Констанс Сэйерс - Четыре жизни Хелен Ламберт

– И я не могу это контролировать? Получается, я лишена свободной воли. Я не влюбляюсь в случайного незнакомца.

Люк покачал головой:

– Тебе не позволено.

– Но что, если бы семья Билли переехала в Африку? Что, если бы он никогда не оказался в Голливуде?

– Даже если бы Билли Рэпп решил отправиться вместе с сэром Эдмундом Хиллари на Эверест [57] Эдмунд Персиваль Хиллари – новозеландский альпинист. Вместе с напарником-шерпом первым из людей покорил Эверест 29 мая 1953 года. , ты бы пешком отправилась следом за ним. Вы связаны, Нора. Вы двое всегда найдете друг друга. Сама земля помогает облегчить вашу встречу.

– Но в этом нет никакого смысла.

– Совершенно верно, – вздохнул Варнье. – Благодари за это младшую ведьму и Альтаказура, демона, которого она вызвала. На самом деле именно он выполняет большую часть работы.

– Не думаю, что буду благодарить кого-либо из них.

Люк положил контракт обратно в ящик и вернулся в столовую. Словно по команде открылась дверь, и на пороге появилась Мари с тарелкой яиц. Когда они сели, Нора придвинула тарелку к себе и посмотрела на блюдо. Вместо яиц она взяла кусок тоста и стала намазывать его маслом и джемом. Что-то в этой столовой, тосте, Люке, Мари казалось очень знакомым.

Люк изучал ее лицо.

– Что? – Нора посмотрела на него, откусывая от сладкого бутерброда.

– Ничего, – голос Люка смягчился. Он протянул ей салфетку, заметив, что из обеих ноздрей девушки течет кровь. – Пойдем наверх.

Люк поднял Нору и понес вверх по лестнице, как в сцене из голливудского фильма.

В течение дня кровотечения повторялись, и Нора периодически теряла сознание. Когда она наконец-то пришла в себя, то обнаружила, что Мари плотно набила ей ноздри ватой. Люк сидел у кровати с озабоченным выражением лица.

– Ты выглядишь даже хуже меня, – заметила она.

– Я в этом не уверен. – Он встал со стула и сел рядом на большую кровать. – Мне жаль, Нора. Я слишком много тебе рассказал. – Он выглядел расстроенным, но что-то было не так. – Для тебя это все в новинку, и тебе нужно время, чтобы привыкнуть.

Люк поменял положение, и на мгновение Норе показалось, что он собирается подняться с кровати. Она ощутила удивительное чувство разочарования при мысли о том, что он выйдет из комнаты. Не имея для этого никаких оснований, она чувствовала себя в безопасности рядом с этим мужчиной. Варнер грустно улыбнулся, и Нора поняла по страдальческому выражению его лица, что между ним и Джульеттой происходило нечто большее, чем просто опека.

Норе потребовалось больше недели, чтобы оправиться от сильного носового кровотечения, и Люк больше не приходил к ней в комнату. По пути на завтрак она встретилась с ним у дверей.

– Если ты уходишь, возьми меня с собой.

Казалось, эта просьба его удивила.

– Я не уверен, что ты к этому готова. – Он надевал плащ.

– Нет, напротив, – настаивала девушка. – Прошу. Пожалуйста.

– На улице дождь, – предупредил он, поправляя пальто. – Захвати зонт.

Нора улыбнулась и взяла зонт с керамической подставки в коридоре.

– Полагаю, парижские зонтики ничем не отличаются от голливудских?

Париж с его мокрыми утренними улицами, кафе и книжными магазинами был именно таким, каким его описала Лиллибет Дентон. Черные машины и велосипеды мчались мимо Норы и Люка, пока они шли по оживленному бульвару Сен-Жермен. Латинский квартал являлся частью Парижа, но при этом обладал уникальным характером. Когда они проезжали Сорбонну, Нору поразила внушительная архитектура. Она слышала, как богатые завсегдатаи театра в Нью-Йорке говорили об отправке детей в Сорбонну на учебу, но до сих пор не понимала, в чем заключалась прелесть данного заведения. Обернувшись, она увидела выглядывающую верхушку Эйфелевой башни. Люк взял девушку под руку, и они перешли улицу, направляясь к месту, которое Нора приняла за Нотр-Дам. Снов она не видела уже целую неделю и не помнила этих улиц, хотя Джульетта, должно быть, проходила по ним сотни раз.

– Куда мы направляемся?

– Погулять, – ответил Люк. – Возьми меня под руку.

Все еще дрожа от потери крови, Нора подчинилась.

– Я не был здесь довольно долгое время, и мне никак не насытиться этим городом.

– И как давно ты здесь не был? Сколько недель? Или месяцев?

– Лет, – ответил он.

– Сколько?

– Слишком много.

– Насколько много?

Он остановился и повернулся, нежно положив руки ей на лицо.

– Дольше, чем хотел бы.

Люк Варнер пристально смотрел на Нору, и она заметила боль в его глазах.

– Прости. Просто у меня слишком много вопросов.

– Сны продолжаются?

Нора покачала головой.

– Наверное, это к лучшему. Тебе нужно время, чтобы смириться. Я не призываю тебя вспоминать дальше. У тебя от этих снов жуткие кровотечения.

– Тебе известна их причина?

– Не уверен. Могу я предложить тебе прогулку по улицам Парижа? Желательно в тишине.

С улыбкой Нора снова взяла Люка под руку. Ей показалось, что он тоже улыбается.

На следующее утро Нора проснулась вся мокрая. Вот только на сей раз это был вовсе не пот. Произошедшее больше напоминало возрождение, как если бы Венера вышла из раковины, но при этом кашляла и задыхалась. Неужели это вода? Нора вскочила с кровати и упала на пол. Ночная рубашка промокла насквозь. А пока она сидела на полу, отголоски снов и недостающая история жизни Джульетты накатывали на нее волнами. Из-за сильной дурноты Нору вырвало на сине-зеленый шелковый ковер.

У нее болели легкие, что было невозможно. Все это, казалось, не имело никакого смысла. Она приняла горячую ванну и просидела там почти час, а пока отмокала, в комнату зашла Мари и повесила в шкаф несколько платьев. Нора видела, как женщина заглянула в ванну, но не проронила ни слова. Она понимала, что в тот момент – с мокрыми волосами, темными кругами под глазами, искусанными губами – могла показаться Мари безумной.

Значит, Джульетта спрыгнула с моста Пон-Неф и утонула.

После нескольких попыток накраситься Нора наконец-то спустилась вниз. Она слышала щелчок дверного замка, поэтому знала, что Люка в квартире нет. Нора хотела побыть одна, потому и подождала, пока он уйдет. Наконец-то спустившись вниз, девушка решила рассмотреть главные комнаты. Все вокруг оставалось в том же состоянии, в котором было, когда она покинула дом в 1897 году. Все изменения, которые вносила жена Варнера, Лизетт, куда-то исчезли. В день своей смерти Джульетта видела, как рабочие приносили ткани и уносили стулья, чтобы сделать новую обивку. Но сейчас она видела те стулья, которые находились в доме до Лизетт. Единственным изменением стала новая картина Огюста Маршана с изображением Джульетты, которая висела вместо портрета Варнера. Подойдя к фортепиано, Нора прикоснулась пальцами к клавишам в том порядке, который, как она знала, должен был подарить идеальное звучание. Этот инструмент отличался от пианино в Беверли-Хиллз. Он принадлежал ей . Пальцы Норы двигались с такой гибкостью, о которой она даже не подозревала. Она будто воссоединилась с другом, даже с любовником. Закончив играть, Нора закрыла глаза и положила руки на пианино. Ощущая пальцами клавиши, девушка наконец-то поняла : она снова стала Джульеттой и снова была жива.