Татьяна Корсакова - Шепот гремучей лощины [СИ litres]

– Куда? – спросил ему вслед Митяй.

– Воды попить.

– Там грязюка. – Митяй в нерешительности переступил с ноги на ногу.

– Не ходи, я быстро.

У источника и в самом деле была грязюка. Наверное, поэтому кто-то и проложил к нему дорожку из почерневших от сырости досок. Сева шагнул на дорожку. Доски тихо застонали под его весом, но выдержали.

…Вода в источнике была красной, как кровь. Сева знал, почему. Все от той же тети Шуры слышал, что это из-за высокого содержания в почве железа. Когда-то, еще до войны, в усадьбе даже планировали сделать водолечебницу.

Вода в источнике была, как кровь. И на вид. И на вкус…

Сева резко выпрямился, отшатнулся и едва не упал. Вот эта неловкость его и спасла, уберегла, сначала от черных когтей, потом от острых клыков…

Упырь не был голодным. Упырь только что закусил лежащей на берегу косулей, чья кровь сейчас смешивалась с родниковой водой. Из-за тумана Сева косулю не увидел. А упыря он не увидел из-за собственной беспечности.

Упырь когда-то был крепким мужиком. Если судить по порванной в нескольких местах армейской шинели, он был из фрицев. Может быть, еще из того, уже уничтоженного гарнизона. Последняя игрушка Ирмы фон Клейст. Вот только Севе некогда было ни судить, ни рассуждать. На склизкой деревянной дорожке он чувствовал себя как в ловушке. Доски ходили ходуном от малейшего движения. Да и двигаться ему было особо некуда. Позади источник, спереди упырь. Можно было, наверное, попробовать спрыгнуть с настила в черное грязевое месиво, но Сева прекрасно понимал, что увязнет в нем, как муха в варенье.

Можно было, наверное, вскинуть автомат, но он упустил шанс. Расстояние между ним и упырем уже не сокращалось, оно сократилось. Сократилось до такой степени, что Сева чувствовал смрадный дух, исходящий их разверстой пасти, видел белесую кожу, покрытую кратерами язв.

Он попытался использовать свой последний шанс, уперся руками в грудь упырю, толкнул со всей силы. Вот только сил у упыря оказалось больше. Настолько больше, что Сева оказался на земле, прижатый навалившейся на него нетерпеливо урчащей тушей. Когда острые когти впились ему в плечи, он заорал. Он орал, а упырь все тянулся и тянулся, шея его тоже вытягивалась. И синюшные губы складывались в трубочку, словно для поцелуя. В тот самый момент, когда губы эти начали расползаться в предвкушающей улыбке, что-то случилось. Упырь хрюкнул, голова его склонилась к правому плечу. Сначала склонилась, а потом покатилась и с чавкающим звуком упала в грязь. Обезглавленное тело еще какое-то время пыталось цепляться за Севу, но тоже начало заваливаться в сторону. Отчаянного толчка хватило, чтобы оно рухнуло рядом с отрубленной головой.

– Ни на минуту тебя нельзя оставить, блондинчик! – Митяй стоял, широко расставив ноги. В руках у него была саперная лопатка. – Извазюкался весь… – Он вытер край лопатки о шинель упыря, сказал удовлетворенно: – Для ближнего боя, оказывается, незаменимая вещь. Не хуже осинового кола.

Он протянул Севе руку, помогая встать на ноги.

– Спасибо. – Говорить у Севы пока получалось с трудом. В ушах до сих пор стояло смертельно опасное упыриное урчание.

– А где Горыныч? – Отвечать на благодарность Митяй не стал. – Плохая собачка. Никакой от него пользы!

– Горыныч нам ничего не обещал. – Сева как мог, оттирал с одежды грязь. – Не наша он собачка.

– Как думаешь, откуда этот взялся? – Митяй пнул упыря носком сапога.

– Из недобитых… – Сева сполоснул в источнике грязные руки. Все равно пить эту воду нельзя. – Последняя игрушка ведьмы.

– Думаешь, последняя? – В голосе Митяя слышалось сомнение.

– Надеюсь. – Промокшая одежда липла к телу, холод выстуживал до костей. Теперь им точно нужно в усадьбу. Там можно будет поискать что-нибудь сухое. – Видишь? – Он кивнул в сторону мертвой косули. – Эта тварь приспособилась, нашла замену.

– Но мимо такого красавчика, как ты, все равно пройти не смогла. – Митяй усмехнулся. Саперную лопату он по-прежнему держал в руках. – Ладно, приводи себя в порядок, а я сейчас.

– Ты куда? – спросил Сева, стаскивая с себя куртку.

– Да я недалеко, не бойся. Осину я видел. Нужно и тебя вооружить, блондинчик, а то ты как дите малое.

Неожиданно Сева обиделся. И на это снисходительное «не бойся», и на «как дите мало». Но, скорее всего, обидно было за другое, за то, в чем сам виноват: раскис, потерял бдительность, забыл, что это за место такое.

– Вооружиться я могу и сам, – сказал он зло.

– Ну-ну, – донеслось до него уже из тумана. Митяй не любил терять время даром.

Вот и Сева не стал терять. Помимо автомата у него имелся еще и охотничий нож. Конечно, остро заточенной лопатой рубить осину сподручнее, но и ножом как-нибудь управится. За одно и согреется немного.

С добычей вооружения ничего не вышло. Не было в окрестностях ручья осин. Если какая и выросла, так, наверное, та, что попалась под руку Митяю. Сева поежился, раздумывая, а не лучше ли и вовсе снять насквозь мокрое пальто. И в этот самый миг его накрыла холодная волна дурного предчувствия. Если бы Митяй рубил осину, были бы слышны звуки. Он ведь недалеко ушел.

Не было звуков. Или были, но он, увлекшись поисками осины, просто их не услышал? Сева вскинул автомат, осмотрелся. Хотя, что ты увидишь в этом непроглядном тумане?

– Митяй, – позвал он сначала шепотом, а потом уже в полный голос: – Митяй!

Подумалось, что вот сейчас друг выскочит из тумана, цапнет за плечо и скажет что-нибудь дурацкое. У Митяя это хорошо получается.

Только никто не выскочил. И на крик его никто не отозвался…

На смену волнению пришла самая настоящая паника. Упырь мог быть не последний и не единственный. Упырей могло быть много! Вот это «много» противоречило здравому смыслу. Не могла немецкая ведьма за одну ночь наплодить сразу больше дюжины упырей. Или могла? Что он вообще знает про вот это все?..

Как бы то ни было, а оставаться на месте больше нельзя. Нужно двигаться в ту сторону, куда ушел Митяй. Он сказал, что не уйдет далеко. Значит, круг поисков можно ограничить этим берегом ручья. Вряд ли Митяй поперся бы на тот берег ради глупого розыгрыша. Сева брел в тумане и думал, что лучше бы это было розыгрышем! Дурацким и жестоким, но всего лишь розыгрышем. Но с каждым шагом росла уверенность в том, что случилось что-то непоправимое. С каждым шагом его сердце замирало, ожидая увидеть растерзанное, изувеченное тело друга.

Тела не было. Ни тела, ни саперной лопатки, ни автомата. И никаких подозрительных звуков Сева не слышал. Он раз за разом прокручивал в голове воспоминания. Все было тихо. На подозрительное он бы отреагировал. Особенно после нападения упыря. И на что же это похоже?

Это было похоже на то, что Митяй ушел сам. Добровольно и своими собственными ногами. Сам ушел, оружие унес. Кстати, осину Сева нашел. Нетронутую осину…