Владимир Мухин - Чижовское кладбище [СИ]

Чувствуя существенное эмоциональное облегчение, Эд заметно ускорил шаг. Он подошел к бредущей впереди паре почти вплотную.

— А твой муж тоже изучает памятники архитектуры и надгробные плиты? — Спрашивал Леха.

— Нет. Он физик. Ему вообще кажется, что это все бессмысленно. Но мне помогает. И за то спасибо. Хоть не считает меня маразматичкой.

— Нет. Ну, какая ты маразматичка! Наука — это не только физика или химия — это и литература, и твоя археология. Здесь сложно судить, кто именно маразматик.

— Ага, ты это моему мужу с его друзьями скажи… — Девушка усмехнулась, закрывая лицо руками.

— Лех, Лех! — Закричал Эдуард, пытаясь вклиниться в разговор. — А помнишь, мы однажды на дикую купалку пошли через посадки, когда еще на первом курсе учились. Там через кусты идти надо было. И я еще шорохи все время слышал. А ты говорил, что это все бред.

— Не особо припоминаю, — довольно холодно отозвался Алексей.

— Ну как? Ты что? Там еще потом собака большая выскочила. Я уже сваливать от нее хотел, думал, сожрет. А ты сорвал какую-то ветку и ее отогнал. Даже не застремался…

— Может быть. Это сто лет назад было.

— Не важно, когда это было. Спасибо тебе, брат.

— За собаку?

— За собаку и вообще за все. Ты всегда для меня что-то делал. Просто я это не всегда замечал. Сейчас вот только заметил.

— Молодец. Не прошло и двух веков. Может, потом на эту тему…

— Ой, стойте. Я вот тоже собак боюсь, — заявила Вера. — Меня раз такая маленькая собачонка покусала. Я даже не ожидала. Прям под ноги бросилась и ногу прокусить норовила.

— Вообще-то тебя никто не спрашивает, — мрачным голосом отрезал Эд.

— Черт тебя дери, Эд! Ты опять начинаешь?!

— Это она начинает, Лех. Ты что не видишь, что она меня провоцирует!

— Да это ты блин всех провоцируешь вокруг. Не пойми, что от тебя ждать вечно.

Эд хотел что-то ответить на такой выпад. Он даже почувствовал, что к его горлу подкатывает злоба. Злоба за то, что его друг даже после душевного признания не потрудился ответить ему хотя бы примерно тем же.

Но едкие выражения и выкрики застряли где-то в глубине сознания, так и не добравшись до языка. Эд замер в неком ступоре, глядя куда-то сквозь просвечивающийся кустарник.

— Леха, постой-ка секундочку… — Протянул он.

— Да какого хрена тебе опять надо!

— Смотри. Да иди ты сюда, не бойся. Смотри. Давай, вот здесь стань.

Эд притянул к себе Алексея. Вера также последовала за ним.

— Видишь, чувак. Если вот так смотреть, то там поле видно… Через эти вот ветки. И проволоки никакой нет… Гляди внимательно.

— Что гляди? С моим зрением без очков только и глядеть остается.

Леха говорил с заметной натяжкой. Ему не очень-то и хотелось участвовать в очередной авантюре чудаковатого друга.

Но, несмотря на это, он напряг остатки того, что когда-то было идеальным зрением. Парень пытался, как бы проникнуть сквозь кустарник и посмотреть на указанный Эдом квадрат как можно более ясно.

Несмотря на проблемы с глазами, в конце концов, у него это получилось.

— Эд… Я не думал, что я это скажу. Но с вероятностью процентов семьдесят…. Ты прав!

Эдуард посмотрел на своего друга безумными глазами. Казалось, что еще немного, и он кинется в безудержный пляс. А все могилы и огромные искорёженные деревья начнут подыгрывать ему, и Чижовское кладбище погрузится в одну сплошную вакханалию.

Такая вакханалия заполнит собой всю округу. Этот шабаш достигнет самого ада, заставив нашу планету погрузиться в вечный мрак.

— Так какого хрена мы ждем? Ты что еще не понял, что надо валить туда!? — Произнес он, не скрывая щенячьей радости.

— Стойте, ребят, вы чего? Выход в той стороне. Мы правильно шли. Не надо никуда больше идти, — обеспокоенно произнесла Вера.

Но в ответ она услышала только «пошла в жопу» от Эда. При этом кусты раздвинулись, словно театральный занавес и двое мужчин устремились туда, где как показалось им, вполне может находиться долгожданная свобода.

— Да куда вы?! Я же говорю, что там нет ничего! Я здесь постоянно…. Я лучше знаю! — Пыталась докричаться до них Вера. Но ее попытки не приносили должного результата.

Поэтому она, всплеснув руками, была вынуждена просто наблюдать за тем, как ее попутчики скрываются в зеленой толще листвы.

— Не слушай ее, Леха! Она чушь несет! Она специально хочет, чтоб мы тут остались! За мной! Давай! Сука, чертовы ветки! — Орал Эд.

Его друг стремился за ним, но это у него плохо получалось. Конечно, Алексей хотел верить своей новой подруге. Но голос разума зачем-то тянул его в сторону Эда. И сопротивляться такому голосу ученый попросту был не в силах.

Под ногами Эдуарда трещали палки. Ему казалось, что он то проваливается в какие-то поросшие травой небольшие ямы, то наскакивает на холмы. Пару раз парень натыкался на могилы без ограды. И каждый раз такое столкновение чуть было не заканчивалось для него переломом ноги.

Но Эд не спешил отступать. Он нещадно материл Мрачное кладбище вместе со всеми, кто был на нем погребен, и продирался вперед, как обезумевшее насекомое, попавшее в коварную паутину.

Вскоре он попал в «лапы» дикого винограда. На фоне этого мужчина пронзительно вскрикнул, отдирая от шеи липкие плети. Правда, это нисколько не сбавило скорость его продвижения.

Он видел, как белое пятно света становится все ближе. Его мозг вырабатывал смесь гормонов, которую можно получить разве что при приеме героина. И по этой причине ему было абсолютно ничего не страшно.

Эду казалось, что будь перед ним те ублюдки, которые следили за ним до этого, он бы точно уложил их всех обратно в проклятые могилы. Настолько сильно прибавил обороты его воспаленный приближающейся свободой мозг.

Метр за метром мертвой земли пролетали практически незаметно. Эд ощущал довольно сильную нехватку кислорода. И даже прохладный воздух конца лета не придавал ему свежести. Именно так проявляла себя подкатывающая к горлу усталость.

Вскоре он почувствовал, что у него начинает отказывать вестибулярный аппарат. Верх уже не казался ему таким уж верхом, а низ таким уж низом. Тело шатало и вертело в разные стороны.

И тут кто-то подставил парню костлявую подножку. Он охнул, как от удара в грудь и, пролетев около метра, упал на мягкую, сыроватую землю.

— Ух ты… Ёб… Ух, сука… Да чтоб тебя, — твердил Эд, словно в бреду.

Этот горячий кросс по кладбищу сильно измотал его тело. Он задыхался. Внутри него все горело. Мысли путались. И даже слова родного русского языка, кажется, весьма и весьма под забылись.

По причине этого, какое-то время он просто лежал на животе и матерился в траву, как будто надеясь, что это придаст ему свежих сил.

И когда его сердце немного успокоилось, перестав быть двигателем внутреннего сгорания, он сделал попытку встать на ноги.