Alex Shkom - Туман гор Кайана

«Не помню, — рассказывал тот. — С того момента, как тот… Как ваш… Как мой отец… Ничего не помню. Очнулся в лесу за границами деревни и просто пошёл вперёд с мыслью о том, что нужно было уходить. Кровь точно не моя. И точно… Точно человеческая», — нельзя сказать, что я до конца верил ему, вернее, нельзя было вовсе утверждать, что верил хоть кто-то из нас, но тот вопрос был явно не главенствующим, чтобы допрашивать его.

Обыскав дом и взяв оттуда всё важное, что только можно было взять — трут, ножи, пару луков, один из коих был в очень плачевном состоянии, меньше десятка стрел и пару фляг — мы выдвинулись приготовились выдвигаться вперёд.

— А кто-нибудь из вас… — обернулся на нас наш проводник, сидя в углу, — умеет стрелять из лука? — старый лук взял я, прихватив пару стрел, а «основной» — более-менее целый ушёл Рональду.

— Ебать тебя не должно.

— Тогда я… Я бы мог…

— Нет, блядь, не мог бы. Выдавать тебе оружие — самоубийство.

— А тебе!.. — Теккейт резко поднял и тут же опустил голову, вновь перейдя на шёпот. — Тебе не кажется, что если у тебя будет оружие, которым ты не умеешь пользоваться, то мы все, на деле, будем безоружными?

То была действительно умная мысль. Умная мысль, произнесённая змеёй.

— А парнишка-то, блин, дело говорит.

— И? — обернулся я, стоящий у выхода.

— Да вот хрен его знает. Вроде оружие давать ему опасно, а вроде и смысл от того, что у вас луки, если вы реально ими пользоваться не умеете?

Смит в одно мгновенье подошёл к нам и, сняв с Рональда лук, бросил Теккейту.

— Эй! — вскричал геолог. — Какого хера?!

— У меня есть решение вашей дилеммы. Лучник получает лук, — он поправил перевязь сломанной руки, — а стрелы остаются у тебя. В случае опасности ты сам выдашь ему их.

— Если этот хренов гад сбежит и сделает себе стрелы, то все мы!..

— Без ножа, а? Если этот «хренов гад» сумеет сделать себе стрелы, наконечники и оперения, а потом ещё нас догнать, геолог, то он с таким же успехом сделает себе и лук. И не стоит рассыпаться в благодарностях, — сразу обернулся он на парня. — То, что я не пытаюсь тебя убить, не делает меня твоим союзником, и мне вполне нравится план, озвученный геологом недавно: по прибытии в цивилизацию, ты отправишься в тюрьму.

Вчера путь от Кайана занял у нас тридцать девять миль и целый день. Оставалось надеяться на то, что без нужды объезжать Сквирел расстояние хоть немного сократилось бы.

Дверь отворилась, туман и тишина медленно, почти рутинно поплыли внутрь.

— Пошли, — уверенно заявил Рональд.

— Пошли… — слабым и хриплым голосом подтвердил Теккейт.

Время дня снаружи нельзя было определить без часов — пока мы спали, пелена, казалось, только загустела. Чёрные деревья, казавшиеся ночью огромными столпами, разрезающими само мироздание, исчезали в ней, люди, идущие впереди, сливались с ней уже через несколько футов, а в ней самой… в ней самой всё время что-то чудилось.

Очень долго мы шли в полной тишине, слушая лишь хруст ветвей. Монотонный, медитативный, почти гипнотический. «В следующем году листья вновь опадут, — говорил он. — Деревья сбросят сухие ветви случайным порывом ветра, а ели будут такими же зелёными. Вне зависимости от вас, всё будет дальше. Всё продолжит быть».

— Скажи-ка, парень, — начал Смит, идущий впереди вместе с Теккейтом. — И я уверен, меня не одного это интересует: зачем вы с вашим отцом устроили всё это?

— Похрен, блин! — отозвался Сэм. — Скажи лучше, что за хрень произошла?! Кем были?.. Чем были все эти… Эти?..

— Выблядки.

Я оглянулся в сторону и остолбенел — за деревьями, опершись на ствол одного из них и склонив голову, стояло нечто. Очень бледное, отдалённо конечностями напоминающее человека, очень высокое. На обтягивающей кости коже были видны красные рубцы; длинные руки с не менее длинными, треугольными ногтями до посинения давили странные лозы, напоминающие водоросли, а на полностью голом, лишённом каких-либо отличий худощавом черепе была лишь пустота глаз, смотрящих на меня свысока. Оно точно дышало, набирая воздуха в грудную клетку и заставляя кожу стягивать рёбра ещё сильнее. Но…

Когда я взглянул на «лицо», то понял, что дышало оно странным, очень вытянутым вниз ртом. Будто лишённый нижней челюсти и увеличенный вдвое, пот лицо буквально спадал тому человекообразному чудовищу на грудь. Остроконечные зубы то втягивались, образуя по контуру овал, то выпирали наружу; язык — тоже гораздо больше и длиннее, чем человеческий — просто вывалился, лишившись привычного места. Но стоило мне поднять взгляд выше и попытаться разглядеть глаза, как оно первым уставилось на меня. Ту пустоту глазниц, покрытую мелкими царапинами, те две блестящие жёлтые точки, смотрящие на меня из пустоты, я запомнил навсегда.

— Вот же ж!..

Однако стоило мне отвести взгляд, стоило случайному дереву промелькнуть между мной и Этим, как лес вновь опустел. Я замер, в панике пытаясь найти то же дерево, у которого стояло Оно, но не смог — мой мозг одновременно твердил о том, что каждое и никакое дерево подходило под то место, где наши взгляды встретились.

— Что такое, мужик? — уставился Сэм в ту же сторону, что и я.

«Что это было? Виденье? Нет — откуда такому взяться в моей голове?.. Может… Тогда, куда оно исчезло?.. Что это, если не виденье?!» — в тот момент во мне смешивались пробирающий холодным потом страх и осознание того, что если необоснованно поднять панику — лучше от этого не станет.

— Я… Показалось. Просто показалось. Держитесь вместе и будьте настороже.

Пока мы отходили, мой взгляд был неизменно уставлен в ту сторону. Высокое… Очень высокое… Не десять, даже не двенадцать футов в высоту… Столь высокое, что я видел его лицо над туманом. Нечто.

— Ну так что, парень? — голос Смита заставил меня инстинктивно обернуться.

— Вам… Вам не понять, — Тек шёл и смотрел в пол, будто просто чувствуя, куда нужно было идти. — Для вас это больше вопрос веры, чем логики.

— И? Убили вы просто ради «вопроса веры»?

— Нет, конечно! — ещё раз обернувшись, я окончательно потерял «то самое» место. — Просто… Вы не поверите.

— Не оттягивай резину, мелкий ублюдок. В прошлую ночь мы бежали не от ёбаного «вопроса веры». И все эти смерти тоже явно не от четыреждыблядской мистики. Говори.

Меня удивило то, насколько равнодушно отреагировал парень — он лишь остановился ненадолго и, не поднимая головы, перевёл взгляд на Рональда. В нём — том взгляде и приоткрытом рту — было столько пренебрежения, столько безразличия, сколько вообще могло бы быть. Ни сказав ни слова, он просто неспешно пошёл дальше.

— В общем, — начал он, — есть такое место, что звучит на вашем примерно как «Лимб» — мир духов и мёртвых.