Алан Кранк - Кормилец

В Сережиной куртке лежали Маринины ключи от дома и разогнутая пружинка от тетрадного переплета, в карманах штанов – хлебные крошки и мелкие камни. Игорь очистил карманы, побросал вещи в стиральную машинку, кроссовки выставил за дверь, а сам поднялся в мансарду.

Дверь в Сережину комнату была наполовину прикрыта, и на глаза попался шпингалет, который прежде, по просьбе Лизы, Игорь исправно задвигал перед сном. Но сегодня кроме него и Сережи в доме никого не было. Запирать? Игорь потер подбородок. Мысли он привык читать не только в чужих поступках, но и в своих собственных. В том числе и не особенно приятные мысли. И даже совсем плохие.

Вода во время купания шумела не так уж и громко. Но это ладно. А как, по-твоему, Сережа умудрился укусить сам себя за грудь? Сомнения. Подозрения. Плохие мысли. Дай им только волю, и они разрастутся в голове раковой опухолью. Один шаг в этом направлении – и ты кубарем полетишь вниз с этой горки, на которую с таким трудом взобрался. Пока что все идет неплохо. Во всяком случае, намного лучше, чем два дня назад. На теле сына неизвестно чьи укусы, возникшие неизвестно при каких обстоятельствах. Вот и все, что мы имеем. И вообще – зачем сейчас думать об этом? Ты, кажется, собирался оказаться по ту сторону двери.

Игорь толкнул дверь и вошел в комнату к сыну.

На столе горела лампа. В комнате было прохладно – сказывалось аварийное состояние насоса. Тетради, разбросанные по столу после визита полицейских, снова стояли на полках на своих местах.

Сережа лежал на простынке, свернувшись калачиком. Расстеленное одеяло и подушка лежали под кроватью. Сын ждал Наташу. А должен был, со слов Наташи, ждать сестру. В морге.

Игорь вытащил вещи из-под кровати. Подложил подушку под голову сыну и укрыл его одеялом. Не стоило, сынок. Тому, кто четырнадцать лет пролежал в земле, не может быть ни холодно, ни жестко. Игорь достал из кармана пригоршню соли и, просыпая ее тонкой строчкой, окружил кровать. Там, где кровать прилегала к стене, он насыпал соли прямо на простынь. Представив себя со стороны, он усмехнулся.

Кое-кто не так давно считал телефонные разговоры с инопланетянами и подготовку к ядерному апокалипсису верным признаком безумия. Но то, что ты делаешь сейчас, – намного круче. Откуда этот трюк? Из «Вия» или из фильмов ужасов про магию вуду?

Да наплевать. Лишь бы помогло.

Покинув комнату, запирать дверь на шпингалет Игорь не стал.

Утром его разбудил телефонный звонок Марины.

– Алло. Привет.

Голос жены звучал неожиданно бодро. Слишком бодро для матери, почти потерявшей детей. Должно быть, результат общения с тещей. Уныние – грех.

– Как дела? – спросила Марина.

Как могут обстоять дела у человека, которого второй десяток лет грызет совесть? Который находится на грани безумия. Которого навещает восставшая из мертвых подруга. У человека, чья дочь лежит в реанимации, а сын найден со странными следами на теле.

– Замечательно. Все лучше и лучше. Как у тебя?

– Нормально. Машина завелась?

– Да. В конце концов завелась. Я не стал тебе звонить. Было уже слишком поздно. Я заеду около десяти. Только проснулся.

– Давай лучше встретимся в больнице. Ленка должна подъехать. Она договорилась с медсестрой из поликлиники насчет уколов. Повезет обратно медсестру и меня подбросит.

– Хорошо. Как скажешь.

– И еще, хотела сказать…

– Что?

( Как там Сережа? )

– Пожалуйста, не злись на маму. Она больной человек. Сама не понимает, что говорит.

– Все нормально. Забыли. Как она?

– Вроде ничего. Ходим до туалета и обратно. Завтракали в кровати. Час назад мерили давление. Сто тридцать на девяносто. Будешь ехать, захвати мою зубную щетку и ночную рубашку. Из больницы я поеду обратно к маме. Боюсь оставлять ее надолго одну. Ну все, давай, до встречи. Покормлю собаку и буду собираться.

– Пока.

«Так почему ты снова не сказал ей? – спросил себя Игорь после того, как сбросил вызов. – Потому что женщины не умеют хранить секреты? Или потому что Сережа не может объяснить, откуда взялись укусы? Или потому что стальная пружинка в кармане вполне подходит под определение тонкого и острого предмета? Хочешь сам во всем разобраться? Тогда поторопись. Секрет не проживет долго. Марина узнает, что Сережа нашелся, как только вернется домой».

Старуху разбудил стук в дверь.

– Галина Сергеевна, – позвал голос из коридора.

Это был Саша – мальчишка администратор с серьгой в ухе, короткой бородкой и наколками на шее. Выглядит как сорвиголова, но на деле скромный парень, краснеющий при каждом разговоре с постояльцами.

– Галина Сергеевна?

Стянутые на груди собачьими ошейниками руки занемели и не шевелились. Застежка снова разодрала кожу на шее до крови. На то, чтобы освободиться от пут, у нее обычно уходит не меньше пяти минут. Пять минут стучаться в дверь не станет даже самый скромный администратор в мире.

– Галина Сергеевна, откройте, пожалуйста.

Не отзываться? Но у него должен быть запасной ключ. Наверняка он уже держит его в руке.

– Да, да, – стараясь проговаривать каждый звук, ответила она.

И все равно вместо «да» получилось «та» на прибалтийский манер. Взгляд скользнул по стоявшим на тумбочке стаканам с водой. Зубные протезы в них казались вдвое крупнее, чем были на самом деле.

– Галина Сергеевна, извините, но сейчас двадцать минут восьмого. А у вас уплачено только до пяти. Вы ведь не собираетесь продлевать?

Все верно. Она прибыла в пять утра и в пять утра должна была либо съехать, либо заплатить за следующие сутки. Ее предупреждали при поселении. Хозяевам есть о чем беспокоиться. По приезде она заплатила за неделю вперед. Потом за три дня. Потом стала продлять каждый день на сутки вперед. С каждым днем купюры становились все мельче, а вчера она высыпала на стойку пригоршню мелочи.

– Нет. Дайте мне пять минут. Я оденусь и спущусь, – прошепелявила она в ответ.

– Что?

На мгновение она почувствовала себя старой и беспомощной. Сейчас мальчишка отопрет дверь. То, что он увидит, рассмешит его и напугает одновременно. И, конечно, он тут же доложит начальству. Ее вышвырнут на улицу, как помойную кошку, случайно забежавшую в дом.

– Я скоро выйду.

– Еще раз извините. Мне, честное слово, неловко. Сами понимаете, не я эти правила придумал.

– Я все понимаю. Спасибо.

Пытка закончилась. Удаляющиеся шаги Саши стихли в конце коридора.

Могли бы разбудить и в пять. А может быть, и пробовали. Когда Тварь в ней, сделать это не так просто. К тому же и спать она легла в начале четвертого. Все корила себя за трусость. Хотя теперь – чего уж тут.

Она придвинулась спиной к батарее и нащупала замок на шее. Порядок освобождения от пут был тоже частью защиты. Сначала кончиками пальцев она открывала замок под подбородком, потом, освободившись от ошейника, ртом расстегивала ремешок на правой руке. Сделать это без зубов было сложно. Десны соскальзывали с колесиков, и каждый оборот получался только после нескольких бесплодных попыток. Правой рукой она освобождала левую. 0442. На всех трех замках были одни и те же цифры. Нет смысла усложнять – потому что если отомкнут хотя бы один, оставшиеся два уже не помогут. 0442. Время авиакатастрофы под Хабаровском в тот день, когда Витя принес повестку из военкомата. За тысячи попыток Тварь так и не смогла разгадать шифр.