Дмитрий Ахметшин - Комплот детей

— Ну, что с тобой на этот раз случилось? — спросила она, пропуская его внутрь. Обогнала, пока он пытался на ходу стащить ботинки, и проследовала на кухню, неся впереди себя живот. Оттуда доносились восхитительные ароматы. Это был её способ привести себя в чувство: Ленка занималась рутинными делами, вроде готовки и уборки, и тем самым немного уменьшала газ в своём сердце. И сейчас она была похожа именно на шарик, наполненный газом.

— Да так, спасал жизни… Как твоё пузо? — неуклюже спросил Игорь. Если бы у него был хвост, он бы неуклюже попытался им повилять. — Всё ещё пышет жаром?

— Моя голова им пышет. Но я прикладывала лёд и успокоилась. Знаешь, какого рода лёд?

— Ну, наверное, из морозильника.

— Не угадал. Лёд понимания. Прости мне эти ублюдские метафизические термины, но по-другому и не скажешь. Я осознала… донесла до себя, что всё, что пишут в этих дурацких психологических книжках феминистически настроенные домохозяйки — правда. Что женщины на самом деле сильнее мужиков, и любая экстремальная ситуация уничтожит вас, оставив только женщин. Вы — вымирающий вид. Вы не умеете адаптироваться к изменяющемуся миру.

— Только сегодня видел группу таких… адаптировавшихся… или подожди, это было вчера? — пробурчал Игорь. — Мужиков там было много. Мне они не понравились.

— Вот видишь? — Ленка победно упёрла в бока кулаки. — Кто-то способен, а ты нет. Не расстраивайся, таких как ты — абсолютное большинство. Поэтому будущее за матриархатом. Вас нужно держать в загоне и использовать только как племенных жеребцов.

— Я буду твоим племенным жеребцом, — покорно сказал Игорь. — Где мой загон?

— Ха! — победно вскричала Ленка. — Хрен тебе, а не «моим»! Тобой будут пользоваться все, кто пожелает. Твой генотип будет вывешен на дверях загона, что-то вроде: «самец, целыми днями пялится на тёлек, не общается с сыном, но здоровый как чёрт, и дед до девяноста дожил — наследственность хорошая». И я буду пускать всех — всех! — кто сочтёт тебя полезным.

Кажется, эта идея слегка остудила её пыл. Поглаживая себя по животу, Ленка задумалась, а потом сказала:

— Хотя в нынешней ситуации это идея не такая уж хорошая. Если все дети будут такими как сейчас, никто не захочет их заводить. Всё катится в тартарары. Мы вымрем все, как динозавры. Малыши ведь, наверное, ничего не едят там… где бы они сейчас не находились. Кто им готовит?

Она примостилась на краешек стола. В уголке глаз медленно наливались соком слёзы. Игорь подошёл и сорвал их, как гроздья винограда. Попробовал на язык. Солёные. Он заключил жену в объятья, и она с готовностью уткнулась носом ему в ключицу.

— Я думаю, мы все тихо умрём здесь, каждый в своей квартире.

— Сегодня ночью мне это уже говорили, — прошептал Игорь. — Я не стал спорить. Но тебе я вот что скажу: мы с тобой не умрём. Они — пускай умирают, но мы с тобой выкарабкаемся. Кем бы ты меня не считала, я не дам тебе и нашему сыну умереть.

И, ощутив в желудке сердитое сопение, робко попросил:

— Дай что-нибудь перекусить, а? Кажется, я не ел целую вечность.

— Я видела нашего пацана, — сказала Ленка, наблюдая как Игорь счищает с костей судака белое мясо.

Она была удивительно спокойна. Игорь чувствовал себя так, будто кто-то ласково подтыкает ему одеяло, а потому не придал особенного значения её словам.

— Кажется, ещё несколько рановато, — сказал он. — Кроме того, мне кажется, что тебе не хватит гибкости вот так извернуться и заглянуть…

— Кирилла. Я видела Кирилла.

Игорь откинулся на спинку стула. Голова кружилась после наполненной излияниями ночи. Рыба была неимоверно вкусной, но в желудке будто бы шла гражданская война.

— Он что, приходил забрать вещи?

Ленка подалась вперёд через стол. Тяжёлые волосы, кое-как заплетённые в косу, были похожи на лошадиный хвост. Округлые черты лица как будто стали угловатыми, а кончик носа побелел от какого-то неведомого напряжения. Игорь застыл на долгую секунду: он вдруг понял, чего стоило ей легко и размеренно дышать и не поддаваться панической жажде деятельности.

— Я видела его в интернете, — очень спокойно сказала Ленка. — Я ждала тебя, стараясь не думать о нём и ничего не предпринимать. Знаешь, что он делает? Он ворует младенцев.

Интернет, как ни странно, всё ещё работал. Возможно, он держался на вере некоторых людей в то, что такая вещь берётся ниоткуда — просто появляется в их компьютерах как паутина, которую вроде бы никто не плетёт. Не просто же так она называется «всемирная паутина»… нет, серьёзно, так и есть.

Игорь вдруг почувствовал некую торжественность. Казалось, над головой вот-вот зазвучат фанфары. Он заставил своё непослушное тело выпрямиться; мышцы ныли и отзывались так, будто их заполнили ртутью или залили густым, вязким оловом. Помассировал синяки на лице, чтобы привести в чувство мозги.

— Зачем? Он что, убивал их?

— Нет, как тебе такое в голову могло прийти! Ну, в смысле, я понятия не имею. Просто крал. Иди сюда, посмотри сам.

На ноутбуке у Ленки уже был открыт ютуб. Видео с камеры видеонаблюдения, на котором была запечатлена чужая квартира. Детская комната — минимум мебели, кровать с бортиками, яркие обои с мультяшками — в такой обстановке легко повредиться умом и начать разговаривать со стенами. Люди-то в большинстве своём серые как мышки. Хотя, если они растят юного аутиста-гения, подход вполне оправдан. Игорь знал, что многие родители сейчас ставят камеры в спальнях своих чад. Теленяня, что ли, называется… главное, чтобы это дерьмо убрали из твоей комнаты до того, как ты начнёшь лимонить письку — так считал Игорь. Они с Ленкой были приверженцами старинного как мир способа, полного примет и суеверий: например, если ребёнок затих и довольно долго из комнаты не доносится ни звука, значит всё далеко от идеального положения дел.

Малышу, похоже, едва исполнилось полгода — Игорь заметил его не сразу. Он лежал в кровати полностью раздетый и походил на чью-то злую шутку, пластиковую куклу величайшего человеческого подобия. Кажется, если разрешение у камеры было бы лучше, Игорь разглядел бы швы на месте стыков ручек и ножек с телом. Он лежал совершенно неподвижно, нелепо, как это бывает у детей, растопырив конечности, и как будто бы спал. Но Игорь знал, что глаза его открыты, а рот изогнут в слабой улыбке. Здесь же, на кресле, сидела и читала книгу с видом заточённой в башню девицы простоватая женщина средних лет с забранными в косу волосами и большими ладонями. Когда она поднимала взгляд на ребёнка, то начинала походить на затравленное животное.

Но вот она встала, отложила книгу и вышла. Камера звук не передавала, и Ленка сказала, что это, должно быть, постучали в дверь.