Дэн Поблоки - Выхода нет [litres]

Дребезжание нарастало. Запах смазки жег ноздри.

Заняв относительно устойчивое положение, Дэш уже пытался открыть дверь. Азуми замерла рядом, в ужасе глядя на приближающийся лифт.

– Дэш, быстрее!

Нога Поппи соскользнула, и девочка съехала вниз на несколько дюймов. Вдруг ремень сумки лопнул, Поппи тут же попыталась подхватить ее, но пальцы девочки сомкнулись на чем-то мягком. Сумка исчезла в тенях внизу. К удивлению Поппи, в ее руке оказалась кукла, которую в видении носила с собой Конни. Тряпичная куколка, которую Конни положила в карман передника.

Как она попала в сумку Поппи?!

Времени нет! Дно кабины лифта уже в нескольких ярдах над ее головой и стремительно приближается!

С громким криком Дэш налег на дверь, и та наконец распахнулась. Мальчик помог Азуми пролезть в нее и протянул руку Поппи.

– Иди! – крикнула она, карабкаясь вверх. До двери уже было рукой подать. – Не жди меня!

Дэш развернулся и ухватился за косяк. Сначала одна нога, потом другая.

Кабина приближалась. Дэш протянул руки, и Поппи потянулась к нему. Осталось всего несколько футов. Но времени нет. Если Дэш сейчас не отступит, кабина отрежет ему руки. Поппи оттолкнула Дэша и соскользнула вниз. Возможно, ей удастся добраться до нижней двери.

Но она двигалась слишком медленно. Кабина уже была над ее головой, закрыв свет от фонарика Дэша, Поппи почти ничего не видела. В воздухе чувствовался запах масла. Казалось, дно кабины вот-вот расплющит ее, и Поппи зажмурилась, предчувствуя катастрофу.

«Может, стоит просто отпустить стену? – успела подумать она. – Рухнуть в глубины дома?»

Пронзительный визг чуть не оглушил ее. Звук все не прекращался.

А потом все стихло.

Поппи, вся сжавшись, ждала. Но ничего не происходило. Открыв глаза, она подняла руку, и ее ладонь уперлась во что-то твердое буквально в нескольких дюймах от головы. Дно кабины.

Лифт остановился!

Она жива!

– Поппи? – Голос Азуми слышался где-то поблизости. – Ты тут?

Шаги послышались прямо у нее над головой. Должно быть, Азуми запрыгнула в кабину и дернула за рычаг.

– Я здесь! – Поппи сорвалась на истеричный визг. – Вытащите меня отсюда! Пожалуйста!

– Сейчас что-нибудь придумаем!

Послышался скрежет шестеренок. Поппи молилась, чтобы Азуми направила лифт в нужном направлении.

В следующую секунду кабина поднялась вверх, и открылся дверной проем. Поппи не стала ждать и полезла вверх по шахте так быстро, как только ей позволяли ноги.

Азуми и Дэш окружили ее, всхлипывая и шепча извинения.

– Но за что вы просите прощения? – сквозь слезы спросила Поппи. – Ребята, вы спасли мне жизнь!

Они как будто не слышали. Следующие несколько секунд от них слышалось только «Прости нас… прости, пожалуйста… ты в порядке… прости нас…»

Поппи даже показалось, что они обращаются не к ней. Что они просят прощения у кого-то другого. У Дилана? У Морико?

Она крепко сжала куклу, радуясь, что не потеряла ее.

ВОКРУГ ЗАМЕРЦАЛИ ЛАМПЫ, и комната наполнилась золотым светом.

Поппи ахнула, и остальные подняли взгляд. Стены были увешаны пейзажами и портретами, буквально каждый дюйм обоев был закрыт картинами. По углам стояли мольберты. Чистые холсты и незаконченные работы стояли на полу, у стен. На полу лежали сбитые ковровые дорожки, растрепанные и заляпанные краской. Вокруг стояли деревянные коробки, доверху забитые пыльными страницами и длинными, скатанными в рулоны бумагами с потрепанными краями.

– Это мастерская Фредерика? – Дэш быстро пришел в себя. – Но как? Почему? – Он потряс головой. – Если дом знал, куда мы хотим попасть, зачем он привел нас прямо сюда?

– Но он изо всех сил пытался остановить нас, – напомнила Азуми. – Лифт чуть не раздавил Поппи.

– Именно. Чуть.

– Конни, – прошептала Поппи, почти не обращая внимания на слова остальных. – Она по-прежнему нам помогает. Наверное, это она помогла нам найти путь в подвалах и указала нам на нужную дверь из шахты.

– Ты думаешь, что твоя мертвая родственница вызвала лифт вниз?! – в ужасе спросил Дэш.

– Возможно, – кивнула Поппи. – Возможно, она знала, что мы успеем выбраться в нужном месте в нужное время. Что мы целыми и невредимыми доберемся сюда.

Дэш вскинул бровь:

– По-твоему, это конец?

– А может, дом по-прежнему пытается нас убить, – гнула свое Азуми, – и эта комната – просто очередной обман.

Поппи покачала головой и медленно улыбнулась:

– Нет. Все дороги сходятся в этой комнате. Конни здесь. Я чувствую ее присутствие. Как будто… я должна была прийти сюда.

«В эту комнату. В Ларкспур. Это мой дом, – думала Поппи. – Только мы с Конни должны починить его. Снять проклятие, которое вступило в силу после того, как Фредерик заключил сделку. И возможно, мы сможем остаться здесь. Семья… наконец-то».

Азуми и Дэш беспокойно переглянулись.

– Поппи? – осторожно позвала Азуми. – Ты в порядке?

Поппи моргнула:

– Мы должны осмотреться. Нужно поискать бумаги Фредерика.

Дэш подошел к двери в шахту и закрыл ее. Девочки прошли в мастерскую.

Окна на противоположной стене выходили на ночной луг. На небе в тайном узоре бесконечных созвездий мерцали звезды. За лугом чернел лес, а за деревьями Поппи видела реку, несшую свои воды обратно в город. Возможно, подумала девочка, ей все-таки не придется возвращаться обратно к мисс Тейт, в сиротский приют. Сердце Поппи наполнилось благодарностью.

– Это все картины Фредерика? – спросила Азуми, разглядывая стену. Из десятков рамок на них глядело одно и то же лицо. Если смотреть по порядку, то можно было увидеть, как миловидный молодой человек превращается в обрюзгшего старика: скромная невинность в глазах потускнела, ей на смену пришел огонь безумия. На нескольких портретах, висевших в самом низу, персонаж вовсе лишился человеческого облика. Лицо стало совершенно бесформенным и окрасилось в яркие зеленые, красные и фиолетовые тона, из глаз вырывалось зловещее сияние, а неровный рот был широко открыт. На других картинах краска лежала кусками и толстым слоем, – судя по всему, все тот же человек прятался в слоях чудовищного кокона. На последнем портрете только темный ореол указывал на то, что он по-прежнему таится в тенях. Создавалось впечатление, что за десятилетия после смерти жены и дочери Фредерик неустанно изображал себя в образе монстра.

Поппи не могла смотреть на эти портреты. Ненависть клокотала у нее внутри. А возможно, это был всего лишь голод. Она вдруг поняла, что во рту пересохло и что ей ужасно хочется пить.

«Снять проклятие и пить столько воды, сколько захочется. Все здесь теперь принадлежит тебе».

Это голос Конни? Часто-часто дыша, Поппи огляделась.