Полина Луговцова - Избушка на краю омута

В следующее мгновение Прохор заметил того, чьей смерти так жаждал. Судьба оказалась к нему благосклонна, и вот-вот свершится долгожданное возмездие! Но топор, разделивший пополам безобразную рожу старика, не вызвал в душе Прохора ликования или хотя бы какого-то удовлетворения. Чего-то не хватало, чтобы ощутить вкус победы, и постепенно до него дошло: радоваться рано. В прошлый раз, три десятка лет назад, Прохор всадил топор между лопаток старого упыря, но тот выжил. Нужно раскромсать его на мелкие кусочки и скормить сомам в омуте — только тогда можно будет вздохнуть спокойно! И Прохор, полный решимости довести дело до конца, схватил похожую на корявую сухую ветку руку старика и зашагал в направлении светящегося проема, волоча за собой шуршащее по земле тело.

***

Борис сидел на полу в оцепенении и разглядывал внезапно появившегося мужика, всадившего топор в голову старика. Его безумное лицо показалось ему знакомым. Вдруг он вспомнил, что видел этого человека в лесу. Это от него он прятался в кустах вместе с друзьями. Друзья! С ним были друзья, и он вспомнил, наконец, их имена и лица! Вата, заполнявшая его голову, исчезла, и воспоминания нахлынули разом, воскресив события последних суток. В памяти всплыли картины произошедшего — как Борис вместе с друзьями спустился за стариком в подполье, как тот отправил его за якобы забытым ключом от двери и как, вернувшись, Борис обнаружил, что его друзья заперты в темнице — в той темнице, где он видел чудовищ. А куда же делись его друзья?

— Борис… — Голос отца, прозвучавший рядом, заставил его подскочить от неожиданности.

— Папа? Ты?!

— Сынок! — Из темноты протянулись руки и обняли его. Знакомый отцовский запах не оставил сомнений: это был он! А куда подевался черт, с которым Борис только что дрался? И почему ничего не видно? Совсем ничего — кромешный мрак! Возможность видеть в темноте странным образом исчезла.

— Папа… — Борис уткнулся лицом в родное плечо. — Как ты здесь оказался? Как ты меня нашел? Прости, я так виноват!

— Ничего. — Руки отца взъерошили его волосы. — Теперь все будет хорошо. А где Лада?

— Лада? — Борис удивился неожиданному вопросу. — Ты о Ладе Николаевне?

— Да. Где она?

— Но я не знаю. В школе, наверное… А почему ты спра…

— Она вошла в этот дом за десять минут до меня. — Отец нетерпеливо перебил Бориса, и голос его прозвучал взволнованно.

— Но я ее здесь не видел, — растерянно пробормотал Борис.

— Не может быть! Наверху, в доме, ее нет. И я заметил кровь на полу. Что тут происходит?

— Кровь? — Борис прилагал все усилия, чтобы вспомнить. — А, так то была кикимора!

— Что за бред?! Что с тобой? — Рука отца коснулась лба сына. — Жара нет. Ты не ранен? Ничего не болит?

— Я, кажется, догадываюсь, что происходит, — прошептал Борис, холодея. — Старик дал мне какой-то настой… В нем все дело! У меня, похоже, от него начались галлюцинации… Кикимора — это же и была Лада Николаевна, а чудовища в темнице — мои друзья!

— Какие чудовища, ты что?! — Испуганный голос отца прозвучал уже за спиной. Борис вскочил на ноги и, выставив перед собой руки, пошел искать двери в каменной стене.

На ощупь он определил, какая из них крайняя справа, отыскал железную ручку в виде скобы, рядом с которой была круглая выпуклость наподобие заклепки. «Три раза нажать», — вспомнил он и надавил на нее трижды. Раздался звонкий щелчок, и дверь приоткрылась внутрь. Борис всматривался в темноту, холодея от мысли, что уродливые создания вот-вот набросятся на него, но ничего не происходило. Он стоял в тишине, боясь шагнуть внутрь. Вдруг оттуда послышался тихий голос:

— Там кто-то есть. Я слышала, как открылась дверь. А теперь слышу, как он там дышит.

Борис с восторгом узнал голос Маши Малютиной.

— Маша! — завопил он, и в ту же секунду ему в лоб врезалось что-то тяжелое. Пошатнувшись, он схватился за дверь. И тут затараторили остальные:

— Это же Борис! — заорал знакомый бас Сашки Разгуляева.

— Где фонарик! Посветите на дверь, кто-нибудь! — взвизгнул пронзительный голос Леры Красавиной.

— Может, не он? Бесы, бывает, на разные голоса говорят! — предостерегающе возразил голос, принадлежащий сельскому пареньку Генке.

Луч света ударил Борису в лицо, заставив зажмуриться. С непривычки даже слезы выступили.

— Точно, Борис! — услышал он удивленное восклицание Паши Зубрилова. — Надо же, а я в него камнем запустил! Видно, зацепил, хоть и темно.

Борис дотронулся до лба. Пальцы попали во что-то липкое, и он понял, что лоб ему рассекли до крови.

— Ну, Зубрилов, ты даешь! — выкрикнул Борис в ответ. — Не ожидал от тебя такой меткости! Ты же «очкарик»! Или это «понты»?

— Живой! Ну, надо же, повезло, не убил! — расхохотался Зубрилов. — А где дед придурочный? Зачем он нас запер?

— Да! И где был ты все это время? — с вызовом спросила Красавина. — Что это все значит?!

— Ох, мне от мамки-то влетит! — вторил ей Генка.

— Золото хоть видал? — деловито поинтересовался Витя Сомов.

— Дети, как вы? Все целы? — спросил подошедший Федор.

— Федор Гаври-и-илови-ич? — Разгуляев даже присвистнул. — Вы откуда здесь?

— Ой, не ругайте нас! — пискнула Лера.

— Я никого не буду ругать. Скажите только, с вами все в порядке? Никто не ранен?

— Да вот, Бориса только что ранили, — ответила Лера.

— Но я думал, что это старик! — начал оправдываться Зубрилов. — Где этот сумасшедший? Он обещал клад показать, завел нас и дверь запер!

— Мы решили, что это маньяк! — добавила Маша.

— Ой, здесь же Лада Николаевна! — вдруг закричал Разгуляев.

Несколько световых лучей сошлись в одном месте, где на полу лежало тело женщины с окровавленным лицом. Федор в два прыжка очутился рядом с ней, взял ее запястье и замер, слушая пульс. Потом вздохнул с облегчением:

— Жива, слава Богу! Что с ней?

— Ее сюда недавно бросили, — ответила Лера. — Мы думали, она убита.

— Так, давайте уже будем выбираться отсюда! — распорядился Федор и подхватил Ладу на руки. — Посветите мне. Борис, ты как там?

— Нормально. Ранение не серьезное, — ответил тот, леденея от мысли, что едва не убил свою учительницу. Как он будет все это объяснять? Кто ему поверит? Вдруг решат, что он сделал это все, чтобы не делить ни с кем злополучный клад? Он поплелся следом за остальными, держась за голову. Кровь струйками стекала по руке. «Так мне и надо! — думал он. — Позор-то какой!»

Выбираясь наверх, они едва не сломали ветхую лестницу, лезли скопом, торопясь покинуть темное подполье. Борис вылез последним. Федор положил Ладу на единственную кровать, остальные столпились вокруг с вытянутыми лицами и молчали, наблюдая за действиями директора. Тот опустился возле нее на колени и откинул волосы Лады от лица. Открылся багровый кровоподтек возле виска. Кожа в некоторых местах лопнула и сочилась кровью.