Ширин Шафиева - Сны Ocimum Basilicum [litres]

Столб огня достигал в высоту полсотни метров, сильно пахло газом, и Рейхан наконец насытилась. Со вновь обретённой лёгкостью она побежала вниз с горы, перепрыгивая через глубокие трещины, удивляясь себе – это надо же быть такой безрассудной, чтобы полезть смотреть извержение вулкана!

Элладе, злой после болезненного расставания с деньгами, она ничего не рассказала о своём походе на вулкан, а подруга, даже если и заметила, как светится лицо Рейхан, предпочла не задавать вопросов. Возможно, Йылмаз всё ещё был у неё на подозрении.

Ясмин выдернула из ушей серьги с хризопразами и швырнула их на мраморный туалетный столик. Он был тошнотворно белым – раньше ей это нравилось. Она сама руководила ремонтом, и спальня получилась вся бело-розовая, как она и мечтала, зефирно-приторная. Теперь Ясмин не хватало цвета. Ей вдруг захотелось шоколадных стен, бирюзового постельного белья, да хоть красного – только бы избавиться от этой лёгкой бело-розовой пустоты, спевшейся с пустотой в её собственной душе. Глядя на крупные серьги с кабошонами цвета воды в венецианских каналах (почему она вспомнила именно о них? Ах да, только сегодня утром она имела глупость мечтать, как они с художником будут рука об руку бродить по одному из самых романтичных городов мира, и он покажет ей все его тайны, ведь кто ещё так, как Расим, разбирается в искусстве, в красоте?!), Ясмин поняла, что больше никогда, никогда его не увидит. Плакать Ясмин не умела. Поэтому она просто повалилась на кровать, на розовое атласное покрывало, скользкое, как оправдывающийся изменник, и начала молотить его кулаками.

И вдруг она представила себе, что скажет Рейхан. Эта уж точно вздёрнет бровь и скажет что-то вроде «жизнь ваша, поступайте как хотите» с такой интонацией, что Ясмин станет стыдно и захочется солгать в свою защиту. Через пять минут Ясмин поняла, что всё это время вела мысленный диалог с воображаемой Рейхан, настойчиво отговаривавшей её от поспешно принятого решения. Ей просто нужно было, чтобы кто-то её отговорил. Ясмин соскользнула с кровати, подхватила сумочку, впрыгнула в туфли и выбежала из дома, на ходу набирая номер Рейхан.

– Нет, ты это видела?! – взволнованно тарахтела Эллада, пока они ехали домой. – Трындец какой! Я не знала, что они вообще могут так извергаться! Хорошо, что рядом никого не было.

Рейхан смущённо молчала и прислушивалась к своему телу. Ей казалось – ещё немного, и она заискрится как кошка, которую слишком долго расчёсывали пластмассовым гребнем. Эта сила была послана ей не зря, но Рейхан не представляла, что с ней делать. Звонок Ясмин отвлёк её.

– Глупая баба! – сказала она, выслушав клиентку и велев таксисту быстрее шевелить колёсами, чтобы той не пришлось слишком долго ждать Рейхан перед домом. – Как она смеет разбрасываться бесценными дарами…

Она так разгневалась, что даже не предложила гостье чай. Ясмин во всех подробностях поведала ей о прогулке, об отрезвляющей встрече в кофейне, о том, как трусливо она сбежала. И о том, что первые же часы жизни в новой реальности без художника доставили ей невыразимые мучения. И всё бы ничего, но, помимо банальных мук привязавшейся к молодому телу плоти, Ясмин испытывала совершенно не свойственные для неё муки совести.

– Он же не заслужил, чтобы я его так сразу бросила, – Ясмин постучала по столу длинными крепкими коготками и сконфуженно уставилась в окно, за которым ровным счётом ничего не происходило, кроме дождя.

– Так сразу? Бросить его потом было бы гуманнее? – Ядом в голосе Рейхан можно было бы отравить целое водохранилище.

– Ну… да… когда мы бы надоели друг другу, – пояснила Ясмин с сомнением.

– Я не понимаю, чего вы хотите от меня.

– Не знаю…Чтобы ты посоветовала мне что-то.

– Я похожа на человека с большим опытом счастливых отношений?

– Ты всегда очень умные вещи говоришь.

– Так вы хотите, чтобы я убедила вас, что вы поступили правильно, или чтобы я уговорила вас не рвать с Расимом?

Ясмин становилось всё неуютнее под твёрдым взглядом жёлтых глаз. Рейхан смилостивилась.

– Вы боитесь того, что о вас будут говорить знакомые? Или того, что останетесь без денег мужа и окажетесь в нищете? Или просто считаете себя недостаточно молодой и гибкой для того, чтобы радикально изменить свою жизнь?

Последний вопрос особенно уязвил Ясмин, помешанную на молодости.

– Может быть. Всё понемножку.

– Так вот, знакомые и так о вас говорят. И вы очень удивитесь, если узнаете, что именно. У меня есть две подруги, у одной нет детей, а у другой их трое. О первой говорят, что она эгоистка, вторую те же люди осуждают за то, что наплодила безотцовщину. Что бы вы ни сделали, вас будут обсуждать и осуждать. Даже странно, что вы дожили до своих… двадцати лет и так и не поняли этого.

Ясмин молчала, так сильно скривив губы и наморщив лоб (чего себе никогда не позволяла, опасаясь морщин), что сразу стала выглядеть на весь свой возраст. Видя её сомнение, Рейхан продолжила:

– Вам, по сути, нечего терять. Ваши дети уже выросли и живут своей жизнью. И муж ваш – просто деталь в интерьере. И, вынуждена заметить, далеко не самая эстетичная. Сейчас я ничего не могу сделать. Идите домой. Осмотрите все свои вещи. Всю мебель, технику, одежду и драгоценности. Решите, какая из этих вещей вам дороже, чем Расим. Если что-то и правда окажется дороже, значит, вы поступили правильно.

Чувствуя себя ребёнком, которого отчитали, Ясмин вернулась домой и, не вполне сознавая, что делает, действительно начала перебирать весь свой гардероб – а это было занятие не одного часа. На кровати и даже на вылизанном до блеска полу выросли горные цепи одежды – на многих вещах до сих пор болтались хвастливые бирки. Ясмин просто не хватало дней в году, чтобы надеть всё хотя бы по одному разу. Вся эта груда тряпья, в былые времена гревшая её сердце, теперь, казалось, душила свою владелицу. Без умысла Ясмин откладывала в сторону самые яркие, легкомысленные наряды, скорее подходящие для бунтующей девчонки, чем для успешной женщины – удобные, уютные и безразмерные, загадочным образом просочившиеся в напыщенную коллекцию, должно быть, в те моменты, когда внутренней, другой Ясмин удавалось ненадолго захватить её тело. Когда с разбрасыванием вещей по кучкам было покончено, выяснилось, что вся отложенная одежда вполне уместится в чемодан, и ещё останется место для разных мелочей и немногочисленной обуви без высоких каблуков. Как-то само собой вышло, что Ясмин приготовилась к побегу. Поняв это, она притормозила, отправилась в кухню, не вполне узнавая это место, потому что слишком редко здесь бывала, нашла в холодильнике большой кусок ветчины и съела его. Ветчина её немного приземлила. Ясмин представила себе реакцию мужа на вываленную из гардеробной комнаты одежду и оставленную на прикроватной тумбочке прощальную записку – о, это было бы так мелодраматично, но вполне приличествовало ситуации – и снова ощутила муки совести. Пусть муж и был для неё просто ходячим кошельком с досадным свойством иногда исторгать из недр своих не только деньги, но и противные звуки, именуемые «разговором», такого расставания он всё же не заслуживал. Если только её подозрения по поводу любовницы не были верными. Она совсем забыла спросить Рейхан об этом.