Чарлз Стросс - Дженнифер Морг [litres]

Идиотку она изображает сочно и красочно. Я киваю, перехватываю взгляд швейцара и перестаю улыбаться.

– Покажите ей, пожалуйста, кассу, – тихо цежу я, а потом разворачиваюсь на каблуках и вхожу – надеюсь, я иду в правильном направлении, – чтобы позволить Рамоне приложить его чарами.

Мне немного стыдно оставлять швейцара ей на растерзание, но оправдываюсь перед совестью тем, что я для него просто очередной фраер: что посеешь, то и пожнешь.

Внутри темно и более шумно, чем на аллее. Вокруг игорных столов мельтешат разряженные гости средних лет. По полу бегут зайчики от зеркальных шаров под потолком, на сцене в дальнем конце зала квартет жестоко терзает классический джаз. В конце концов я высматриваю бар и перехватываю взгляд одной из официанток. Она молодая и симпатичная, и я улыбаюсь уже с большей искренностью.

– Здравствуйте! Что будете пить, сэр?

– Водку с мартини и льдом, – бросаю я, на миг замолкаю и добавляю: – И «Маргариту».

Она вкрадчиво улыбается в ответ и отворачивается, а призрачное чувство, будто острый каблучок давит мне на подъем, исчезает так же быстро, как и пришло.

«В этом не было необходимости», – холодно возмущаюсь я.

«Спорим? Ты слишком легко вошел в роль, обезьяныш. Сосредоточься».

Я нахожу Рамону у маленького окна в толстой раме, где она сгребает пластиковые фишки в сумочку. Я жду с бокалами в руках, а затем вручаю ей «Маргариту».

– Спасибо.

Она закрывает сумочку, а затем ведет меня мимо стайки крикливых фанатов «однорукого бандита» к пустому пространству у стола, где напряженные старикашки смотрят, как молодой громила в белой рубашке и бабочке с машинной размеренностью сдает карты.

– Ну и что это было? – шепчу я.

– Что «это»? – она поворачивается, чтобы посмотреть на меня в темноте, но я отвожу глаза.

– Вот это – со швейцаром.

– «Американские авиалинии» не обслуживают клиентов с моими диетическими потребностями, а день был долгий.

– Правда? – Я пристально смотрю на Рамону. – Не знаю, как ты можешь с собой жить.

– Этот Марк, – она едва заметно указывает подбородком назад, на дверь, – воображает себя одиноким волком. Ему двадцать пять, на работу здесь он устроился после того, как его с позором вышибли из французских воздушно-десантных войск. Но прежде он отсидел два года из пяти. Ты не поверишь, какие истории могут случиться во время миротворческих миссий ООН.

Она замолкает и отпивает глоток коктейля, прежде чем продолжить. Ее голос звучит очень сдержанно, едва слышно на фоне квартета:

– Он не поддерживает связь со своей семьей в Лионе, потому что отец вышвырнул его из дому, когда узнал, что он сделал со своей младшей сестрой. Живет один, в комнате над мастерской по ремонту велосипедов. Когда фраер проигрывается и пытается надуть казино, Марка иногда отправляют объяснить ему правду жизни. Марку очень нравится эта работа. Обычно он берет беспроводной перфоратор с тупой насадкой три на восемь. Два раза в неделю он ходит трахать местную шлюху, если у него есть деньги. Если денег нет, он выбирает туристку, которая не против приятно провести время: у них он обычно забирает деньги, но оставляет посадочные талоны. В прошлом году он дважды брал женщин покататься утром на лодке, чему они, вероятно, не обрадовались, потому что были связаны и накачаны рогипнолом. У него есть восьмифутовая лодка, и он знает один заливчик около Норт-Пойнта, где какие-то люди, которых он не знает по именам, платят ему хорошие деньги за каждую женщину, которой никто не хватится. – Она берет меня за руку. – Никто не будет по нему горевать, Боб.

– Ты…

Я прикусываю язык.

– А ты учишься, – сухо улыбается Рамона. – Еще пару недель – и, может, даже научишься.

Я сглатываю желчь.

– Где Биллингтон?

– Всему свое время, – тихонько мурлычет она таким голоском, что у меня холодок пробегает по спине, а затем поворачивается к столу, где играют в баккара.

Посреди стола в форме почки крупье смешивает несколько колод карт. Полдюжины игроков и их спутников следят за ним с наигранной скукой и искренним напряжением: богатые бездельники, двое или трое седых пенсионеров, один парень, похожий на куницу в смокинге, и женщина с резким вытянутым лицом. Я останавливаюсь, пока Рамона объясняет у меня в голове – будто кого-то цитирует:

«„Эта игра похожа на все остальные азартные игры. Шансы банкомета и понтировщика практически одинаковы. Одного тура может быть достаточно, чтобы сорвать банк или проиграть“. [12] Цит. в пер. С. Козицкого. Кстати, это Ян Флеминг».

«Кто? Вот этот, носатый?..»

«Нет, автор цитаты. Теорию он знал, но не очень владел практикой. Во время Второй мировой войны он отправлял британских агентов в нейтральные порты, чтобы они там обыгрывали своих противников из абвера и доводили их до банкротства. Не сработало. И даже не думай попробовать такой фортель против Биллингтона».

Крупье поднимает руку и спрашивает, кто держит банк. Кивает остроносая дама. Я смотрю на груду фишек перед ней. Там примерно два годовых бюджета моего отдела. Она не замечает, как я выкатил глаза, так что я быстро отвожу взгляд.

– И что теперь?

Рамона осматривает зал так, будто ищет отсутствующую подругу. Затем она слабо улыбается, берет меня за руку и подтягивает слишком близко к себе.

– Сделай вид, что мы вместе, – шепчет она, продолжая улыбаться. – А теперь смотри внимательно. Банкир играет против остальных понтеров. У нее в коробке шесть колод карт, их перетасовал крупье и проверили все остальные. При свидетелях. А сейчас она…

Остроносая дама откашливается:

– Пять тысяч.

Волна перешептываний среди других игроков, затем одна из пенсионерок кивает и говорит: «Пять», а затем толкает вперед стопку фишек.

– Она открыла игру банком в пять тысяч долларов, – объясняет Рамона. – Это ее ставка. Бодрая старушка приняла ставку. Если бы никто не согласился принять ее в одиночку, понтеры могли бы объединиться, чтобы собрать между собой пять тысяч.

– Я-а-асно, – хмурюсь я, глядя на фишки.

В Прачечной платят по английским расценкам госсектора – если бы мне не предоставили субсидию на съем жилья или Мо бы не работала, мы бы не смогли нормально жить в Лондоне. На столе уже лежит примерно наш месячный совокупный доход, а это только начало. Мне вдруг становится холодно и не по себе. Это вообще не моя стихия.

Остроносая сдает из коробки четыре карты втемную – две бодрой старушке и две себе. Старушка поднимает карты и смотрит на них, потом кладет обратно и стучит по ним.

– Суть игры в том, чтобы собрать в руку девять очков – или как можно ближе к девяти. Банкир не имеет права смотреть свои карты, пока игроки не вскроются. Тузы стоят одно очко, фигуры – ноль, учитывается только последняя цифра в сумме: пять и семь дают два, а не двенадцать. Игрок может сыграть своей рукой или попросить третью карту – вот так – а потом… она вскрывается.