Генри Каттнер - Древо познания

— Не бойся, — быстро сказал он. — Сейчас все изменится. Смотри.

ПОДАТЛИВАЯ ЗЕМЛЯрезко накренилась. Сквозь туман он услышал, как девушка со страхом ахнула. Сделав два неуверенных шага, он подхватил ее одной рукой за талию и прижал к плечу, пытаясь успокоить нахлынувший страх. Земля тем временем стала под таким углом, что он с трудом мог удерживать равновесие.

Серый туман клубился вокруг них, пока над головами раздавался шум грома, а под ногами дрожала студенистая земля. Постепенно все успокоилось, и туман начал рассеиваться. Теперь они стояли на вершине пика неровного хребта, тянувшегося куда-то вверх, прямо за пелену серости.

Далеко у подножия отвесных скал расстилался зеленый ковер, изрезанный тонкими ручьями. Деревья мягко колыхались на ветру, словно колосья, и все вокруг озарял теплый свет.

Здесь располагались спящие и дикие, но вместе с тем прекрасные и безмятежные, как райский сад, земли, обрамленные отступающими остатками тумана. Он поймал себя на мысли, что немного завидует тем, кто когда-нибудь заселит этот великолепный край, а она, нежась в его объятиях, одухотворенно и с интересом разглядывала уходящую вдаль панораму.

— Я вспоминаю… почти, — пробормотала она. — Да, кажется, я знаю это место.

Слова оборвались, когда стены тумана вдруг хлынули вперед, как набегающий прилив, в котором тотчас утонула вся долина, а следом опустилась густая тьма, земля зашаталась под ногами. Перепуганная девушка уткнулась лицом в его плечо.

Наконец, когда туманный занавес раздвинулся, они увидели город с белоснежными домами и стенами, посреди прекрасной зеленой долины. Редкие тени едва заметно пробегали по его далеким улочкам, создавая иллюзию жизни, хотя ни одно живое существо не обитало в этом городе. Она подалась вперед, чтобы получше увидеть. Он услышал, как у нее перехватило дыхание.

— Ах, вот же! — вскрикнула она. — Вот… этот город! Я помню!

Туман снова стремительно опустился на белые стены города и зеленую долину, заставляя ее замолчать в изумлении. Она подняла ошарашенное личико и вопросительно посмотрела в его глаза.

— Но что же я помню? — спросила она. — Сейчас он исчез, но на мгновение я… я поняла…

Она замолчала. Наверное, заметила, что он не слушает, а лишь всматривается в ее прекрасное, залитое солнцем лицо с таким глубоким изумлением и недоумением, словно ее слова сейчас не имели ровным счетом никакого значения. И это личико казалось ему до того знакомым, что он вдруг осознал: он знал заранее, как приподнимаются ее брови, когда она хочет что-то спросить, и как кривятся губы, когда с них срывается вопрос.

— Почему ты мне так хорошо знакома? Кто ты?

Она молча уставилась на него с глубоким удивлением. Что-то постепенно зарождалось в ее глазах. Что-то, чего он не мог понять. Осознание. Она оглянулась на клубящийся туман, бросив на него краткий взгляд с ноткой страха. То, что она заметила, кажется, ошеломило ее, потому что совершенно внезапно она вырвалась из его объятий и закрыла лицо руками.

— Я не настоящая! Теперь я поняла — я никто! Я ничто! Я не должна была появиться на свет так рано! Позволь же мне уйти обратно!

Он положил руки на ее трясущиеся плечи в бессильном молчании, но она лишь яростно отмахнулась. Она яростно отмахнулась от них, и ее голос зазвучал громче, когда она закрыла лицо ладонями.

— Нет, нет! Я не готова к рождению! — закричала она еще сильнее, прижимая дрожащие руки к лицу. — Я не хочу быть живой! Зачем ты меня оживил? Я хочу вернуться! Я не настоящая!

— Дорогая… моя дорогая! — воскликнул он. — Пожалуйста, не надо! Ты моя! Я давно тебя знаю — твои глаза, изгиб носа, как ты двигаешь губами при разговоре. Я знал тебя всю жизнь. Ты настоящая! Ты моя!

Ее руки опустились. Она смотрела на него полными слез глазами.

— Нет, — сказала она немного спокойнее. — Я никому не принадлежу. Я не должна существовать. Я еще не готова к жизни. Я лишь часть того, что мы видели: лес, долина и город, который я вспомнила на мгновение перед тем, как он исчез. Когда-то в будущем я стану жить. Но не сейчас. Еще нет. Раса, к которой я принадлежу, еще не возникла. Мир, в котором я должна жить, еще даже не создан. Но вот я здесь, потерявшаяся во времени, пространстве и собственной жизни. Я жива, но не должна жить. Я не настоящая. Я хочу вернуться!

— Но…

Он смотрел на нее в безмолвном замешательстве. Сама мысль о том, что она растворится, вернется в туман серым призраком, вызывала тошноту и пустоту в душе, которым он не мог дать объяснение. Она была так ему знакома. Только когда он заговорил с ней, то смог осознать, что действительно всегда знал ее — каждую черту лица, каждый изгиб золотистого тела. Она принадлежала ему по праву знания и понимания. С первого же взгляда на нее он почувствовал, что, уступая без сопротивления странному ее притяжению, он испытывает острую потребность всегда быть рядом с ней. Ответ обрушился на его сознание с ослепительной простотой.

— Я люблю тебя. И не могу отпустить.

Ее глаза расширились, и в них проснулся едва уловимый ужас.

— Нет, нет! — ахнула она. — Я не готова к любви. Я не могу! Я не смею! Я не готова к жизни, говорю тебе! Не настоящая! Все, чего я хочу, это вернуться, дождаться своего часа. Я не смею любить!

Выпаливая последние слова, она начала всхлипывать, а потом крепко зажмурилась, пытаясь отгородиться от самого факта ее существования вместе с ним.

Он лишь беспомощно посмотрел на нее. Сейчас он уже никак не мог исправить то, что произошло. Сама мысль о гибели была для него невыносима. Как и тревога в ее голосе. И через мгновение он понял, что должен сделать.

Она заплакала, отвернув лицо и закрыв глаза. Ему показалось, что ее горе было более сильным, чем простое желание снова погрузиться в туман. Она плакала так, как плачет потерявший что-то ценное. Приняв решение, он обнял ее за плечи и потянул вперед.

— Пойдем, — сказал он. — Возвращаемся. Посмотрим, что можно сделать.

Она громко всхлипнула, когда он заговорил, а затем вдруг крепко схватила его за руку, не показывая при этом лицо. Безмолвно, сопровождаемые тихим плачем и страхом потери друг друга, они спустились с туманной горы, склон которой мягко проваливался под их нетвердыми шагами.

Он не имел ни малейшего понятия, в каком направлении следует двигаться, чтобы вернуться в тот огромный зал. В глубине души он понимал, что, скорее всего, вернуться уже не получится. И лишь девушка, так сильно вцепившаяся ему в руку, пробудила в нем фантастическую надежду, благодаря которой все остальное казалось таким неважным. Только неимоверным усилием воли он заставил свой разум отвлечься от мыслей о ней и направиться к великому сложному разуму, чтобы воззвать сквозь сумрак о помощи.