Андрей Мартьянов - Короткая дорога

Час почти миновал, пора возвращаться к машине. Я вышел из Дома книги, нагруженный десятком томов, начиная от помянутых “Новейшей истории” и “Омикрона”, до абсолютно не известных мне романов Стивена Кинга — в нашем “слое” их не существовало. Валькирия посмотрела на меня укоризненно, заметив:

— Только бога ради, не показывайте никому эти книжки, договорились? Таскать артефакты из Теней не возбраняется, но считается моветоном, способным привести к мало предсказуемым результатам. Данила не сдержался, и видите какой конфуз вышел? — Почему именно конфуз? — пожал плечами я. — Только благодаря Дане и моему участию получилось выйти на след виновников событий восемьдесят пятого года. Хотя я не уверен, что они способны оставлять следы в прямом понимании этого слова. — Уверовали? — Ольга откровенно фыркнула. — То-то же. Почаще прислушивайтесь к сказкам бабусек из позабытых деревень, услышите отзвук тысячелетий. Возвращаемся, я нашла всё необходимое. — Что именно? — Дома расскажу. Очень надеюсь, что Данила тоже не провёл время даром, сейчас нам необходимы любые зацепки…

В Приладожское мы добрались за час с небольшим, к пяти пополудни. По дороге валькирия будто невзначай заметила, что если мне вдруг понадобятся в будущем деньги, печатающиеся в различных Тенях, я могу запросто обменять в “Сампо” на серебро или наши банкноты. Хозяин заведения полностью в курсе дела, он с семьёй живёт на “короткой дороге”, “Спираль” для него дом родной. Как он там поселился? Долгая история, учитывая, что ремесло наследственное, его пращуры обитали там незнамо сколько лет.

— Известно, сколько всего людей пользуется “короткими дорогами”? — Понятия не имею, учитывая общее количество Теней… С нашей стороны примерно полторы сотни. Все друг друга знают, разумеется, потому к новичкам отношение настороженное. Некоторые просто катаются, срезая путь, у других интересы более глубокие — от исследовательских до бизнеса. Трое ребят, что помогли вам избавиться от протея Лесной Девы, как раз из категории исследователей, тешат своё любопытство. Говорят, пару раз нарывались на серьёзные неприятности, но как-то выкрутились. — Например? — Да очень просто. Заметили, что с той стороны номерные знаки на машинах аналогичны нашим? А вот если нырнуть в следующий слой, то фон номеров чёрный, а буквы и цифры белые, как у нас на автомобилях министерства обороны. И таких мелочей множество, на любой можно проколоться, вызвать нездоровый интерес со стороны властей или кого похуже…

В резиденции деда Хемминга мы застали идиллию: старикан, потребляя целебную можжевеловку, травил байки из “раньших времён”, просвещая Данилу насчёт работы снайперов в условиях приполярных областей на Северном фронте. Конечно же, он воевал где-то под Мурманском. Даня целомудренно пил чай, кивал и время от времени переспрашивал, благо язык у Хемминга подвешен изрядно, от рассказа не оторвёшься.

— Итак? — без лишних приветствий спросила Ольга. — Результаты? — Очень на них надеюсь, — Даня извлёк смартфон, открыл галерею. — Заснял все выпуски “Vuoksi” за три месяца начиная с июля и на всякий случай за половину октября. Ничего не понял, однако, по-моему, несколько громких заголовках встретилось.

Медноволосая отобрала у соседа “Самсунг” и углубилась в изучение фотографий. Дед, не дожидаясь ненужных просьб, плеснул мне можжевелового нектара. Эффект оказался прежним — усталость от дороги как рукой сняло, мысли прояснились.

— Есть! — несколько минут спустя прадедова правнучка едва не взвизгнула от восторга. — Вы не поверите, есть! Двадцать первое июля тысяча девятьсот пятнадцатого! Пертсюкянлампи, оно же нынешнее Снетково, от Моторного пять с лишним километров севернее! Сейчас, сейчас, переведу и всё расскажу!

Ещё какое-то время она беззвучно шевелила губами, морщила лоб и шёпотом чертыхалась, видимо, вспоминая забытые слова. Наконец-то отложила телефон на стол, поднялась и прошлась по широченной горнице, заложив руки за спину. Откашлялась.

— Эхо войны, в самом концентрированном виде. Только не последней, а Первой мировой. Признаться, я впервые узнала, что в Пертсюкянлампи было производство химических удобрений, которое после начала войны переподчинили Охтинскому пороховому заводу по плану мобилизации промышленности. Часть рабочих — солдаты гарнизона Кексгольмской крепости. Производили сульфат и нитрат аммония, селитру. Складировали в старом гранитном карьере ближе к берегу Ладоги, по мере надобности слежавшиеся запасы перед транспортировкой на Охту дробили с помощью картонных трубок с чёрным порохом, что не вызывало детонации… И однажды доигрались. Я не поняла, что такое “рекарок”, — какая-то смесь бертолетовой соли с керосином, — но судя по сентябрьским статьям о ходе расследования, для разрыхления селитры почему-то использовали именно рекарок. Был взрыв. Посёлок Пертсюкянлампи снесло полностью, заводик испарился, осталась только воронка. Пятьдесят шесть опознанных трупов, двадцать семь пропавших без вести. Понимаете? — Не совсем, — отозвался Данила. — Да, катастрофа, человеческий фактор, будь он неладен. Причём тут мы? — Как ты думаешь, почему в Снетково сейчас никто не живёт? Удобное место, своё озеро, подъезд с трассы? — Место нехорошее, верно, — покивал Хемминг. — Слухи ходили, да я не придал значения. И военная часть та в пятидесятом году стояла рядышком… — Далее, — продолжила валькирия. — Тех, кого нашли, погребли по православному или лютеранскому обряду в общей могиле. Думаю, сейчас она утеряна, сто пять лет прошло — четыре войны всё-таки, включая Гражданскую и Финскую. Но меня куда больше беспокоят двадцать семь безвестных. Во-первых, причины смерти к естественным не отнесёшь, как ни крути. Во-вторых, людей неверующих тогда не было, похороны не состоялись. Неизвестно, была это случайность или умышленная диверсия, то есть убийство, что ещё больше осложняет ситуацию — всё это влияет на “прокисание души” … Вот и думайте. — Думать нечего, — мрачно сказал Хемминг, — надо собираться да ехать в Пертсюкянлампи. Успеть до заката. Если они снова вылезли, жди беды. Если она уже не случилась, там в окрестностях коттеджи кто-то строит, значит есть люди. — Но почему такая цикличность, раз в тридцать пять лет? — задал я вопрос, на который не ждал ответа. — Много факторов, — махнула рукой Ольга. — Лунные циклы, солнечная активность, возможно, гравитационные колебания. Всё на свете подчиняется законами физики, даже то, что мы называем “миром загробным”. Проход оттуда открывается в определённое время, через равные промежутки, что замечено ещё древними египтянами, уделявшими большое внимание общению со сферами потусторонними. Нас должна интересовать практическая сторона вопроса. Как это остановить и, крайне желательно, навсегда.