном случае, настолько они были далеки от действительности.

И тут Рауль наконец решается:

– Господин комиссар, ангела этого зовут Эрик, он живет в Опере, он-то и есть Ангел музыки!

– Ангел музыки! В самом деле?! Весьма любопытно!.. Ангел музыки! – И, повернувшись к директорам, полицейский комиссар спрашивает: – Господа, у вас есть этот самый ангел?

Господин Ришар и господин Моншармен без намека на улыбку отрицательно качают головами.

– О! – молвил виконт. – Эти господа наверняка слышали разговоры о Призраке Оперы. Так вот, я могу сказать им, что Призрак Оперы и Ангел музыки – одно и то же лицо. Настоящее его имя – Эрик.

Господин Мифруа встал и внимательно посмотрел на Рауля.

– Простите, сударь, вы намерены насмехаться над правосудием?

– Я! – возмутился Рауль, с болью подумав: «Еще один, кто не захочет меня выслушать».

– Что же в таком случае вы мне тут плетете, какой еще Призрак Оперы?

– Я говорю, что эти господа наверняка слышали о нем.

– Господа, похоже, вы знаете Призрака Оперы?

Ришар встал с последними волосками своих усов в руке.

– Нет, господин комиссар, нет, мы его не знаем! Но очень хотели бы с ним познакомиться! Ибо не далее как сегодня вечером он украл у нас двадцать тысяч франков!.. – И Ришар обратил к Моншармену страшный взгляд, говоривший, казалось: «Верни мне двадцать тысяч франков, или я все расскажу».

Моншармен прекрасно понял его, ибо в полной растерянности махнул рукой: «А, мол, говори все! Выкладывай!..»

Что же касается Мифруа, он по очереди глядел то на директоров, то на Рауля, спрашивая себя, уж не в дом ли умалишенных он попал.

– Призрак, – начал комиссар, проводя рукой по волосам, – который в один и тот же вечер похищает певицу и крадет двадцать тысяч франков, должно быть, обременен заботами! Если позволите, мы разделим вопросы. Прежде всего певица, а потом уже двадцать тысяч франков! Послушайте, господин де Шаньи, попытаемся говорить серьезно. Вы полагаете, что мадемуазель Кристина Дое была похищена человеком по имени Эрик. Вы знаете этого человека? Видели его?

– Да, господин комиссар.

– Где же?

– На кладбище.

Господин Мифруа прямо-таки подскочил и снова стал внимательно присматриваться к Раулю.

– Ну разумеется!.. – сказал он. – Где же еще можно встретиться с Призраком. А что вы делали на этом кладбище?

– Сударь, – сказал Рауль, – я прекрасно отдаю себе отчет в странности моих ответов и том впечатлении, какое они на вас производят. Но умоляю вас верить, что я в здравом уме. Речь идет о спасении особы, не менее дорогой для меня, чем мой горячо любимый брат Филипп. Мне хотелось бы убедить вас несколькими словами, ибо время не ждет, дорога каждая минута. К несчастью, если я не расскажу вам эту более чем странную историю с самого начала, вы мне не поверите. Господин комиссар, я расскажу вам все, что знаю о Призраке Оперы. Но, увы, господин комиссар, знаю-то я немногое.