Полина Луговцова - Избушка на краю омута

Солнце вставало над ивами за омутом — какое-то бледное, будто испуганное. Ивы дрожали, потревоженные ветром (или от страха?). Их длинные извилистые корни, похожие на жилистые руки исполинов, спускались с обрывистого берега в воду. Казалось, деревья пытались уползти в омут, чтобы спрятаться от надвигающей опасности, но замерли в нерешительности, заподозрив, что она поджидает их именно там.

Черная избушка, казавшаяся одноглазой из-за единственного крошечного окошка, смещенного вбок, хмуро глянула на Федора мутным взором. «Не рада, — подумалось ему. — Но придется принять ей непрошеного гостя». Зловоние болота, чувствовавшееся еще издали, ударило в нос, вызвав приступ тошноты. «Чем так несет? — поразился Федор. — Даже городская свалка в жару меньше воняет! Ну и местечко!» Избушку и омут со всех сторон окружал лес, скрывая расположенную дальше опустевшую деревеньку, которую выдавал лишь облезлый почерневший крест местной церквушки, виднеющийся над верхушками сосен вдали. «Все боги Вселенной позабыли об этом заброшенном уголке давным-давно», — думал Федор, оглядываясь вокруг.

Дверь избушки была открыта — наверное, Лада, войдя, не закрыла ее за собой. Может быть, хотела впустить в дом чуть больше света. Федор решил не трогать дверь. Старые половицы скрипнули надрывно и возмущенно. Дом внутри был пуст — оказалось достаточно одного беглого взгляда, чтобы охватить крошечное пространство, не загроможденное мебелью. Печь посередине противоположной стены, неубранный стол у окна с остатками еды и мухами на ней, кровать со смятым грязным покрывалом — вот и все. Никого. Но как?! Всего несколько минут назад сюда вошла Лада, он сам видел. И после этого наружу никто не выходил! Вдруг взгляд наткнулся на зияющий в полу квадрат — лаз в подполье. Что? Неужели она спустилась вниз? Внезапно сердце будто сорвалось с места, как спринтер в попытке помчаться вперед, но с ходу врезалось в грудную клетку, отскочило и снова врезалось, оглушая его мощными ударами. Федор заметил на сером затоптанном полу бордовые пятна свежей крови. Потрясенный, он подошел и опустился на колени, будто не веря своим глазам. Сомнений не было, ему не показалось. В крови виднелся отпечаток подошвы кроссовки. Из проема донеслись тихие шорохи, затем протяжный скрип, будто заныли ржавые дверные петли. «Нужно спешить», — подумал он, вставая дрожащими от волнения ногами на перекладину хлипкой лестницы. Снизу послышались голоса — старческий и мальчишеский. Он возликовал, узнав голос сына. «Борис там, и он жив! Спасибо тебе, Господи! Держись, сынок, я близко!» — мысленно повторял Федор, спеша достигнуть земли. Вскоре ноги нащупали ровную поверхность. Он повернулся, чтобы пойти туда, откуда доносились голоса, и уткнулся лицом в нечто вонючее и скользкое. Во тьме он не понял, что это. Оттолкнул от себя препятствие, но оно вернулось, ударив его и едва не сбив с ног. Выставив руки перед собой, Федор обнаружил, что вокруг все пространство заполнено такими «препятствиями». Осторожно раздвигая их, он пошел вперед, выкрикивая имя сына. Голоса неожиданно смолкли. Это показалось ему странным. Ведь голос точно принадлежал Борису — почему же он не отзывается? Теперь Федор потерял ориентир и шел наугад в полной тишине и кромешной темноте. «Препятствия» закончились, вытянутые вперед руки ничего не задевали. Внезапно на Федора налетело нечто, сбившее его с ног. Он с размаху упал на спину и почувствовал, как чьи-то руки вцепились в его шею и сдавили ее, точно стальные тиски. Задыхаясь, он попытался отодрать от себя душителя. Тот оказался невероятно силен, но все же Федору удалось, задействовав все свои мышцы, разжать железные пальцы и отодвинуть их подальше от своего горла. Напавший зарычал, точно зверь, а потом обескуражил Федора, выкрикнув голосом Бориса:

— Черт проклятый, откуда ты взялся?! Чудовище! Сейчас я тебе покажу! — И тут последовал ощутимый удар в бок, от которого Федор охнул.

— Борис, ты что?! — завопил он, пытаясь сбросить с себя рычащее существо, говорящее голосом сына. Если это сын, то откуда у него столько силы? И почему он его не слушает?

Старик стоял в стороне, наблюдая, как Борис и новый гость валяются кубарем на земляном полу, и озадаченно почесывал затылок. Странно, откуда у этого человека нечеловеческие возможности? Борис получил мощь Чернобога и был способен любого в порошок одной рукой стереть, а вот, поди ж ты, не может справиться! Что это за странный незнакомец пожаловал, имеющий такую же силу? Но сила его не «темная», другая. Уж не Велес ли поделился? Интересно, с чего это лесной бог так расщедрился? Все это старику очень не нравилось. Все неожиданно пошло не так. Вдруг он услышал, как неизвестный назвал Бориса сыном. А, вот оно что! Папаша пожаловал — отчим, то есть! Старик знал, что он придет. Явился, значит. Но откуда, все-таки, сила у него такая взялась? Это неожиданно и неприятно. Похоже, придется тоже в драку лезть, а то мальчишка может и не сдюжить. К тому же, солнце встало уже, скоро действие заговоренного напитка закончится, и тогда он узнает «папашу»! Неизвестно, чем дело кончится. Нужно срочно мужика этого в темнице запереть, пока не поздно.

Только старик собрался сделать шаг к дерущимся, как вдруг железная дверь, у которой он стоял, — та, что была слева, — с размаху ударила его в спину, отбросив вперед. Старик упал на колени и оглянулся. Из проема в стене, — того, за которым находился подземный ход, ведущий к ловушкам, — вышел еще какой-то мужик, держащий перед собой расплющенный «в лепешку» огромный топор. Он махал им перед собой, и лицо его было перекошено от ярости. Старик подумал: «Хорошо, что не видит меня». Но тот вдруг уперся взглядом прямо в него.

— Упырь! — прохрипел мужик и шагнул к нему с топором, занесенным над головой, явно собираясь обрушить его на старика. Как бы это ни казалось невероятным, незнакомец прекрасно видел в темноте!

— Стой! — завопил старик, поспешно отползая. — Ты кто, чего тебе надо? Скажи хоть! Не руби с ходу!

— А скажу! — захрипел мужик страшным голосом, и дерущиеся замерли от неожиданности, уставившись на незнакомца. — Скажу! Ты, упырь старый, мать мою убил и сожрал! Всю жизнь я крови твоей жаждал! Все думал, да не решался. За что жену мою сгубил, ты, выродок из преисподней?! Ее за что?!

— Про-о-охор! — выдохнул старик потрясенно и замер с отвисшей челюстью, забыв об опасности. — Сын мой!

— Черт поганый тебе сын! — Прохор плюнул в старика, но топор опустил. «Выговориться хочет», — понял старик. Тот и в самом деле заговорил снова: — Недолго жить тебе осталось, гад. Отправлю тебя в пекло. Гореть будешь у чертей на сковородке, за мать мою и за жену ответишь. И за всех, кого сожрал!