Александр Руж - Зов Полярной звезды [litres]

Но там уже никого не было. Едва в гроте настала тьма, Вадим переменил позицию, сместился ближе к двери и следующим взмахом перерезал тянущиеся вдоль стены электрические провода, которые связывали аккумуляторы с лампами. Других источников света в пещере не осталось.

– Ах вот ты как! На чужом празднике гости безобразники… Ладно! Поиграем в жмурки.

Игра обещала стать захватывающей. Крутов был вооружен пистолетом, Вадим – перочинным ножиком. Но Крутов не умел видеть во тьме и не хотел попусту тратить патроны. Он стоял у стола и водил стволом туда-сюда, вслушиваясь в тишину. Вадим застыл у двери. Протянуть руку – и можно отпереть замок. Но на это уйдет секунды три, Крутов выстрелит на звук и вряд ли промажет.

– Где же ты? Обозначься!

Просят – уважим. Вадим повернул ручку и тотчас отскочил к лежанке, пригнулся. Крутов всадил пулю в дверь.

– Шутник! Думаешь, перехитрил? Дудки!

Он левой рукой полез в кармашек, пришитый к подкладке бронированного жилета. Сейчас достанет спички или зажигалку, и тогда – finita.

Воюя на складе с крысами, Вадим научился совершать движения совсем обеззвученные. Для этого требовалось держать ноги расставленными, чтобы не шебуршали штанины, а руки – приподнятыми и слегка разведенными. Стопу от земли отрывать резко, не сгибая, а ставить с носка на пятку. Где-то читал, что так делают не то апачи, не то семинолы, когда с томагавками подкрадываются к бизонам в своих прериях.

Шажок, другой. Крутов – вот он, на расстоянии полусажени. Хочешь – пырни ножом в спину, хочешь – поддай ногой.

Момент не располагал к баловству, а убивать человека бесчестным способом, даже такого, у Вадима бы рука не поднялась. Поэтому он выбрал промежуточное решение: схватил со стола бутыль шартреза и огрел Олега Аркадьевича по тонзуре, покрытой реденькими волосками. К чести разведчика первого разряда, тот успел среагировать, рассек рукою с «парабеллумом» воздух и выстрелил, но пуля ушла в молоко. Зеленое стекло соприкоснулось с черепом, раскололось, выпустив из себя пинту с лишним ликера, похожего по консистенции на овсяный кисель, и осыпалось на пол пещеры. Крутов, лишившись сознания, сполз под стол.

Вадим не испытывал эйфории от одержанной победы. Окружающая обстановка недвусмысленно напоминала об Осовецкой крепости, поэтому им владело желание поскорее выбраться на волю. Он забрал «парабеллум» с остававшимися в нем тремя патронами, подумал и снял с обмяклого врага защитный жилет. Надел на себя, затянул завязки. Жилет пришелся впору.

Постоял над ящиком с царским подношением Соединенному Королевству. Вынести бы его отсюда, но очень тяжел. Пускай постоит, никуда не денется. Крутов теперь неопасен, он как оса с вырванным жалом. Вадим забрал у него все ключи и вышел в коридор. Даже когда Олег Аркадьевич прочухается, бежать ему будет некуда. Дальше галерей не уйдет.

Вадим подошел к решетке, которая перегораживала проход, ведущий на задворки крутовского поместья. Просунул кисть руки между прутьями, вставил один из ключей в амбарный замок. Ключ заклинило – скорее всего, он был от другого замка. Извлечение его из скважины потребовало долгой возни.

И вдруг дверь «светелки» распахнулась.

Раскачиваясь, как моряк на судне в девятибалльную бурю, на пороге показался Крутов. Весь облитый ликером пополам с кровью, вытекавшей из раны на голове, он невидяще водил глазами и по-лошажьи всхрапывал, бормоча:

– Сучонок… я тебя… Идти на рать, так бердыш брать… Укатали сивку! Послухай, Кузя… а Кузя – как зюзя…

В руке у него был карабин.

Вадим дрогнул, выронил ключи, они грюкнулись о камни под решеткой. Крутов сразу сделал стойку, даже качаться перестал.

– А, вот ты где!.. Ну, держись!

Карабин пыхнул огнем, пуля чиркнула о решетку, высекла искры. Вадим перекатился к стене, направил на Крутова «парабеллум». Вот и началась настоящая дуэль!

У Вадима было явное преимущество. Он видел противника и не собирался более церемониться. Палец лег на курок, но в тот же миг слуха коснулось шипение. Газ! Он вырывался из баллона через перерезанный шланг. Уже вся комната, наверное, заполнена…

Метан не обладает ни цветом, ни запахом, он не токсичен, но в больших дозах вызывает эффект, близкий к наркотическому. Может, и потому еще Крутов ведет себя, как перебравший пьянчуга? Исчерпав залежи русских поговорок, перешел на иноземные:

– Без працы не бенды кололацы… Сейчас я тебя, шмакодявку… – и перезарядил карабин.

Вадим вжался в решетку, опустил пистолет. Если пуля влетит в комнату, метан взорвется. Но как это втолковать одуревшему Олегу Аркадьевичу?

– Погоди же у меня… Донт кросс зе бридж унтил ю ком ту ит… В пыль тебя, сосунка, сотру…

Крутов отказался от идеи тратить заряды впотьмах, вытащил зажигалку.

– Нет! – вскочил Вадим. – Брось ее!

Получил пулю. Благо кольчуга сдюжила, но толчок в сердце оказался таким чувствительным, что Вадим свалился. И сделал это очень кстати, потому что Крутов совладал-таки с зажигалкой, из нее вырвался язычок пламени, и метан, выползший из «светелки», рванул не хуже тротила.

Повезло: каменные метеориты, сыпанувшие из развороченных стен и потолка пещеры, не задели голову. Вадим сунул ее инстинктивно меж колен, и удар пришелся по сгорбленной спине, защищенной жилетом. Словно с десятиметровой высоты возок щебня высыпали или кто-то палкой отдубасил со всей дури.

Жилет, однако ж, и тут не подвел. Когда отзвуки взрыва затихли в переплетениях лабиринта, Вадим прокашлялся, выплюнул набившуюся в рот пыль, осторожно разогнулся. Позвоночник, кажется, цел, ребра тоже. Исцарапаны плечи, и ноет шея, но лучше так, чем лежать, как Крутов, изорванный и засыпанный камнями. Вот же перекличка судеб! – в пятнадцатом году взрыв в подземелье мог погубить Вадима. Произошло это по злому умыслу Крутова. А теперь сам Крутов пал от взрыва в каменном мешке. Воздал ему Вышний Промысел той же монетой. Перестанет с сего дня Черный Человек наводить ужас на лопарей и забредающих на Сейд путешественников.

О том, чтобы разгрести скальные обломки – этот обелиск, выросший над телом Олега Аркадьевича, – и речи быть не могло. Пускай полежит. Придут солдаты, отроют и труп, и драгоценный ящик. Только б дойти до своих, поделиться вестями, указать путь в пещеру…

К счастью, выход не завален. Вадим видел его за решеткой. Избавиться от замков, отодвинуть изнутри плиту (запомнил, как это делается), и вот она – свобода!

В спину что-то кололо. Вадим снял тяжелый жилет и обнаружил, что он во многих местах подран. Все-таки каменный градобой оказался чересчур серьезным испытанием – плетение разошлось, торчали охвостья проволоки. Вадим, помедлив, бросил жилет на кучу щебенки. Сейчас уже бояться некого, а носить на себе двадцатифунтовое покрытие – семь потов сойдет.