Ширин Шафиева - Сны Ocimum Basilicum [litres]

Когда Чингиз и Махбуба ханым – мать его – пришли на следующую съемку, чтобы поговорить с господином Ахвердиевым об этой несправедливости, то они наткнулись на стену непонимания, и, более того, хамства. Сначала, Алтай Ахвердиев упомянул какой-то контракт, согласно которому участники не имеют претензий к организаторам в случае получения ими травм. Удобно, не правда ли?! Интересно, есть ли такое в мировой практике?! А затем, на просьбу поступить по справедливости он вообще потребовал с Махбубы ханым деньги! Отчаявшись добиться честного решения, Махбуба ханым была вынуждена предложить господину Ахвердиеву те деньги, которыми она располагала на данный момент времени, но ее предложение было встречено гневом. И даже когда отчаявшаяся женщина удвоила сумму, хозяин этой коммерческой машины под названием телевиденьие прогнал ее, сказав на последок, чтобы больше она с такими смехотворными предложениями к нему не подходила. Очевидно, для того, чтобы иметь возможность выиграть сто тысяч манат, надо заплатить большие деньги…

Так обстоят дела в нашем отечественном шоу-бизнесе. А мы напоминаем, что наш портал всегда открыт для диалога, и если Алтаю Ахвердиеву угодно изложить свою версию этих событий, то он всегда может связаться с нами.

– В этой безграмотной, лживой писанине несколько раз упомянуто моё имя? – прошептал Алтай. – Серьёзно? Серьёзно?! – и больше он не нашёл слов.

– Она предупреждала, что к кому-то обратится, – сказала Нюсики дрожащим от праведного гнева голосом.

– К какой-то второсортной журналистке из замызганного новостного сайта? – Алтай решил сделать вид, что статейка его только позабавила, но на самом деле он ужасно разнервничался: в последние дни жизнь его была похожа на затянувшийся кошмарный сон, о котором он забывал, только когда ложился спать. – Ты закажи что хочешь. Я не буду есть. Отойду покурю.

– Ты можешь курить здесь! – крикнула Нюсики ему в спину. Ответа не последовало.

«Ну, сейчас я этой М. Худатовой покажу», – подумала Нюсики, придушив пальцами свой телефон.

Алтай стоял и смотрел на гору, похожую на мохнатую крысу, когда сработало напоминание, поставленное утром. Не давая себе времени, чтобы засомневаться и пойти на попятную, Алтай набрал городской номер соседей и, дождавшись оглушительного рёва «А-а-ало!!!» из благоразумно отставленного подальше от уха телефона, призвал весь свой ораторский опыт ведущего:

– Здравствуйте, я говорю с Гюльсум-ханым? – Когда она в последний раз общалась с Алтаем, тот был значительно моложе, и голос его ещё не утратил мелодичности, так что сейчас она его не узнала. – Я принёс горестную весть…

Алтай лучше владел литературным азербайджанским, чем разговорным, поэтому Гюльсум не все употреблённые им слова поняла, но общий смысл до неё дошёл, и был он радующим.

– Ай Аллах, Аллах!!! – заорала она так, словно под стенами рая вызывала Аллаха на смертный бой.

– Мы ждём вас на похороны.

Гюльсум швырнула телефонную трубку на место и взревела:

– Твоя мать скончалась, пусть Аллах окажет милость!!! Собирайся, едем в Гах!!!

– Как скончалась? – робко удивился муж. – Она ничем не болела же…

– От старости скончалась!!!

– Человек в шестьдесят пять лет от старости разве умирает?

– Ты со мной спорить будешь, говна кусок?!!

Гюльсум, не переставая браниться, быстро снарядила в дорогу мужа и сына, собралась сама, и все вместе они рванули к автовокзалу, чтобы успеть на автобус до Гаха.

Оскалившись от напряжения, Нюсики сочиняла комментарий под статьёй. «Между прочим прежде чем разводить подобную димагогию узнали бы правду а не слушали бы не одыкватную женщину, которая приходила к нам и угрожала!!! Я там была и знаю о чем говорю!!! Она дала всего 100 манат, а потом 200 предложила, и тогда Алтай её выгнал. 200 манат это по вашему такие большие деньги?!» – написала она после долгих раздумий.

– Я заказала нам кябаб и садж, – довольно сообщила Нюсики вернувшемуся Алтаю.

– Ну ладно, – Алтай украдкой пересчитал деньги в кармане. – А что это ты так многозначительно ухмыляешься?

– Смотри, – не удержалась Нюсики и сунула ему под нос телефон. – Я этой гадине комментарий написала.

Алтай быстро пробежал глазами выдающийся образец адвокатской речи.

– Я, конечно, знал, что Бог не дал тебе мозгов, но ты же мой мозг выедаешь уже четвёртый год, и к тебе до сих пор не перешла его сила? – Он чуть ли не швырнул ей телефон.

– Что я опять не так сделала?!

Алтай открыл было рот, чтобы объяснить, но увидел, как побагровело её лицо, вспомнил, что им ещё обедать вместе, а главное, вовремя сообразил, что, будь у Нюсики хотя бы малейший шанс понять его объяснения, она бы ни за что не настрочила такой комментарий.

– Ничего. Забудь.

Пока не принесли заказ, они сидели молча. Как только официант разложил на столе сыр, зелень и сковороду с овощами и мясом, под которой на подставке тлели угли, Нюсики приободрилась и сказала:

– Давай сделаем фоточку вдвоём. Давно у нас не было совместных. А то люди подумают, мы расстались.

– Так я уже всем сказал, что мы расстались, – невозмутимо ответил Алтай.

– Зачем? Зачем опять? Сколько можно над Нюсики издеваться?! – Она всё-таки заплакала, пошёл дождь, еда стремительно остывала даже над горящими углями, и Алтай, с усилием затолкав в себя немного мяса и хлеба, выбрался из-за стола.

– Куда ты пошёл?!

– Прогуляюсь. Надо иногда с природой общаться, знаешь ли.

– Подожди Нюсики, вместе пойдём! Там же дождь, ты промокнешь! Ты совсем дурак?!

Алтаю казалось, что голос Анастасии кусает его за спину, за шею и пятки, и он прибавил шаг. Вскоре он оказался один на один с деревьями, замшелыми, дуплистыми, обросшими колониями грибов, которые походили на миниатюрные поселения инопланетян, диковинные мегаполисы. Названий деревьев он не знал – это не были привычные для жителя Баку чинары, тутовники или софоры, местные деревья с толстыми узловатыми стволами ветвились чуть ли не у самой земли, приземистые и растрёпанные. Алтаю показалось, что они относятся к нему с неприязнью – возможно, потому, что он снова закурил и портил им воздух. Противный мелкий дождь намочил его волосы, но Алтай упрямо шёл вперёд, прислушиваясь к белому шуму, под который леса засыпали до весны. По обеим сторонам дороги стали появляться ежевика и шиповник – почему-то всегда вместе, сплетённые в крепких объятиях, словно каждому было мало своих шипов. Кусты, обильно покрытые яркими плодами, притягивали внимание, пробуждали древний инстинкт: всё, что хорошо растёт, должно быть собрано и съедено. Алтай прогуливался без всякой цели, поэтому позволил ягодам завлечь себя. Обеими руками он набирал ежевику, целые горсти её, и съедал на месте. Алтай бы и плоды шиповника собрал, но их было некуда складывать, и некому было бы потом заварить их для него.