Дэн Поблоки - Встреча [litres]

Он со всей силы ударил кулаком по стеклу. Раздался громкий стук, и Дилан застонал. Стекло осталось целым.

– Сюда, – позвал Дэш.

Все поспешили за ним в игровую комнату. Он подошел к ближайшему окну с ручкой, но та не повернулась. Ни одно окно не открылось.

– Это уже ни на что не похоже, – раздраженно сказал Дилан и схватил со стола проволочную сферу, шарики внутри застучали. Сфера была тяжелая, только взявшись двумя руками, он смог занести ее над головой и запустить в ближайшее окно. Шар ударился с такой силой, что несколько проволочек лопнули, но стекло не разбилось. Маленькие красные шарики покатились по полу и разлетелись во всех направлениях, похожие на капли крови. – Я не понимаю, – проговорил Дилан. Он переходил от окна к окну, пытаясь разбить стекло.

– А как насчет дверных петель? – предложила Поппи. – Мы не можем просто снять дверь?

Дэш бросился обратно ко входу.

– Здесь нет петель! – крикнул он оттуда.

– Как у двери может не быть петель? – удивился Маркус.

– Они исчезли! – Дэш вернулся в комнату и всплеснул руками. – Как вообще все это может происходить?!

Поппи схватилась за спинку дивана:

– Может, мы сможем соорудить какой-нибудь таран из мебели…

– Таран? – переспросил Маркус, покачав головой. – Это тебе не компьютерная игра, Поппи.

– Я просто подумала…

– Предполагаю, что бы мы ни делали, нам не удастся открыть ни двери, ни окна. – Голос Дэша звучал натянуто и дрожал. – Поппи права. Это место, или эти дети, или еще что-нибудь… они хотят, чтобы мы были здесь. И теперь они нас не выпустят.

Ледяной страх охватил ребят, и на некоторое время они просто застыли, дрожа и боясь сдвинуться с места.

АЗУМИ ТАК ДОЛГО ШЛА за розовой лентой в темноте по извилистому коридору, что не удивилась бы, если бы снова вернулась туда, откуда вышла. Но лента вела все дальше и дальше, заворачивая за углы, спускаясь и поднимаясь по крутым лестницам, ни разу не пересекая уже пройденный путь.

«Неужели дом настолько большой?» – думала Азуми.

Лента стала казаться путеводной нитью, единственной возможностью выйти отсюда.

Она прошла еще метров сто по коридору и вышла на перекресток в форме буквы Т. Посветив себе телефоном, Азуми увидела, что лента заворачивает за правый угол. Она прислушалась к своему дыханию, которое учащалось с каждым подъемом, пытаясь сконцентрироваться на чем-то ином, кроме этой непонятной ситуации.

Азуми не заметила лежащий на полу рюкзак, пока не зацепилась кроссовкой за его лямку, – она споткнулась и, выпустив ленту, растянулась на полу.

Дрожащей рукой она коснулась рюкзака. Синяя краска вытерлась, словно он побывал во многих переделках. Передний карман протерся до дыр, а бока истрепались, как если бы рюкзак терзали голодные звери. Азуми видела, что внутри лежат знакомые ей пачки блокнотов, некогда промокшие насквозь, но теперь сухие. Она знала, что если протянет руку, вытащит любую книжицу и раскроет ее на любой странице, то увидит, что чернила растеклись и остались лишь серые кляксы – вода уничтожила все слова.

Азуми со всей силы пнула рюкзак, он по дуге отлетел от нее, врезался в дальнюю стену и плюхнулся на пол.

На этот рюкзак они с Морико наткнулись с самого начала, когда пошли в лес за домом тетушки Вакамэ в префектуре Яманаси. И вот он здесь, в Ларкспуре, ждал, пока Азуми найдет его.

В глубине коридора что-то мелькнуло. Послышалось шарканье шагов.

– Кто там? – спросила Азуми. – Что здесь происходит?

Она схватила телефон и направила луч света в темноту. В мрачном коридоре впереди были разбросаны еще какие-то предметы, но издалека Азуми не могла их разглядеть.

Она медленно поднялась на ноги, ожидая, что снова услышит звук шагов, но в коридоре царила тишина. Следуя за лентой, она подошла к другому предмету. Это оказалась смятая фотография, люди на снимке смотрели прямо на Азуми. Ее она тоже видела не в первый раз. На снимке был отец, он стоял со своей дочерью на углу оживленной улицы: ее руки обнимали его за шею, и оба улыбались в камеру. Азуми знала, что снимок сделали в Токио. Она также знала, что если перевернет фотографию, то на обратной стороне будет иероглифическая надпись, сделанная шариковой ручкой: «Прощай, моя любимая девочка. Прости меня». Азуми знала японский далеко не так хорошо, как хотели ее родители, но эту фотографию она рассматривала и раньше – в лесу в тот день, когда пропала Морико. С каждой новой вещью она чувствовала, что голова кружится сильнее и сильнее, что она вот-вот потеряет контроль над собой и опять расхохочется, как в тот раз с Маркусом в прачечной. Она застегнула куртку до горла и, усилием воли взяв себя в руки, прогнала прочь мерзкое ощущение.

Азуми вспомнила, как в прошлом году Морико попыталась проколоть себе пупок обычной швейной иголкой. Азуми тут же убежала рассказать родителям. Они только рассмеялись, а Азуми вскипела от злости.

– Туда же инфекция попадет! – кричала она.

– Ну пусть попадет, – сказал ей отец. – Твоя сестра научится на своих ошибках, разве нет?

«Пусть попадет». Эта мысль не выходила у Азуми из головы, когда она вернулась в коттедж тетушки Вакамэ в тот последний день. Она думала над этими словами, когда солнце село, а она никому не сказала, что оставила Морико одну на тропинке у опушки леса, держащую в руках ту дурацкую розовую ленту. «Твоя сестра научится на своих ошибках, разве нет?»

В то время Азуми понятия не имела, как распространится эта инфекция – как она проникнет к ней в мозг точно червь, превратит ее в безмозглого зомби и поведет, беспомощную, в темный мир сновидений.

Следуя за лентой, Азуми дошла до конца коридора и свернула за угол. Прямо впереди из двери справа бил свет. Листы бумаги, точно хлебные крошки, устилали весь путь до этой двери. Азуми пошла вперед и нагнулась, чтобы рассмотреть листы. Подняв сразу несколько, она заметила одни и те же слова, написанные карандашом в верхнем углу: «Дорогая сестра…»

Кто-то играет с ней. Со всеми ними. Зловещие фигурки из папье-маше, выглядевшие точь-в-точь как ребята, которых она встретила сегодня, а теперь ленты и вещи из леса – здесь, в доме…

Она подняла еще одну страницу. Эта отличалась от остальных. За словами «Дорогая Азуми» шли жирные толстые полосы. Фирменный маркер исполосовал все письмо. Азуми пригляделась.

Держа фонарик прямо перед бумагой, она изучала углубления на листе, пытаясь разобрать послание, которое кто-то пытался стереть.

Дорогая Азуми,

Я очень по тебе скучаю. Если бы мы только могли встретиться…

Гнев вспыхнул у нее внутри, и она с трудом удержалась от того, чтобы не смять бумажку в комок. Кто-то в совершенстве подделал почерк Морико. Кому пришло в голову насмехаться над ней подобным образом?! Кроме Маркуса, она никому не рассказывала о сестре. Он что, решил так подшутить над ней в отместку за какую-то случайную глупость, на которую обиделся?