Алексей Атеев - Солнце мертвых

«Что же дальше делать? — подумала Татьяна. — Кажется, надо раздеться и прыгать через костер, а времени-то сколько?» — Она посмотрела на часы: было около двенадцати.

«Раздеваться или не раздеваться?» — со страхом думала она. Ей казалось, что на нее из тьмы смотрят чьи-то глаза. Ощущение было настолько ясным, что она физически чувствовала чей-то взгляд на себе. Она в тоске продолжала топтаться возле костра, который постепенно догорал. Татьяна стала лихорадочно собирать хворост, валявшийся кругом в изобилии, и скоро костер вновь заполыхал. Языки пламени рванулись высоко вверх. Через такой костер прыгать было опасно, и она вновь стала ждать, пока огонь ослабнет. Наконец, по ее мнению, пламя стало достаточным, чтобы через него можно было безопасно прыгать. Дрожащими руками Татьяна стала расстегивать платье. Взгляд ее упал на часы: ровно полночь.

В это мгновение заросли папоротника осветились странным голубоватым огнем, совсем рядом раздался треск сучьев, а следом дикий нечеловеческий хохот. Вне себя от страха бросилась Татьяна бежать, не разбирая дороги. Она спотыкалась о корни деревьев, несколько раз падала. Ей казалось, что сзади за платье хватают ее чьи-то руки. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Страх придал ей невиданные силы, минут через пятнадцать она уже была на окраине города. Редкие прохожие с испугом глазели ей вслед, а она неслась, ничего не видя, и остановилась только у своего подъезда.

Так закончился поход в лес. Вспоминала она его со страхом, и никакие силы не заставили бы его повторить.

После этой ночи надела Татьяна себе на шею старухин кипарисовый крестик, который до этого носить стеснялась.

Вскоре она решила навестить бабку. Накупила разных гостинцев и поехала в областной центр одна, оставив сына на попечении гостившей у нее матери. Вот и окраина, знакомый подслеповатый домик. Татьяна стала стучать в деревянные ворота, потом по оконному стеклу, но никто не открывал.

— Вам кого, девушка? — Рядом с ней оказался немолодой мужчина.

— Тут бабушка живет, Пелагея Дмитриевна, я к ней.

— А, ворожея, — мужчина грустно усмехнулся, — умерла она, недели две как схоронили.

Так и ушла Татьяна ни с чем. И долго потом размышляла над диковинными советами бабки, терялась в догадках: что же за всем этим кроется? Временами, когда она разглядывала в зеркале пятно в форме паука, ей казалось, что паук этот все больше расправляет скрюченные лапки.

Некоторые коллекционируют почтовые марки, другие — старинные монеты. Есть и такие, кто собирает предметы туалета своих любовниц. Артур Степанович Мухоедов коллекционировал слухи. Столь странное хобби объяснялось просто: Артур хотел оставить след в истории.

Рассуждал он примерно следующим образом. История представляет собой своего рода айсберг, видимой частью которого являются факты, известные всем и каждому. Они неоспоримы и не вызывают споров. К таким фактам, например, можно отнести открытие Америки Колумбом или сожжение французами Москвы в 1812 году. Подводная часть айсберга — подробности, всплывающие через много лет, а то и остающиеся вовсе неизвестными. Их окружает, что называется, покров тайны. Известны они лишь немногим. Но есть еще и слухи. Вот они-то и образуют как бы мостик между фактом, известным каждому школьнику, и тайной, скрытой среди пыльных дел в закрытых архивах. Если бы историки обращали больше внимания на слухи, то многие загадки веков были бы разгаданы. Конечно, не все слухи безвозвратно исчезают в небытие, некоторые превращаются в легенды, а то и в сказки.

«Если собирать и анализировать слухи, — размышлял еще в ранней юности Артур, — то эти сведения могут многое дать исследователю в будущем. А мое скромное имя войдет в анналы. Чем, собственно говоря, является „Повесть временных лет“? Всего-навсего сборником древних слухов. Но любой мало-мальски грамотный человек знает, что собрал и записал их Нестор. Верны ли исторически или неверны его записи, пускай спорят специалисты. А вот имя Нестора знают все. Чем черт не шутит! Может быть, впоследствии и имя Мухоедова будет не менее знаменито».

Артур начал собирать слухи еще учась в школе. Происходило это в середине пятидесятых годов и было в те времена делом небезопасным. Артура подвел очередной свежий слух, который он поведал товарищам в прокуренном школьном туалете. По его словам выходило, что зловещий Лаврентий Б. (Артур именно так и произнес) вовсе не расстрелян, а проживает в сибирском городе Ачинске под именем Ираклия Ка-питониди и заведует там заготовительным пунктом. Рассказал ему об этом непроверенном факте какой-то старичок на бульваре. Через пару дней Артура забрали прямо с урока физкультуры. Отсутствовал он примерно три дня и вернулся в школу осунувшийся и побледневший. На вопросы товарищей, где он пропадал, Артур упорно молчал. Лишь спустя месяц он под большим секретом поделился со своим ближайшим товарищем Глотовым, что был привезен в одно очень серьезное заведение (он не сказал в какое), где его долго допрашивали, пытаясь выяснить источник, откуда шел зловредный слух. Артур чистосердечно рассказал, что старичка, который поведал ему про Лаврентия Б., видел в первый раз и тот был в сильном подпитии. Отсюда, видимо, и странная откровенность.

Артуру, однако, не поверили и заявили, что зловредный слушок пустил он сам.

Тут Артур чистосердечно сознался, что он вовсе не распускает слухи, а наоборот, собирает их. В подтверждение он сообщил, что у него дома имеется тетрадка, куда он записывает услышанное. Тетрадкой очень заинтересовались, и она была без промедления изъята и внимательнейшим образом проштудирована. Некоторые записи очень заинтересовали мучителей. В конце концов кончилось это тем, что некий человек в серьезном учреждении сказал Артуру, мол, его счастье, что сейчас другие времена, а не то бы собирал он не слухи, а рубил деревья на лесоповале. Но учитывая его малолетство и чистосердечное признание, он отпускает Артура на все четыре стороны. После этого он, надавав Артуру оплеух, выпроводил его восвояси.

Эта история многому научила будущего «Нестора-летописца», однако он не перестал собирать слухи, хотя и стал значительно осторожнее. Поговаривали, что со своей коллекцией он знакомит некое серьезное учреждение, но это тоже были всего лишь слухи.

Времена менялись. Слухов появлялось не то чтобы меньше, но менялся сам характер. Они становились приземленнее, что ли. Да и зловещей обреченности в них поубавилось. Домыслы, скажем, о высылке того или иного народа (которые, впрочем, почти всегда подтверждались) сменились слухами о предстоящих новациях в области агропромышленного хозяйства. Поговаривали, например, что в ближайшее время на российских просторах будут выращивать различные невиданные доселе сельскохозяйственные культуры. Вскорости так и случилось. На бескрайних полях, почти до самой зоны тундры взросла царица полей — кукуруза. Шли разговоры, что это только начало. Впереди, болтали досужие языки, хлопок, ямс и бананы. Происходили невиданные перемены. Верить можно было всему.