Алексей Атеев - Солнце мертвых

— Да ты не бойся, — неожиданно сказал Стас, словно прочитав мысли своего попутчика. — Уже недалеко.

— Что все-таки происходит?

— Ты же хотел приобщиться к истории родного края, — меланхолично сказал Стас. — Вот и приобщайся. Мы едем на место, где сегодня состоится очень древний обряд.

— О! — догадался Володя. — Уже не на колдовской ли шабаш мы едем?

— Очень может быть.

— Не верю!

— Увидишь.

Односложность ответов и ночная мгла внесли в душу молодого человека еще больше беспокойства.

Дорога между тем становилась все уже и уже. Ветви деревьев касались лица Володи и, хотя лошадь шла почти шагом, время от времени больно били его по лицу. Хуже всего, что нельзя было увидеть ветку, и Володя вздрагивал от неожиданности, когда получал очередной удар по лицу. Эта же напасть, видимо, досаждала и его спутнику, потому что он тронул возницу за плечо и попросил его остановиться.

— Дальше пешком пойдем, — сообщил он и вылез из брички. За ним последовал и Володя. Нога его тотчас же утонула по щиколотку в мягком мхе.

«Куда же идти? — с тоской подумал отчаянный краевед. — Ведь ни зги не видно».

Но сопровождающий крепко взял его руку и повел за собой.

— Немножко можно передохнуть, — он остановился и вздохнул. Володя смущенно подумал, что доставляет этому человеку слишком много хлопот. «Но тогда зачем он со мной связался? Ведь не из любви же к краеведению. Да и вообще, кто он такой?» Володя вспомнил о странных встречах в слободке. Старуха эта… Которая якобы встречалась с царицей… Ну та — ладно… Выжила из ума. А парень совсем молодой… Володя вспомнил малоправдоподобные побасенки, что якобы в глухих уголках до сих пор встречаются ведуны и знахари, будто владеющие древними тайнами, умеющие волховать. Но он всегда считал эти россказни ерундой. Да и к тому же во всех рассказах на эти темы фигурировали древние старики и старухи, а Стасу от силы лет двадцать пять. Как-то не увязывается. А если это просто дурацкий розыгрыш? Заведет поглубже в лес, который он, судя по всему, знает неплохо, и бросит. Выбирайся потом как сможешь, да еще и на весь город ославит.

Так, переминаясь с ноги на ногу, тревожно размышлял Володя, не зная, что предпринять.

— Зря волнуешься, — неожиданно сказал Стас, — неужели ты думаешь, что если бы я хотел сыграть с тобой шутку, то потащил бы сюда. Впрочем, у тебя еще есть выбор. Можешь не ходить дальше, тем более, что последствия могут быть непредсказуемы.

— Что значит — непредсказуемы?

— Оставайся на этом месте, — не отвечая на вопрос, продолжал Стас, — а через несколько часов я буду возвращаться и заберу тебя.

— А если я попробую выбраться самостоятельно?

— Не советую. Кругом непроходимые болота. Здесь и днем запросто можно заблудиться и угодить в топь, а ночью такая возможность — стопроцентна.

— Но куда мы все-таки идем?

— Если ты решился, не задавай лишних вопросов. Вот, держи, — Стас протянул кусок толстой веревки. — Ухватись за нее. Один конец будет у меня. Старайся ступать за мной след в след, не делай резких движений. Пошли, — и он неспешно зашагал вперед. Володя взял веревку и, стараясь идти след в след за своим спутником, двинулся во тьму.

То, что кругом находится топь, он почувствовал довольно скоро. Под ногами хлюпала вода, пахло тиной и речной свежестью. Но одновременно к этим запахам примешивался тяжелый дух гнили. Над головой звенели комары, однако ни один из них почему-то не проявлял к идущим интереса. Поодаль испуганно квакнула лягушка, но тут же замолчала, словно ей зажали рот. Было безветренно и тихо, и тишина эта казалась нарочитой и неестественной.

Несколько раз Володе показалось, что мимо них проскользнули какие-то тени. Но случилось ли это на самом деле, или то была игра перевозбужденного сознания — понять было невозможно.

В стороне раздался печальный крик ночной птицы, ей ответили чуть поодаль, и вдруг Володя увидел вдалеке огонек. Он сразу понял, что горел костер. Проводник его так же размеренно и неторопливо продолжал свой путь, и Володя, вглядываясь в яркую точку, ковылял следом. Ноги давно промокли, в кедах хлюпало, но он старался не обращать на это внимания.

Яркое пятно костра все увеличивалось, под ногами стало посуше, и наконец они вышли на поляну, по сторонам которой темнел густой подлесок. У костра, развалившись на траве, лежали несколько фигур. Увидев подошедших, они поднялись и согнулись в низком поклоне. Володя различил, что это женщины. Трудно было понять, молоды они или стары, и не только плохое освещение было тому причиной. Краеведу казалось, что обличье их постоянно меняется. Причиной ли тому неверный свет костра, или лица действительно претерпевали некие метаморфозы, он так и не понял. И еще одна странность наблюдалась в этих существах. Володя никак не мог сосчитать, сколько же их на самом деле. Одеты они были в бесформенные хламиды, напоминавшие не то тоги, не то монашеские рясы.

Краевед стоял на краю поляны, ошарашенно озираясь и силясь понять, что же происходит вокруг. На него никто не обращал внимания. Провожатый куда-то исчез. Бесформенные фигуры снова разлеглись вокруг костра, но не все. Некоторые из них исполняли что-то вроде танца: они кружились вокруг костра, размахивая руками и выкрикивая непонятные слова.

Володе снова захотелось уйти. Он растерянно наблюдал за происходящим и сильно жалел, что влез в эту историю.

Существ на поляне становилось все больше. Невнятный шум стал едва заметно переходить в унылую тягучую мелодию. Краевед не сразу понял, что звуки, издаваемые присутствующими, не что иное, как песня. Казалось, он слышит шум ветра, шепот колеблющихся деревьев, шорох трав, треск горящих в костре поленьев. Но все явственней и явственней неведомая мелодия проникала в его сознание. И не просто проникала. Он ощущал давящую силу, навязчиво вонзающуюся в сознание, обволакивающую его, связывающую волю. Мелодия словно вязкая паутина опутывала, обволакивала, растворяла реальность. Хотелось броситься к огню и скакать возле него, размахивая руками. Мысли о побеге куда-то исчезли, уступив место хмельной веселости. Он неуверенно двинулся к костру.

А вокруг огня начались изменения. Женщины стаскивали свои хламиды, и отсветы пламени блестели на влажной от пота коже, высвечивая то бронзовое бедро, то розовую грудь, то сливочную спину. Сверкали глаза, развевались волосы, стон и хохот царили над поляной, jiarae дамы стали проявлять все больший интерес к любознательному краеведу. Они щипали его, толкали, игриво дотрагивались до самых интимных мест, дико хохотали в лицо. Кто-то сунул ему в руку глиняную кружку: пей! Он отпил, закашлялся, поперхнулся… «Спирт! — мелькнуло в голове. И тотчас волна жара прошла по телу. Чьи-то кулачки застучали между лопаток, дышать сразу стало легче. Все кружилось вокруг. Лица, блестящие от пота тела, хищные, жестокие оскалы ртов. Хоровод сужался, и Володя со страхом, смешанным с восторгом, различал, что в глазах его подружек нет ничего человеческого.