Ширин Шафиева - Сны Ocimum Basilicum [litres]

Она проснулась до восхода – солнце ещё только робко приподнимало плотную завесу туч, пригнанных ветром, и было ясно, что отодвинуть её сил ему не хватит. Крепость Джаваншира, упомянутая во сне, звала Рейхан издалека, но в такой ранний час ехать было неоткуда. От неба пахло дождём. Рейхан крадучись шла по собственному двору, стыдясь саму себя. Она сдалась. Всё, что угодно – розовый кварц, спатифиллум (который женское счастье), всё, ею рекомендованное девушкам, думавшим, что не могут выйти замуж. А в первую очередь – розовый шербет. Опытные хозяйки говорят, что его лучше всего варить из лепестков, покрытых утренней росой, но откуда в это холодное время взяться росе? Главное – намерение, и оно, соединившись в алхимическом процессе с символической силой, которой наделили его целые поколения людей, преобразуется в… нечто.

Несколько розовых кустов, высаженных вдоль стены ещё бабушкой Рейхан, покорно отдали свои цветы. Обрывая бледные осенние лепестки и роняя их в маленький котелок, Рейхан думала: «Я просто варю шербет. – Она залила розы водой и поставила на слабый огонь. – В этом нет ничего глупого, он вкусен и придаёт сил». Она процедила начавший кипеть отвар в другую кастрюлю с сахаром, пробормотав «Чтобы любовь сладкая была, как этот шербет. А ещё он помогает от головной боли, у меня, правда, не бывает головных болей, но теперь точно не будет». Так, продолжая оправдываться перед самой собой, Рейхан довела дело до конца и поставила готовый шербет охлаждаться, а сама уселась с книгой в кресло перед окном и начала ждать Ясмин, хотя у неё почти не было сомнений: жена миллионера не появится.

Ясмин не пришла. Кто-то на месте Рейхан заподозрил бы месть за вчерашний отменённый сеанс, но Рейхан знала, что причина в другом. «Вот и Ясмин обрела любовь благодаря мне. А я даже во сне не могу себе позволить роман». Воображение её начало баловаться созданием разных комических – или трагических – сценариев, в которых она набрасывалась во сне на своего незнакомца, а потом, в реальности, встречала его по дороге в булочную – вот это был бы номер! Или вот ещё: во сне у них всё складывается, как надо, а на самом деле он женат. И помирает от старости. Или, вообще, он – пятидесятилетняя домохозяйка с оригинальным альтер-эго («Вот это будет совсем обидно, хотя я, наверное, не успею огорчиться, сразу же помру со смеху»).

В своей странно пахнущей мастерской, где углы украшали мумифицированные пауками насекомые, а под полом сновали мыши и другие художники, юный Расим тоже ждал Ясмин, и ждал он её гораздо нетерпеливее, чем Рейхан. У него даже кости в ногах заныли – давно забытое чувство из детства, когда у себя дома он считал минуты до прихода лучшего друга, а время замедляло ход, и тот всё не приходил. Только теперь было хуже – время остановилось, и даже кружившая по комнате муха зависла в воздухе, словно мини-дрон перед окном спальни, где раздевается соседка. Но вот в дверь постучали, время ожило, а мастерская превратилась в сказочный дворец, потому что вошла королева.

Утром Ясмин так торопилась к своему новому знакомому, что забыла нанести на лицо и тело все зелья Рейхан, чего с ней не случалось никогда. Сложный выбор заставил её проворочаться почти всю ночь на шёлковых простынях: она никак не могла вспомнить, затрагивалась ли в разговоре с Расимом тема её возраста, и если нет, то солгать ли ему или признаться, что она ему в матери годится. «Посмотрю, как у нас с ним пойдёт, на месте разберусь», – сказала себе Ясмин, устав от сомнений, и, отпустив шофёра восвояси, сама повела машину сквозь сводящие с ума городские пробки к тихому пристанищу молодого художника.

Взглянув друг на друга сквозь символическую преграду дверного проёма, оба совершили неловкое движение, словно хотели поцеловаться, но вовремя одумались. Ясмин вступила в мастерскую и отметила, что здесь стало намного чище со вчерашнего дня.

– Я думал, ты уже не придёшь. Разве тебе не надо быть на работе?

– А ты у нас нетерпеливый мальчик? – игриво воскликнула Ясмин, проигнорировав его вопрос.

– Я не мальчик, – улыбнулся Расим.

– Для меня мальчик, – ответила Ясмин с достойным восхищения мужеством. – Мне же…

– Не меньше сорока. Я знаю.

Вид лица Ясмин в этот момент мог обратить неосторожного воина в каменное изваяние.

– Да? А мне никто больше двадцати пяти не даёт.

– И я бы не дал, – Расим улыбнулся ещё шире. – Но вчера ты неосторожно упомянула, что твоему старшему сыну двадцать два.

Рейхан отведала розового шербета и сидела, потерянная, ожидая неизвестно чего и прислушиваясь к шорохам за дверью дома, совсем как человек, выложивший в сеть умный провокационный статус и каждую минуту проверяющий обновления в надежде на комментарии. Она выяснила, что автобус в Исмаиллы отправляется в десять, поэтому у неё оставалось ещё совсем немного времени на страхи и сомнения: «А вдруг он там будет завтра? А вдруг он там был вчера? Или месяц назад? Или никогда, и только хочет там побывать?»

Парфюмерный вкус розового шербета на языке и мысли-тревоги ввели Рейхан в состояние, близкое к трансу, она совсем потеряла связь с реальностью и перепугалась, когда услышала грохот, как во время грозы. Разрушительный характер звука подсказал, что Ханым ханым осчастливила её своим визитом.

– Да чтоб тебя, – прошипела Рейхан, вовремя остановилась и закончила хорошо обдуманной фразой, – невестка не любила.

Отчего-то жар залил её конечности – верный признак гнева, охватывавшего Рейхан редко, но всегда со впечатляющим результатом. Чуть не опрокинув стул и всполошив кота, она подскочила к двери и распахнула её перед Ханым.

– Вам обязательно мне каждый раз дверь ломать?! – рявкнула Рейхан прежде, чем её гостья успела поздороваться. Ханым заметно обиделась.

– А вдруг ты не слышишь?

– А вдруг меня дома нет? Вы бы так и колотили? – продолжала наседать Рейхан, которую глупые возражения только ещё больше выводили из себя.

– Ты почему такая злая? – примирительно спросила Ханым, поражаясь своей реакции: в духе почтенной женщины было бы поставить на место дерзкую девчонку, а не оправдываться перед ней и пытаться усмирить её раздражение. Но почему-то вид Рейхан не вызвал в ней желания пререкаться и воспитывать. – Можно я войду?

– Я уже собиралась уходить. Так что ненадолго, – сухо сказала Рейхан.

– Так я, собственно, пришла пожаловаться, – заявила Ханым, уперев руки в бока, словно такая поза помогала ей вернуть утраченный авторитет. – Твоё средство сразу подействовало. Заурчик вчера с девушкой познакомился. Куда он качаться ходит, там. Сегодня на свидание идёт с ней.

– И на что вы жалуетесь?

– Она мне не нравится.

– Вы её даже не видели.